Если рассуждать чисто академически, то масштабные перемены в российском обществе обычно сопровождаются наплывом иностранных слов в русском языке. Это многих раздражает, но не особенно опасно, потому что относительно быстро большинство этих слов заменяется русскими эквивалентами. Никакой необходимости вводить в русский язык слово "толерантность" не было, так как в нем существует равнозначное понятие "терпимость" ("толерантность" употреблялось в русском языке как медицинский термин, например, "высокая толерантность к алкоголю"). Будет естественным, если это ненужное иностранное слово постепенно выйдет из обращения.

А теперь оставим академизм. Слово "толерантность" — не лингвистическое, а политическое явление. Терпимость можно проявлять ко всему (даже к чему-нибудь совершенно отвратительному и неприемлемому для нашей культуры), а толерантность — к строго определенным вещам. В западном обществе считается, что человек должен быть толерантным в некоторых вопросах половой морали, вопросах внешнего вида и одежды, эстетических воззрений и т.д. Нельзя быть толерантным, например, по отношению к сексуальным домогательствам, педофилии, антисемитизму, белому расизму и многим другим вещам. Если говорить о религии, то требуется быть толерантным по отношению к различным религиозным убеждениям, но нельзя проявляеть толерантности к религиозному терроризму. "Толерантность" — не просто плохой перевод английского слова tolerance, это политический инструмент, с помощью которого решается главный вопрос политики: распознавание своих и чужих. Употребив это слово, вы сразу помещаете себя в определенный лагерь, так же как если бы вдруг написали "Косова" вместо "Косово" (хотя, возможно, вы просто ткнули не в ту клавишу). "Не мы говорим языком, язык говорит нами" (Хайдеггер). Поэтому требование изгнать слово "толерантность" — политическое требование, чего, собственно говоря, никто и не скрывает.