Если бы руководитель или один из руководителей любого демократического западного государства позволил себе такое высказывание, это был бы грандиознейший скандал, который мог бы закончиться для него очень печально. Но в нашей стране господин Путин позволяет себе говорить все, что ему хочется, прекрасно зная, что нет таких сил, которые могут ему в этом помешать. В суд не обратишься, и нет реальной оппозиционной силы, которая могла бы об этом сказать в полный голос. В то же самое время заявление Путина я расцениваю как своего рода крик отчаяния, хоть он каждый день и изрекает какие-то новости относительно дела Ходорковского. Вдруг он недавно сообщил, что вообще ничего не знал о втором процессе, узнал совершенно случайно, очень удивился. Это была, конечно, откровенная ложь. Я убежден, что Путин знает и получает регулярные доклады. Очевидно, ему известно, что второй процесс фактически проваливается с правовой точки зрения. Он наверняка знает, какое негативное по отношению к органам, преследующим обвиняемых, общественное мнение сложилось о втором процессе, в частности, на Западе. И используя последний шанс, чтобы оправдать незаконность действий властей и морально оправдать привлечение Ходорковского к уголовной ответственности, некоторое время назад Путин уже сказал нечто похожее, не называя, правда, фамилии Ходорковского и говоря только о руководстве ЮКОСа. Сейчас же он решил назвать и его фамилию напрямую, думая, что кругом дураки, которые не поняли, в кого, собственно говоря, он метил своим предыдущим ударом.
Еще я могу сказать, что участвую в этом деле уже скоро семь лет. Я принимал участие и в некоторых следственных действиях, которые ведутся по делу об убийстве, в частности, я был адвокатом отца Михаила Борисовича и присутствовал на допросах, которые по этому поводу проводила Генеральная прокуратура. Я подробно изучал материалы этого дела по книге Валерия Ширяева, заместителя генерального директора «Новой газеты», и еще недавно меня ознакомили с книгой, которая посвящена подробнейшему анализу всех доказательств по делу Пичугина и Леонида Невзлина (по-видимому, речь идет о книге Веры Васильевой «Без свидетелей? Записки очевидца заочного процесса»). Могу сказать, что над расследованием этого дела работало огромное количество следственных и оперативных работников. Если я скажу, что привлеченные силы исчислялись сотнями, то я не преувеличу. Это большие мастера сделать из мухи слона, но чтобы сделать слона, нужна хотя бы муха. Ни намека на какие-либо доказательства причастности Ходорковского — я бы даже добавил: никаких доказательств вины Невзлина и Пичугина нет, если не считать совершенно бредовых утверждений махровых рецидивистов-уголовников, которые, в основном, свои заявления делают со слов каких-то покойников, которых допросить, естественно, было невозможно. Но в отношении Ходорковского там даже нет ни намека ни на доказательства, ни на мотивы, ни на что. Я утверждаю, что если бы можно было бы хоть за что-то зацепиться, это давно было бы сделано.
Александр Рар и главный редактор польской газеты «Выборча» Адам Михник, на которого сегодня тоже ссылались, говорили, что в спокойной беседе, которая проходила на Валдайском форуме, Путин буквально резко сменил стиль разговора и вместо доброжелательного и спокойного повествования он с откровенной ненавистью заговорил о Ходорковском. У него заиграли желваки.
