Нынешняя ситуация напоминает 2004 год по соотношению тех, кто ожидает, что еще будут массовые выступления, и тех, кто считает, что их не будет. По уровню личной активности она даже благоприятнее, чем в 2004 году. Хотя все это, конечно, может меняться. Как было с монетизацией льгот: сначала все было спокойно, хотя о монетизации говорили еще за несколько месяцев до введения ее в действие, и вдруг рассказы о ней превратились в реальность, и довольно быстро в течение нескольких недель волна прошла по всей стране. Но тогда этот протест из пассивного в активный превратили и не дали ему затухнуть организации, пусть и не очень большие, не всероссийского масштаба – прежде всего, ветеранские организации. И сама социальная среда, в которой зародился протест, это были пенсионеры, то есть люди, которым на себя и родственников рассчитывать сложно, рассчитывают они могут только на государство, а тут государство, как они считали, дало им под дых. Наши пенсионеры – это люди с длительным опытом хождения по всяким инстанциям, времени свободного у них много. Одним словом, сошлось воедино много фактора. И, конечно, по стране прошлась волна сочувствия, поэтому и цифры опросов пошли вверх. Это было, в том числе отражение того, что люди посчитали, что эти меры несправедливы, пусть они касаются только узких слоев. Возникло довольно редкое у нас чувство солидарности.
В 1998 году дефолт накрыл всех, а не узкую категорию населения. Каждый побежал спасаться сам, волны общественного недовольства не было. Но потом, в конечном счете, это негативно сказалось на рейтингах власти и предопределила все события 1999 года – в частности, попытку импичмента, результаты на последующих выборах и отставку Ельцина. Сейчас мы каждый месяц замеряем индексы социального самочувствия, они падают. Правда, в декабре они приостановили падение – это предновогодние настроения, людям не хочется думать о кризисе. Скорее всего, в январе-феврале падение продолжится, но есть один индекс, который не падает, – это индекс оценки политической ситуации в стране. То есть с точки зрения людей, с экономикой у нас все плохо, а с политикой все хорошо. И прибавлять проблемы политики к проблемам экономики людям не очень хочется, у них и без того масса проблем. Поэтому сейчас у нас вместо того, чтобы искать врагов, свергать президента и правительство, люди настроены скорее на совместный поиск выходов из ситуации, тем более что правительство и администрация постоянно принимают новые меры. Люди считают, что правительство борется с кризисом, потому что во главе стоят популярные фигуры, которым, по мнению населения, мы обязаны многолетним экономическим ростом и укреплением наших позиций в мире. Что кризис пришел не изнутри, а снаружи – для людей аксиома. Они считают, что кризис к нам пришел из Америки, и поэтому винить-то Медведева и Путина не за что. Другое дело, что если кризис продлится долго и станет понятно, что правительственные меры не дают эффекта, тогда может что-то начаться. Сейчас ситуация прямо противоположная.
Важно разделять личную готовность что-то делать и ожидание, что кто-то сделает за тебя, выйдет протестовать, а ты будешь сидеть и смотреть по телевизору, радоваться и сочувствовать. Такое настроение доминирует. Дальний Восток и Южный округ – это единственные две территории, где ситуация противоположная: люди не ожидают массовой протестной активности, но сами за свои права готовы бороться.