В обвинительном заключении прокуратуры две трети текста касались того, что он лидер «Антифа», антифашистского движения, и это выглядит особенно сильно в стране, победившей фашизм – прокуратура не скрывала, что человек судится за то, что он лидер антифашистского движения. Мы ожидали, что в такого рода процессах всегда штампуют обвинения прокуратуры. И то, что ему дали один год, – я не хочу здесь благодарить Медведева, надо благодарить, может быть, и гражданское общество, потому что были большие акции в защиту Олесинова, которые проводили и антифашисты, и правозащитники, были и обращения в московскую прокуратуру о том, что надо им задуматься над тем, что дальше будет. Я считаю, что это реальный успех гражданского общества. Но с другой стороны, сигналы, которые подавало гражданское общество, были как-то услышаны, потому что мы понимаем, что суд не был независим на сто процентов. Я не хочу обижать судью, но вероятность того, что суд не был независим, очень большая, что все равно решение было подсказано. Но, конечно, до конца удовлетворения нет, потому что в таких случаях, когда система сдается, они дают тот срок, который человек уже отсидел.  Невиновным они его, конечно, точно не могли бы признать, а дали бы полгода – он сейчас бы уже вышел на свободу. Это был бы окончательный успех.