Меня задержали в метро «Охотный ряд», на платформе. Я приехал туда как журналист и просто стоял в центре зала. Тут я увидел, что мимо меня очень быстро пробегает какой-то парень, лица я не успел разглядеть, а за ним гнался омоновец. Этого парня омоновцу догнать не удалось, и тогда он и его подоспевшие коллеги стали вязать всех подряд. Я видел разрозненные группы ребят, кто-то стоял по двое, кто-то по одному. ОМОН кричал: «Хватайте!» Хватали, скорее всего, просто всех молодых людей, от 18 до 25 лет по виду. Попадали и совершенно случайные люди – в отделении со мной были те, кто просто шел мимо. ОМОН вел себя по-хамски. Я сначала не ввязывался в происходящее, когда на моих глазах молодым людям удалось отбить своего товарища, которого задержали омоновцы. Но когда я увидел, как омоновец очень жестко тащит по платформе девушку, мне совершенно незнакомую, применяя удушающий прием. У нее подкашивались ноги, она кричала. Я подбежал, потребовал прекратить бить девушку, объяснить причину задержания и представиться. Не помню, успел ли я попытаться отцепить его руку, потому что ко мне тут же подбежали другие сотрудники ОМОНа, повалили на пол к колонне, там уже лежало шесть или семь молодых людей. Нам приказывали лежать, приказывали: «Руки за голову!», ругались матом. Их действиями руководил человек в штатском, который также не представлялся, причину задержания и вообще ничего не объяснял, хотя я просил представиться и объяснить причины насильственных действий, как того требует закон. С нами они вели себя как с арестантами, угрожали избиениями, пытались отобрать мобильный телефон, но я не отдал, поскольку это было незаконное требование. Потом нас выстроили по одному друг за другом в затылок, требуя держать впередистоящих за плечи, и так вывели. Это было примерно между 19.30 и 20.00. Мимо шло очень много людей, снимали происходящее на мобильные телефоны, на фотоаппараты, спрашивали, что случилось, почему задерживают, никто им ничего не объяснял, омоновцы носились как угоревшие по платформе, хватали людей, многих били. Меня сильно не били, только делали подсечку, били слегка по ногам, когда я сидел.
Дальше нас препроводили в комнату милиции метрополитена. При этом было заметно, что местные милиционеры абсолютно не в курсе, за что нас задержали, более того – настроены миролюбиво и собираются нас отпустить. Мне кто-то из них сделал знак, что сейчас уйдут омоновцы, и они нас отпустят, потому что ничего против нас не имеют. Представители местной милиции предложили подождать пятнадцать минут до прибытия майора, чтобы решать нашу судьбу по закону, омоновцы же, видимо, по закону действовать не хотели, угрожали нам избиениями, непосредственно в комнате милиции одного парня рядом со мной очень сильно ударили то ли в солнечное сплетение, то ли в живот. Всех заставили сесть на корточки, «руки за голову», мобильные опять пытались отобрать. Один сотрудник ОМОНа сказал буквально следующее: «Сейчас все, кто учится, будут отчислены из институтов, кто не служил в армии, отправятся в армию!» У них были татуировки «За ВДВ!», и они говорили, что мы отправимся служить в ВДВ. Потом, не дожидаясь прибытия милицейского начальства, нас вывели на улицу, где поджидал милицейский автобус.
Нас, человек 20—25, повезли сначала в ОВД «Китай-город», по пути тоже обращались по-хамски, но избивать, по крайней мере, перестали. При входе в ОВД мы выстроились в линию, через открытую дверь я видел знакомые лица – в частности, человека, которого я часто видел с камерой на оппозиционных акциях, видимо, это был Дмитрий Зыков из «Граней», он был с камерой, и на моих глазах у него обыскивали рюкзак. ОВД «Китай-город» было уже переполнено, поэтому нас погрузили обратно в автобус и повезли в ОВД «Тверское». В это время омоновцев рядом уже не было. Что характерно, милиционеры, которые перевозили нас в автобусе, также понятия не имели, за что нас задержали, были обескуражены, спрашивали, действительно ли нас задержали просто в метро, и было видно, что они так же удивлены всем происходящим, как и мы. Нас доставили в ОВД, там с нами обращались вежливо, собрали у всех паспорта, потом постепенно со всех взяли объяснения. Никаких протоколов о задержании не составляли, вообще о задержании речь не шла, никаких обвинений нам не предъявляли, ни административных, ни, тем паче, уголовных. Правда, оперативные сотрудники намекали, что нам заплатили, но очень иносказательно. Просто не верили, что мы были задержаны случайно. Некоторые сотрудники, проходившие мимо, правда, угрожали расправами, но это было скорее для поддержания боевого духа. После того, как с меня взяли объяснение, я увидел, что с некоторых принудительно берут дактилоскопию. Я объяснил всем, что это незаконно, поскольку это нарушение Административно-процессуального кодекса, а принудительная дактилоскопия возможна только в случае уголовного преследования. В дальнейшем ребята, которые остались в отделении, человек десять, отказались проходить дактилоскопию, и милиционеры не настаивали, сказали: «Не хотите – не надо, нам меньше работы». Вскоре после этого нас отпустили.
Дальше нас препроводили в комнату милиции метрополитена. При этом было заметно, что местные милиционеры абсолютно не в курсе, за что нас задержали, более того – настроены миролюбиво и собираются нас отпустить. Мне кто-то из них сделал знак, что сейчас уйдут омоновцы, и они нас отпустят, потому что ничего против нас не имеют. Представители местной милиции предложили подождать пятнадцать минут до прибытия майора, чтобы решать нашу судьбу по закону, омоновцы же, видимо, по закону действовать не хотели, угрожали нам избиениями, непосредственно в комнате милиции одного парня рядом со мной очень сильно ударили то ли в солнечное сплетение, то ли в живот. Всех заставили сесть на корточки, «руки за голову», мобильные опять пытались отобрать. Один сотрудник ОМОНа сказал буквально следующее: «Сейчас все, кто учится, будут отчислены из институтов, кто не служил в армии, отправятся в армию!» У них были татуировки «За ВДВ!», и они говорили, что мы отправимся служить в ВДВ. Потом, не дожидаясь прибытия милицейского начальства, нас вывели на улицу, где поджидал милицейский автобус.
Нас, человек 20—25, повезли сначала в ОВД «Китай-город», по пути тоже обращались по-хамски, но избивать, по крайней мере, перестали. При входе в ОВД мы выстроились в линию, через открытую дверь я видел знакомые лица – в частности, человека, которого я часто видел с камерой на оппозиционных акциях, видимо, это был Дмитрий Зыков из «Граней», он был с камерой, и на моих глазах у него обыскивали рюкзак. ОВД «Китай-город» было уже переполнено, поэтому нас погрузили обратно в автобус и повезли в ОВД «Тверское». В это время омоновцев рядом уже не было. Что характерно, милиционеры, которые перевозили нас в автобусе, также понятия не имели, за что нас задержали, были обескуражены, спрашивали, действительно ли нас задержали просто в метро, и было видно, что они так же удивлены всем происходящим, как и мы. Нас доставили в ОВД, там с нами обращались вежливо, собрали у всех паспорта, потом постепенно со всех взяли объяснения. Никаких протоколов о задержании не составляли, вообще о задержании речь не шла, никаких обвинений нам не предъявляли, ни административных, ни, тем паче, уголовных. Правда, оперативные сотрудники намекали, что нам заплатили, но очень иносказательно. Просто не верили, что мы были задержаны случайно. Некоторые сотрудники, проходившие мимо, правда, угрожали расправами, но это было скорее для поддержания боевого духа. После того, как с меня взяли объяснение, я увидел, что с некоторых принудительно берут дактилоскопию. Я объяснил всем, что это незаконно, поскольку это нарушение Административно-процессуального кодекса, а принудительная дактилоскопия возможна только в случае уголовного преследования. В дальнейшем ребята, которые остались в отделении, человек десять, отказались проходить дактилоскопию, и милиционеры не настаивали, сказали: «Не хотите – не надо, нам меньше работы». Вскоре после этого нас отпустили.
