Дискуссия идет не только между протоиереями, но в принципе между теми, кто считает, что Церковь должна занять отчетливую оппозиционную социально-политическую позицию, и теми, кто полагает, что Церковь должна заниматься делами личного спасения отдельных людей (если обе позиции формулировать предельно упрощенно). Но что такое Церковь? У мусульман религиозные лидеры социально и политически активны, но в исламе-то нет понятия "церковь"! Мулла или имам — такой же человек, как всякий другой, только более богословски

образованный, духовно опытный, уважаемый в общине. Церковь, состоящая из мирян и священников, есть только у католиков, православных и дохалкидонских христиан.

Примеры активной борьбы церкви за права народа можно найти, прежде всего, в Латинской Америке, где возникла теология освобождения. Там были активные священники, они даже воевали в партизанских отрядах. В революционном правительстве Никарагуа после революции 1979 года было четыре священника. Но в основном социальную и политическую деятельность осуществляли либо католики-миряне, либо монахини. Священников как таковых, а особенно архиереев, в "прогрессивном католицизме" (теологии освобождения) было не так много. (Хотя можно назвать архиепископа Сан-Сальвадора Оскара Арнульфо Ромеро.) Если мы с этой точки зрения посмотрим на российскую ситуацию, она совершенно нормальна: миряне крайне активны, причем во всех частях политического спектра. Рядовых священников меньше, чем мирян, архиереев меньше, чем рядовых священников. Поэтому мне кажется, что неправы те, кто упрекает Церковь в том, что она за что-то "не борется".

И еще один момент: мы никогда не знаем всех обстоятельств дела. Если взять того мэра, который сказал глупость о бомжах, нужно посмотреть, церковный ли он человек. Если совершенно не церковный, то какой смысл его со стороны Церкви обличать? Если церковный, может быть, его духовник его за эту глупость отлучил от причастия. Я, во всяком случае, не спешила бы судить, опираясь только на внешние впечатления.