Пока не изменится политический климат, можно принимать все, что угодно, любые декларации и любые законы. Без изменения политического климата и без ясно выраженной политической воли на либерализацию, подкрепленной соответствующими шагами и ресурсами, ничего не изменится. Только если финансовый кризис сильно ударит и власть наконец поймет, что в этом кризисе, как они ни пытались обвинить в нем Америку и кого угодно, виновато полное отсутствие либерального фактора в нашей экономике и в нашей жизни и многие другие причины, может быть, она спохватится и начнет что-то делать. А если говорить о самом постановлении, то там, насколько я могу судить по изложению, содержатся вещи довольно очевидные, о которых, тем не менее, особенно в связи с УДО Ходорковского, с УДО Бахминой шел совершенно, я бы сказал, неквалифицированный спор, вернее, часть народа совершенно неквалифицированно высказывала категорические суждения. Там подчеркивается, в частности, что для условно-досрочного освобождения не требуется признания своей вины и раскаяния. Это вытекало из всех документов, в том числе из Уголовно-процессуального и Уголовно-исполнительного кодексов, и я это в свое время комментировал многократно, когда шел процесс в отношении УДО Ходорковского. Там говорится, что само по себе наличие взысканий не должно являться препятствием к применению условно-досрочного освобождения, что суд должен оценивать суть, поскольку главный вопрос, который при этом решается, это вопрос, нуждается ли человек, для того чтобы быть законопослушным членом общества, в дальнейшем отбывании наказания в виде лишения свободы, потому как наказание имеет несколько целей: оно, конечно, имеет цель и кары за содеянное, но основное – это добиться исправления и перевоспитания осужденного и обеспечить его полноценное участие как законопослушного гражданина в жизни общества. Поэтому там, из того, что я прочел, изложены вещи довольно ясные, и они были ясны судам и раньше. Судьи не полные идиоты, они читали прекрасно все, что было. Но, тем не менее, с УДО Бахминой тянули, и, по сути, она провела под стражей лишний год, имея, в общем, исключительные обстоятельства. Поэтому сказать трудно, как изменится практика. Но то, что такое постановление, гуманизирующее, настраивающее практику на гуманный лад, выходит, приятно.
У нас даже в девяностые годы, когда действительно предпринимались активные шаги по проведению многих реформ, в том числе и судебных, принимались более справедливые кодексы – скажем, Уголовно-процессуальный кодекс, в котором прописывались права подсудимого, права защиты значительно более тщательно и вводился, можно сказать, очень высокий уровень состязательности сторон, – судебная практика оставалась практически прежней, потому что суды не чувствовали того, что есть политическая воля на реализацию этих принципов. Потому что Ельцин в последние годы своего правления был человеком не слишком дееспособным, а силовые структуры приобрели уже тогда довольно высокий вес – и ФСБ, и МВД, и прокуратура – и всему этому упорно и с успехом сопротивлялись. Поэтому мы с удивлением замечали, что чем либеральнее становятся законы, тем больше нарушений прав человека допускается в наших судах. Почему? Потому что они сохраняют инерцию практики, к которой привыкли, а так как законы значительно более либеральны и значительно лучше прописывают права обвиняемых, значительно больше становится нарушений. А в путинское время все, в общем, стало становиться на свои места, начался откат и в законодательной сфере – то есть мы просто теряли одну из завоеванных позиций за другой. И, соответственно, суды, хотя, может быть, и не получали, по крайней мере, по большинству дел, прямых указаний, но чувствовали очень четкое направление ветра. А уж по некоторым делам, имеющим политический характер, и без прямых указаний не обходилось. Не со стороны первых лиц государства, естественно, но было понятно, что не исполнять это нельзя.
У Верховного суда есть план по обобщению судебной практики и по даче руководящих указаний. Существует перспективный план на несколько лет вперед. Обычно публикуется обобщение судебной практики, потом появляется руководящее указание пленума. В принципе, вообще слова о том, что нужно сократить количество заключенных в нашей стране, это не просто слова, это понимают даже те верхние люди, которые их произносят, потому что в России идет депопуляция, огромное количество заключенных, как гиря на бюджете, а осужденные в колониях почти лишены работы, то есть они не могут себя содержать. Поэтому установка уменьшить количество лиц, находящихся под стражей, совершенно естественна. Она даже не связана с какими-то гуманными устремлениями, она просто выгодна для страны. Тем более что верхние люди всегда знают, что в постановлении написано: судам не следует механически подсчитывать количество взысканий и считать, что само по се6е их наличие является препятствием. Правильно. Что это дает? Это дает возможность освободить одного человека, у которого есть пять взысканий, написав, что все они за малозначительные нарушения и не играют роли в главном выводе о том, что этот человек может быть исправлен без нахождения под стражей. И в то же время человеку, которому объявили взыскание за неубранные за спину руки или за невымытую крышку бачка, написать, что суд считает эти взыскания свидетельствами стойкой антисоциальной установки. И если этим человеком будет Ходорковский, то хоть ты разбейся в лепешку, все инстанции это подтвердят. Поэтому все это нужно толковать диалектически.
