Содержание ведущих российских СМИ на прошлой неделе представляло собой большое художественное полотно под названием «Сказ о том, как Путин победил Обаму с Маккейном, стал абсолютным лидером земного шара, нашел для России национальную идею и приручил дикую российскую оппозицию». Начнем с малого, с победы Путина над Маккейном.

Асимметричные игры
Колонка сенатора Маккейна на интернет-сайте «Правда.Ру», это, конечно, никакой не ответ на путинскую колонку в NYT, а вполне символическое действие, имеющее скорее американский, а не российский адрес. Путинские пиарщики разместили статью своего клиента во второй по тиражу и, возможно, первой по влиянию американской газете. Статья Маккейна была размещена на интернет-ресурсе, который, по данным «Медиалогии», не входит даже в первую 30-ку медиа. Очевиден выбор по названию, который символизировал позицию автора: Россия — это тот же Советский Союз, та же империя зла, в которой главное СМИ по-прежнему «Правда», и неважно, как она теперь называется, «Правда.Ру», «НТВ» или «Россия-1».

Ведущие российские СМИ единодушно признали колонку Маккейна провалом в отличие от триумфальной статьи Путина, а также заявили, что публицистика американского сенатора не вызовет никакого резонанса в России. При этом сам факт массированной критики во всех ведущих российских СМИ свидетельствовал о том, что такой резонанс имеется. Больше всего насмешек журналистов и телеведущих вызвала фраза Маккейна, что со статьей, которую опубликовал он, не смог бы выступить российский гражданин. Это, конечно, неправда. В статье Путина в NYT тоже немало неправды, взять хотя бы утверждение о наличии на Западе партий, лоббирующих интересы педофилов, или доказанной непричастности сирийских властей к использованию химического оружия. Но это неправда принципиально иной природы. Путин неплохо знает Запад и то, что происходит в мире. При этом сознательно лжет. Маккейн пишет в данном случае ерунду, поскольку, как и большинство американцев, почти ничего не знает о современной России. США и Европа находятся в центре внимания Путина, Россия — на периферии сознания Маккейна.

Когда во всех российских СМИ, от пушковского «Постскриптума» до киселевских «Вестей», звучит ликование «Путин переиграл Обаму», надо фиксировать сразу две подмены, в основе которых лежит асимметрия отношений. Путин действительно пытается «играть» с Обамой в борьбу за влияние. Признаков участия Обамы в этой игре обнаружить невозможно.

Очаровательная Эллочка Щукина по прозвищу Эллочка-людоедка вела грандиозную борьбу против своей заокеанской соперницы — дочери миллионера Вандербильда. В ход шло все: и шиншилловый палантин из русского зайца, умерщвленного в Тульской губернии, и голубиная шляпка из аргентинского фетра. В отличие от Эллочки Вандербильдиха не знала ни об этой смертельной битве за лидерство, ни о самом факте существования опасной соперницы в далекой России. Путин отличается от Эллочки-людоедки прежде всего тем, что Обама несомненно знает о его существовании, но задача «переиграть» Путина явно не входит в повестку дня американского президента.

Вторая подмена в том, что Россия и страны Запада играют в разные игры. Российский лидер умеет играть только в игры с нулевой суммой, в которых выигрыш одного означает проигрыш другого. В современном мире в такие игры, как правило, уже не играют. Когда люди, находящиеся на одном поле, играют в разные игры, это может быть очень опасно. На трассе нормальные водители играют в игру под названием «доехать побыстрее до места и при этом не убиться и никого не убить». Это игра с ненулевой суммой, поскольку, если играть по правилам, выигрывают все. Но обязательно находится идиот, который на этой же трассе начинает игру с нулевой суммой под названием «гонки». Результат, как правило, бывает печален как для идиота, так и для остальных игроков, которые без их согласия оказались невольными участниками этой игры.

Скромное обаяние подполковника
На минувшей неделе российские журналисты, телеведущие и политологи поставили абсолютный рекорд воспевания путинского гения. Их голоса слились в единый хор, исполнивший гимн «Путину обновленному». Ничего похожего на этот гимн, ни по децибелам, ни по пафосу, не было на протяжении 13 лет путинизма. Основная идея этого многоголосого песнопения выражена, например, в «Известиях» политологом Борисом Межуевым в следующих выражениях: «Сама жизнь решила поучаствовать в этой пьесе, где такие люди, как Башар Асад, Барак Обама, Джон Керри и даже сам великий и ужасный сенатор Джон Маккейн, в итоге оказались не более чем персонажами второго ряда и в которой исполнитель главной партии вышел на сцену в последний момент и собрал гром совершенно искренних оваций». В этой статье под характерным названием «Мировое лидерство как предпосылка национального» Межуев провозглашает: «Мировые лидеры вынуждены отдать должное главе России, а лидеры оппозиции… как блудные дети, возвращенные в дом своего политического отца, против которого они столь бездумно и самонадеянно бунтовали».
   
В качестве главной мировой новости прошедшей недели российские телеканалы и многие газеты подали довольно бессмысленное и бессодержательное мероприятие под названием Валдайский форум, который в этом году проходил 10-й, юбилейный, раз. Когда я слушал эхо этого форума в выступлениях политологов, журналистов и политиков в «Воскресном вечере с Владимиром Соловьевым», в «Постскриптуме» Пушкова, в «Вестях» Дмитрия Киселева, у меня сложилось ощущение, что мы присутствуем при зарождении квазирелигии, подобной той, которой был коммунизм эпохи Сталина.
 
Короля делает свита. Мессию и пророка делают толкователи его слов, устных и письменных. Когда я смотрел «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым», мне казалось, что я наблюдаю за богословским спором, в ходе которого средневековые схоласты пытаются выяснить, являются ли три божественные ипостаси, воплощенные в Троице, самостоятельными сущностями или нет. Примерно с таким же пылом Проханов, Злобин, Коэн, Лукьяненко и Пушков спорили под присмотром Владимира Соловьева о том, что означает противопоставление «проекта Россия» «России-как-судьбе» в исполнении Путина. До пересчета ангелов на острие иглы дело не дошло, но спор двигался именно в этом направлении.

Что заставляет выступать на валдайских подтанцовках у Путина таких разных людей, как бывшие звезды европейской политики, российские и западные политологи, а вот теперь еще и российские несистемные оппозиционеры? Про российских «политологов» типа Ремизова, Минченко, Мухина или того же Пушкова все понятно: подтанцовка и есть их работа, она же судьба, она же личность. Этим, кстати, объясняется и то, что и у Соловьева, и на Валдае трудно встретить настоящего политолога, без кавычек. Мне трудно представить на «Воскресном вечере», например, Лилию Шевцову, или Георгия Сатарова, или Александра Кынева. Что же касается экспертов из тех стран, где существует понятие профессиональной репутации, то мотив их «валдайства» не сводится к банальному подкупу, хотя я и догадываюсь, насколько меняется размер оплаты лекции эксперта, который может поделиться личными впечатлениями от встречи с такой экзотикой, как живой авторитарный лидер. Но есть помимо денег и острых ощущений и иной мотив, который порой заставляет вполне приличных людей восторгаться не то что Путиным, а самыми настоящими людоедами.

Для меня одним из самых пронзительных человеческих документов остается «Москва 1937» Фейхтвангера. Как автор «Безобразной герцогини», «Семьи Оппенгейм» и «Еврея Зюсса» мог написать такое?! Он же сам все видел, был на Втором московском процессе, говорил с людьми, встречался с Людоедом. И после всего этого: «Сталин — огонь долго пылающий и согревающий». Потом статья в «Правде», где великий гуманист пишет: «С удовлетворением констатирую, что вина подсудимых полностью доказана». Моего деда, Виктора Яковенко, в эти дни били в мясо на Лубянке, после чего отправили на 17 лет в лагеря. Бабушку заставили от него отречься, маму-школьницу не смогли заставить, и травили так, что она тяжело заболела и оправилась только в 60-е годы. И таких семей, как моя, были сотни тысяч, в одной Москве десятки тысяч в то время. А Фейхтвангер пишет: «…Весь громадный город Москва дышал удовлетворенностью и согласием, и более того – счастьем»…

В то время как «валдайцы» делились с народом своими ощущениями от прикосновений к «Путину обновленному», в реальной, а не телевизионной России вечный узник Ходорковский писал начинающим узникам Болотной: «…Мы с вами имеем дело не с правосудием, а с репрессивным станком, куда нас подают в качестве сырья. Его оператор в зале не показывается, но мы все его знаем». Господа «валдайцы», восхищенные «Путиным обновленным»! Этот стеснительный оператор и есть ваш кумир. Вам что, правда, нравится то, что он делает?

В дни восхищения валдайской речью Путина академики стоят с плакатами, протестуя против убийства РАН, самый цитируемый из них, академик Захаров, пишет Путину открытое письмо с призывом наложить вето на это убийство.

Руководителем Счетной палаты назначается Голикова по прозвищу «мадам Арбидол», которую эта самая Счетная палата только что уличала в злоупотреблениях.

В эти самые дни главный людоед страны Павел Астахов объявил, что усыновлять российских детей теперь смогут граждане лишь двух стран на планете: Италии и Франции. А значит, сотни детей, в том числе десятки детей-инвалидов, будут разлучены с родителями, которых они успели узнать и к которым уже начали тянуться из своего детского ада.

Видимо, перефразируя известное выражение, можно говорить о силовом поле власти: любая власть, если близко подойти к ее носителю, искривляет восприятие, а абсолютная власть искривляет его настолько, что делает это восприятие абсолютно неадекватным. Именно поэтому журналистам и экспертам лучше наблюдать за носителями абсолютной власти на расстоянии.

Оппозиция. Валдайский грех
«Володя», «Ксюша» — так уменьшительно-ласково именовал грозных болотных оппозиционеров их «политический отец» Владимир Путин. «Ходить – не ходить», «говорить – не говорить», «жать руку – прятать свою за спину», в целом, какую дистанцию держать с властью, которую ты только что называл преступной, — вопросы крайне непростые, и ответ на них зависит от массы обстоятельств. Для Ксении Собчак тут нет вопроса, поскольку она всегда хотела влиять на Путина, а не валить его. Поэтому и к ней вопросов быть не может, в том числе и за ее комплиментарный валдайский вопрос об отношении к молодым политикам. Она бы еще про то, с чего начинается Родина, спросила. Тем не менее, с ней все хорошо и вопросов нет.

Сложнее с Владимиром Рыжковым, который еще два года назад воспринимался многими как самый перспективный лидер российской оппозиции. Когда 60-летний Путин называет 47-летнего оппозиционера Рыжкова на «ты» и говорит ему «Володь», это требует примерно такого ответа, которым блеснула приморская журналистка Мария Соловьенко, ответившая на путинскую фамильярность «Садись, Маша» мгновенным, обессмертившим ее «Спасибо, Вова».
Политическое поле во многом построено на отношениях доминирования. Особенно российское.

Особенно в путинской России. Здесь многое построено на внешних символах. Примерно как в подворотнях путинского лиговского детства. Мое детство прошло вблизи «бермудского треугольника» Марьина Роща-Минаевский рынок-Косой переулок, поэтому символы дворового доминирования мне тоже знакомы. Один из них назывался «шмазь». «Я тебя бить не буду, я тебе шмазь сотворю», — говорил шпаненок и проводил открытой ладонью по лицу сверху вниз. Тут надо было либо ответить, либо признать доминирование шпаненка. Путин публично сотворил «шмазь» той части несистемной оппозиции, которая приехала на Валдай. И острыми вопросами, заданными Путину, эта «шмазь» не устраняется. Нужны были действия. Я понятия не имею какие. Может, какой-то публичный ультиматум либо жесткое заявление, зачитанное вместо вопроса. Либо «опрокидывание иронией» по методу Марии Соловьяненко. Не знаю. Я не политик, а наблюдатель.

В любом случае, Навальный выиграл от того, что не участвовал в валдайской подтанцовке, а Рыжков проиграл. Судя по «Воскресному вечеру с Владимиром Соловьевым», крупнокалиберные телеорудия сейчас будут работать на Рыжкова, а также, возможно, на Прохорова, для того чтобы сместить Навального с самозахваченного им поста «лидера несистемной оппозиции». Впрочем, можно не сомневаться, что, как только Рыжков или Прохоров достигнут популярности, которую можно конвертировать в серьезный политический вес, эти орудия будут перенацелены на любого из них.

 «Путаница» на «Дожде»
«Свинки замяукали, кошечки захрюкали» — именно эти прелестные строчки стихотворения Корнея Чуковского «Путаница» пришли мне в голову, когда я смотрел на «Дожде» передачу Дзядко «Вечер трудного дня», в которой Навальный отвечал на вопросы трех редакторов самых лучших, судя по уровню цитирования, российских СМИ: Галины Тимченко, «Lenta.ru», Галины Лысовой, «Ведомости», и Светланы Бабаевой, «Газета.RU». Для усиления им была придана Мария Макеева, ведущая «Дождя». Это была самая провальная передача «Дождя» из всех, что я видел. «Дождь» — лучшее, что есть в российском ТВ. Тем более обиден провал, поскольку, несмотря на то, что Навальный сравнительно недавно побывал в лапах лучших интервьюеров страны, а такими, по моему мнению, являются Алексей Венедиктов и нагуливающая журналистский вес Ксения Собчак, к нему, к Навальному, осталась масса вопросов, а главное, остался неудовлетворенный интерес публики.

Итогом передачи стали четыре вещи.

1. Мы не узнали о Навальном ничего нового, кроме того, что он сам очередной раз захотел сказать.

2. Мы очередной раз убедились в том, что у Навального хорошая реакция, а когда собеседник задает ему идиотский вопрос, отвечая на который, трудно самому не выглядеть идиотом, Навального спасает фирменное холодноватое чувство юмора и органика.

3. Мы убедились, что три руководителя лучших в России СМИ, а также два ведущих лучшего в России ТВ — вот вся эта звездная пятерка абсолютно не умеет брать интервью. То есть четверо, за исключением Галины Тимченко c «Lenta.ru», оказались в этом качестве просто профнепригодны. Тимченко сработала лучше, вытащив чуть-чуть передачу.

Все переплюнула Бабаева («Газета.RU»), которая спросила Навального, почему он не встал в бессрочный пикет перед Госдумой с большим плакатом и не стоял до тех пор, пока депутаты не изменят нормы УК. Когда руководителю второго по уровню цитируемости интернет-ресурса объяснили, что этот «бессрочный пикет» продлится минуты полторы, после чего пикетчика унесут в автозак, она явно растерялась и стала говорить Навальному, что тогда ему надо стремиться изменить законы другим способом. На что Алексей буквально как ребенку начал объяснять главному редактору, что законы принимают Госдума и Мосгордума и именно туда и именно поэтому он и собирается попасть.

Еще из действа на «Дожде» можно было понять, что у всех участников передачи, кроме, пожалуй, Дзядко, есть какая-то личная причина быть обиженными на Навального. Они все надели на эту передачу оскорбленно-недоверчивые лица, и так и не сняли этот прикид до конца программы, что делало ее похожей не на встречу журналистов с политиком, а скорее на педсовет, когда дежурно-строгие училки задают ученику вопросы, ответы на которые их не интересуют. Типа: «Ну, когда же ты возьмешься за ум?» или: «И почему же ты вместе с дневником не оставил дома свою голову?».

Главное, что им был совершенно не интересен Навальный. И это отсутствие интереса к одному из наиболее любопытных и крайне противоречивых политиков современной России роднит журналистов лучших российских СМИ с теми, кто, не являясь журналистами, занимается имитацией журналистики на федеральных телеканалах. В этом частном факте проявляется патология российской журналистики, которой не интересна Россия. Возможно, причина этой патологии в том, что российская журналистика (большая ее часть) слишком тесно прилепилась к власти. Надо бы как-то увеличить дистанцию.
                                         
Фото ИТАР-ТАСС/ EPA