Сначала про Русский марш. Я говорю про конкретное мероприятия. Очень может быть, что теперь Белов с Тором – цивилизованные националисты, которые разделяют общедемократические ценности. Прекрасно. Но если в каком-то мероприятии участвуют фашисты – не важно, в какой пропорции, один к десяти или один к десяти миллионам – это мероприятие становится фашистским. По определению. Вы говорите – ну, подумаешь, в огромную кастрюлю дивного наваристого борща опустили чайную ложечку говна. Вы даже не заметите. Просто не думайте об этом и ешьте смело! Другими словами, вы призываете меня смириться с тем, что в нашей общественной жизни будут участвовать фашисты? Ну, давайте обсуждать. Только я все равно есть это не стану. Вы станете? Приятного аппетита! Вы, дорогие, Белов с Тором, хотите строить со мной демократию в нашей стране? О'кей. Только сначала от фашиков отделитесь. Публично. Громогласно. Чтобы я это увидел и оценил. А иначе я не согласен. Только вы пока этого не делаете.

Что сказала Женя Альбац (если я правильно понял): там тоже наш народ, и надо учиться с ним разговаривать. В том числе - просвещать, наставлять, гуманизировать и т.д.
Нет, Женя, там не мой народ... Анализировать, почему так случилось, совершенно бессмысленно. Рубинштейн недавно цитировал надпись на заборе неподалеку от его дома. Там было написано: "Е..ал я ваши ценности". Так вот у меня (и у тех, кто вокруг меня...и у тебя, ты будешь смеяться) нет совершенно ничего, кроме этих смешных ценностей. Тех самых, которые обычно называют "либеральными". Как-то так сложилось, что я им привержен, и ни одной из них не готов пожертвовать ни ради чего. Даже во имя народного единства и согласия. А те, кто эти ценности не разделяют, в какой бы части света они ни жили - не мой народ. Из чего вовсе не следует, что я не сочувствую, не сопереживаю этим людям, не буду защищать их права или отказываю им в праве на достойную жизнь в демократическом обществе, если такая перспектива их, в принципе, интересует. Но они все равно мне чужие в самом широком понимании этого слова. Я поэтому, прежде всего, не пойду на Русский марш. И с большой осторожностью буду относиться к любому человеку, который меня туда зовет. А если Леша звал не меня, тогда он должен был перечислить поименно, к кому обращался. Или к кому не обращался. Так даже было бы проще.
Я, кстати, далек от того, чтобы предъявлять претензии Навальному, как это сделал Акунин с его любовью все раскладывать по полочкам, сортировать и архивировать. Я тут, дескать, возлагал на вас кое-какие надежды, а вы их не оправдали, поэтому из этой папки мы вас изымаем, а в эту помещаем… Навальный – взрослый сложившийся политик с собственными представлениями о прекрасном. И тут все очень просто – либо эти представления соответствуют моим, либо нет. Он просто почему-то держит их пока в секрете.
Пархоменко утверждает, что Навальный совершил ошибку. Разумеется, Сергей как политический аналитик имеет полное право на такую оценку. Но в каком смысле – ошибку? Ошибку как кто он совершил? Как претендент на что? На место в наших сердцах? На право называться лидером российской демократической оппозиции? На роль тарана, чье единственное предназначение – пробить брешь в этом поганом монолите? Мы уже его кем-то назначили? Он сам себя в этом смысле идентифицировал?
Но это-то уже все вопросы к Навальному. Словом, вопрос, заданный Шендеровичем, – с кем вы, мастера культуры? – вовсе не праздный. Так что, Леша, извини, но пора как-то определяться. Иначе дальше не получится. Вот просто не получится, и все.

Фото: YURI KOCHETKOV/EPA/ИТАР-ТАСС