Это типичная история для Русской церкви, вскрывающая целый комплекс присущих ей проблем, причем не только ХХ века. В своем обращении к митрополиту Ижевскому Николаю — подчеркнуто вежливом, ибо этот престарелый архипастырь, в последние годы сталинского режима отсидевший 5 лет в лагерях, действительно достоин уважения — мятежные священники
призывают собрать "подлинный, а не мнимый Поместный Собор". Это почти дословное повторение призыва, с которым обращался к властям в XVII веке (300 с лишним лет назад!) один из вождей старообрядчества протопоп Иван Неронов, который писал царю: "изволи собору быти истинному, а не сонмищу иудейскому" (в последних словах — аллюзия на ставшее "притчей во языцех" совещание иудейских первосвященников, обрекших Иисуса Христа на смерть).
Фактически, в Русской церкви уже несколько веков наблюдаются серьезные проблемы, связанные с кризисом соборности и разрывом между церковной бюрократией и священниками-харизматиками. Соборность декларируется, но на практике не осуществляется, ибо руководство РПЦ не намерено отказываться от давно уже ставшего привычным административно-командного стиля управления и совершенно не готово всерьез прислушиваться к мнению паствы и рядового духовенства, а представительные органы в лице соборов являются чисто номинальными. В этом отношении модель руководства церковью полностью воспроизводит положение вещей в государстве.
В свою очередь, патриарх Кирилл, придя к власти, дополнительно заметно усилил эту церковную
"вертикаль власти" и даже на формальном уровне легитимизировал некоторые ее принципы вразрез традиционным церковным нормам, специальными постановлениями ограничив полномочия церковного самоуправления на разных уровнях — от поместного собора до приходских советов. Одновременно в Устав РПЦ (еще при Алексии II) были внесены изменения, согласно которым собственниками храмов теперь являются не общины, а епархии. Тем самым была выбита почва из-под ног потенциальных священников-оппозиционеров. Движение "непоминающих" — священников, отказывающихся признавать власть патриарха — впервые заявило о себе еще в начале 90-х годов, причем достаточно масштабно. Многие настоятели храмов, несогласные с идеологией и политикой патриархии, просто заявляли о переходе в другую юрисдикцию, сохраняя за собой храмы и общины верующих. Теперь же такой протест существенно осложнен, ибо любой священник всецело зависит от архиерея, а тот — от патриархии. При малейшем проявлении нелояльности начальству клирика просто запрещают в служении и изгоняют из храма, и он сразу лишается всего. В связи с этим поступок священников из Удмуртии замечателен тем, что представляет собой не просто выражение несогласия, но и акт исповедничества — попытки отстаивания своих принципов во что бы то ни стало, несмотря на неизбежные серьезные лишения.
Это свидетельствует о том, что уровень протестных настроений среди рядового духовенства достаточно высок. Очевидно, это связано с фундаментальными расхождениями в понимании миссии Церкви. Если для священников-харизматиков "на местах" это прежде всего миссия служения православной духовности в строгом соответствии с догматами и канонами Церкви, то для патриарха и его окружения, как видится многим, на первом месте — преследование политических, экономических, конъюнктурных интересов, порой даже за счет компромиссов с моралью. В этом — основная причина конфликта. И есть основания полагать, что демарш ижевских священников — это только начало. Ибо, несмотря на красивый позолоченный
"фасад", внутренние противоречия и оппозиционные настроения внутри РПЦ сегодня очень сильны и продолжают нарастать.
