Ответ отца Всеволода Чаплина ижевским вольнодумцам относится к лучшим образцам официальной церковной риторики — ясный и четко выраженный, с в меру добавленными надеждами на покаяние почти уже состоявшихся раскольников. В точке зрения Московской патриархии много сильных сторон: по поводу экуменизма и союза с Ватиканом руководству РПЦ есть что противопоставить критикам, поскольку открытость иерархов не переходит каких-либо канонических границ. С Католической церковью, как неоднократно отмечал митрополит Иларион, мы будем вместе бороться с секуляризмом и либерализмом в Европе. Влияние католиков в России от этого не только не будет расти, но и, наоборот, российские римо-католики находятся под постоянным давлением со стороны православных, обвиняющих их в прозелитизме и попытках экспансии. А потом как-то странно стремиться объединиться с католиками и одновременно отбирать у них храмы в Калининграде, а во многих других регионах не отдавать. Критикам остается лишь транслирвать теории заговора.
В этой связи очевидна правота отца Всеволода — в претензиях ижевских вольнодумцев соединились ультраконсервативные и ультралиберальные аргументы, а точнее мифы и реальность. К примеру, ясно, что проблемы тесного союза Церкви и государства и границ этого сотрудничества давно обсуждаются внутри РПЦ и в обществе. Но почему при этом не может быть самых разноообразных форм миссии и священников-рокеров, священников-каратистов, священников-футболистов, не понятно.
Другой важный вопрос — переоценка советского прошлого и люстрация духовенства, попытка понять, кто и как служил верой и правдой советской власти и, в частности, КГБ. В данном случае это, конечно, не проблема отдельных священнослужителей, а скорее в целом проблема отношения РПЦ к массе фактов, выявленных и скрытых, службы иерархов Церкви безбожной власти.
Мнение отца Всеволода Чаплина о том, что можно сотрудничать с КГБ, но главное — не вредить людям и не доносить почем зря, не является чем-то новым. Это идеологическая позиция РПЦ, сложившаяся за последние 20 лет, и молчаливо воспринятая не только обществом, но и духовенством. Когда в 1992 году закрыли Комиссию отца Глеба Якунина, расследовавшую дела агентов КГБ внутри патриархии, то власти это было выгодно, а поверхностно православному обществу люстрация духовенства оказалась не нужна, так как облик священнослужителей никого особенно не интересовал. Еще митрополит Мефодий (Немцов), сейчас пермский архиерей, заявлял о том, что он же не с ЦРУ сотрудничал, а со своими спецслужбами, поэтому ничего плохого в этом не видит. Кроме того, все наши постсоветские патриархи — Алексий II и нынешний Кирилл — духовно обосновывали и оправдывали советское общество и его мировоззрение, его победы, видя в них продолжение православного духа.
Патриарх Кирилл, другие епископы, и протоиерей Всеволод Чаплин столько раз говорили и о своем отношении к советскому времени, и об отношениях с властью, и о том, что Церковь должна быть сильной и богатой, а священники хорошо одетыми, миссионерская деятельность современной, но их никто не услышал.
Такое впечатление, что позицию руководства РПЦ за последние 20 лет не воспринимали всерьез ни собственное духовенство, ни "большое общество". Поэтому странно теперь все грехи валить на патриарха Кирилла, при котором создано Межсоборное присутствие, а также немало информационных площадок, где можно существующие в Церкви проблемы обсудить публично, выйдя за рамки своей епархии. Раньше это было почти невозможно.
Однако есть одно важное обстоятельство. "Большое общество" (с которым, как выясняется, солидарны многие священники) нападает на представителей РПЦ как на чиновников, потому что воспринимает их таковыми. А церковные иерархи дают для этого повод, объявляя, что любая критика, с какой бы стороны она ни шла, — это просто неприятие Церкви и ее обличения греха, неготовность признать за Церковью активную гражданскую роль. Поэтому хорошие отношения у патриархии складываются только с государством. Тупик, или, как говорится в шахматах, цунгцванг.
