Ничего другого, кроме отказов, до сих пор, на протяжении пяти лет, что мы занимаемся этими судебными попытками или, как мы их на жаргоне называем, боданиями, мы не получали. Сегодняшнее заседание было девятым по счету. На протяжении всех предыдущих заседаний мы наблюдали, как постепенно проявляется механизм этого самого засекречивания Катынского дела. С 2005 по 2008 год мы получили три письма от Главной военной прокуратуры в ответ на наши требования о рассекречивании. В этих письмах Главная военная прокуратура утверждала, что у нее нет полномочий рассекречивать, поскольку засекречивала не она, а Межведомственная комиссия. Правда, Главная военная прокуратура употребляла более изощренную формулировку и сейчас ссылается на то, что эта формулировка не означала, что решение было принято Межведомственной комиссией. Хотя по сути именно на это они и указывали. Кроме переписки ГВП с нами, есть еще документы по делам, в которых «Мемориал» не являлся стороной и которые не инициировал. Это судебные постановления Московского окружного военного суда и Военной коллегии Верховной суда, а также официальный ответ России на запрос Европейского суда по правам человека. В этих постановлениях и в этом ответе было прямо сказано, что решение о засекречивании было принято Межведомственной комиссией 22 декабря 2004 года. И вот мы наблюдали, как Межведомственная комиссия в ходе наших заседаний присылает письмо, в котором говорит, что не принимала никаких решений о засекречивании. После этого ГВП была вынуждена прислать нам письмо, на которое шлепнула гриф «Совершенно секретно». Но картина восстановилась. Решение о засекречивании, конечно же, сама Главная военная прокуратура. А МВК потом, рассматривая вопрос о рассекречивании, решила постановление не рассекречивать, то есть тоже приложила руку. Вот теперь эти два ведомства так друг на друга и кивают. МВК при этом утверждает, что сейчас занимается рассекречиванием, при том что этот вопрос решения Межведомственной комиссии вовсе не требует, ведомство — Главная военная прокуратура — может и само это сделать. А ГВП говорит: «Нет, мы не можем, потому что МВК — высший орган в этой области, без ее решения мы ничего не можем». Возникает ссылка и на третье ведомство — ФСБ. Мы ходатайствовали перед судом об истребовании конкретных документов конкретных решений, которые принимались в связи с засекречиванием, с сохранением секретности. Известны даты этих документов. Судья сегодня в истребовании всех этих документов отказала: и в истребовании самого постановления ГВП о прекращении Катынского дела, решения Межведомственной комиссии о сохранении режима секретности этого постановления Главной военной прокуратуры, экспертного заключения ФСБ, на основании которого Главная военная прокуратура приняла решение о засекречивании. Таким образом, единственный для суда источник, по которому можно судить об этих решениях, это слова ГВП. Они извилисты, и, как мы убедились в предыдущих судебных решениях, не раз вводят в заблуждение. Грубо говоря, ГВП говорит неправду. Судья сама лишила себя возможности судить о решениях по самим документам.