Глокая куздра…
Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка. Осенью 1925 года в Институте истории искусств языковед Лев Владимирович Щерба читал лекцию по курсу «Введение в языкознание», на которой предложил разобрать фразу «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка». Канонического смысла у фразы нет, но, поскольку сохранены привычные формы языка, понятно, что какая-то персона что-то неким образом сделала с одним персонажем и еще что-то делает с детенышем персонажа или просто с маленьким представителем того же сообщества. Смысл же придается любой: добрая женщина сытно накормила путника и нянчит его ребенка... Или наоборот: злая волчица больно укусила козла и ловит козленка...
Налицо некие не вполне ясные действия кого-то, чьи свойства туманны. Именно это мы и наблюдаем. Нашу куздру в излишней доброте не упрекнешь. Я периодически пытаюсь найти в куздриных действиях смысл, несмотря на собственное раздражение. И нахожу один: стремление удержать статус-кво любой ценой. Куздра имеет привычку сладко спать, сытно есть, богато развлекаться. Кроме того, налицо острое нежелание с этой привычкой расставаться. А кому не нравится — будем будлать и курдячить.
Если уж пошла по неким литературным ассоциациям, то вспомню довлатовское: «Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?..». Куздра — это мы с вами, и все тут. Другое дело, что наша куздра не вылупилась мгновенно, а взросла на почве нашего равнодушия и занятости другими делами, ибо всегда казалось, что на баррикаду должен идти кто-то другой.
Готовя сейчас проект об истории диссидентского движения в СССР, хочу рассказать о выводах и параллелях, которые возникают у меня постоянно. Первое. Куздра — это страшно. Ты с ней играешь в шахматы, а она с тобой в ножички. Она не будет соблюдать никаких правил игры, никаких законов или международных соглашений, когда ей кажется, что ей грозит опасность. Человек, пошедший против нее, всегда в зоне риска. У нее есть масса способов плодить куздрят: не только естественный, она, как вампир, превращает в себе подобных — пряником и кнутом, страхом и подкупом, лестью и властью. Мелкие куздры столь же страшны, как и большая, ибо они в большинстве случаев понимают, что на них есть управа, и торопятся куздрить, пока не бодланули.
Любой куздре, и большой и маленькой, абсолютно безразличны понятия приличия, чести, достоинства. Хотя она прекрасно понимает, когда ее хотят ущемить, и частенько превентивно щелкает челюстями. Она не любит, когда о ней говорят плохо. Она протягивает куздрячьи лапы во все структуры общества, и служители закона вместо служения закону начинают куздрить, охранители права вместо охраны права делают то же самое, законотворцы вместо творения законов куздрят напропалую. Министры, директора, градоначальники, губернаторы, врачи, военные, солдаты, секретари, офицеры, деятели искусств, учителя, журналисты, священнослужители... У всех у них размывается человечий силуэт и проступает непонятный, куздрий.
Они живут с женами и мужьями, которые тоже куздреют на глазах, ибо в противном случае давно бы с визгом убежали от монстра, в которого превращается их близкий. Они улыбаются своим детям... Они не могут не понимать, что поступают против совести. А кому не нравится — и в этом существенное отличие от 60-70-х годов прошлого века — дорога вон из страны открыта... И не надо пудрить мозги своим патриотизмом, нет никакого патриотизма, куздры это точно знают. Есть закон «не мочись против ветра», есть кутузка и есть порог...
Время от времени куздры играют в игры, как со своими ближними соседями, то есть с нами, так и с дальними — зарубежными партнерами. Они говорят всякие слова, заключают всякие сделки. Они сближаются и расходятся, направляют и перенаправляют финансовые потоки. Не-куздры не вписываются в их мир, они не нужны... Их задача — просто не мешать куздрам, даже если куздры отнимают чужое суверенное пространство.
Куздры стараются не выдавать негативной о себе информации, а если информация пошла, несмотря на все усилия, то врут в глаза. Мы никогда не можем быть уверены, что человек, которого со скрученными руками привели к министру внутренних дел, и есть преступник. Мы никогда не выясним, почему, обозвав кого-то врагами народа и приведя абсурдные цифры, никто и никогда не собирается отвечать за клевету и ложь. Мы никогда не сможем лишить мантии нарушающего закон судью и погон — попирающего закон офицера. Мы никогда... мы нипочем...
Собственно, главные не-куздры во все времена — это те, кто запрещал себе бояться куздр и готов был за эту небоязнь оказаться в психушке, ссылке, лагере и даже в могиле. С точки зрения общечеловеческой, это странно: идеи идеями, но как же инстинкт самосохранения? А вот так. Зато лицо в зеркале не превращается в куздрячью морду…
