«Это не о Познере, это о Первом канале», — сказал один умный человек в ответ на мое возмущение по поводу недавно показанной по телевидению «Германской головоломки», в особенности шестой серии этих претендующих на объективный взгляд «путевых заметок». Фильм телеэпопеи, посвященный понаехавшим в Германию «лицам турецкой национальности», в период нагнетаемой в российском обществе нетерпимости к иммигрантам, оказался для нашего телевидения как нельзя ко времени. Мудрый, интеллигентный Познер вкрадчивым голосом, силясь изобразить толерантность и взвешенность, как бы говорит миллионам телезрителей: ну, вы видите, эти басурмане даже здесь в Германии чужды и неприятны цивилизованным европейцам. Они — и здесь проблема, они и здесь зарвались. И надо с этим что-то делать, а то хуже будет…

В принципе нет никакой разницы, по какой причине у мэтра отечественной тележурналистики столь вовремя родился этот злобный и ядовитый детеныш: открытым ли текстом Познеру велели сделать «правильные» акценты или же Владимир Владимирович, будучи профессионалом, сам почувствовал, что именно сегодня в контексте взаимоотношений титульной нации с варягами это будет более всего кстати. Есть еще, конечно, вариант неслучайного попадания Познером в яблочко политической конъюнктуры: Владимир Владимирович — сам националист, до «Германской головоломки» тщательно скрывавший свое ксенофобское мировосприятие. Однако в последнее верится с трудом, потому что хотя и встречаются в природе националисты- интеллектуалы, но скорее кто-то типа Проханова и Дугина. Все-таки Познер в этом ряду смотрится (или смотрелся?) не вполне органично.

Вот уже много лет я живу в Германии и совершенно определенно могу сказать, что подобный фильм здесь был бы невозможен. Но если бы все-таки каким-то образом такое показали на широкую аудиторию, то у чуткого к националистическим бестактностям общества к автору киноленты возникли бы жесткие вопросы. Например, почему как бы «гражданин мира» Владимир Познер позволяет себе в отношении собеседника-турка, с которым он, кстати, разговаривает откровенно неприязненно, плоские шутки с шовинистическим душком: «Он это сказал на голубом глазу, хотя глаза у него не голубые совершенно»? Одной этой походя брошенной ремарки было бы достаточно, чтобы журналист стал нерукопожатным в самых разных кругах немецкого общества.

Откровенно тенденциозен и подбор сюжетов по теме: от выброшенного на улице мусора до турецкой девушки, которая (негодная!) хочет встретить именно турецкого, а не немецкого принца. И вообще, по Познеру, максимум на что способны турки — это открывать донер-кебабницы, плодить вокруг себя грязь (хорошо хоть научились наконец не плевать на пол!), плохо говорить по-немецки и вообще быть пятым колесом в великолепно отлаженной германской «телеге». Тут же одним штрихом проводится нарочитая параллель. Русские в Германии, согласно Познеру, прекрасно интегрируются, в большинстве своем создают семьи с местными немцами, великолепно знают язык, приобретают престижные профессии, например, работают над дизайном автомобилей будущего, короче, несут германскому обществу только благо. Увы, на деле все обстоит иначе. И проблем с трудоустройством, изучением языка, адаптацией и интеграцией в немецкое общество у бывших граждан Советского Союза намного больше, чем у трудолюбивых и предприимчивых, не в первом поколении живущих в Германии турок.

Уверена, что Познер не хотел продемонстрировать свою ксенофобию явно. Ну что такое для нашего зрителя тенденциозный подбор сюжетов, когда он привык к откровенным погромам, гетто для гастарбайтеров в центре Москвы, грабежам полиции среди бела дня да русским маршам с зигующими подростками. Привыкли, и давно воспринимаем весь этот расизм как чуть ли не цивилизованную норму жизни и эталон межэтнических отношений.

Да и Познер не прост. Он старается на каждом шагу предусмотрительно подстелить соломку и запастись алиби. Как в известном сюжете с Госдурой, когда он будто бы случайно оговорился, а не сказал прямо, к примеру, так: «Да какая она Дума, если она — дура». Прямого приговора «понаехавшим» Познер ждал от одиозного для немцев и соратников по Социал-демократической партии автора книги «Германия самоликвидируется» Тило Саррацина. Но последний, мне кажется, не оправдал его надежд. Саррацин говорил достаточно мягко и вообще выглядел более симпатично, нежели известный российский телеведущий. Потому что не играл, не фальшивил и как бы постоянно заглядывал прищуренным глазом внутрь себя. Познер в отличие от собеседника внутрь себя не заглядывает, а только делает вид, и какого цвета он на самом деле внутри, никто не знает.

К сожалению, Владимир Владимирович не подозревает о некоем парадоксе: после антииммигрантской книги Саррацина, дебатов о роли ислама в Германии и разоблачения убийств неонацистами турецких продавцов-кебабщиков интеграционные процессы в стране пошли еще успешнее.

Например, с некоторых пор Гамбург официально признаёт мусульманские праздники. Решение о том, что все работающие граждане, исповедующие ислам, могут в дни религиозных праздников отмечать их дома, принято в рамках подписанного соглашения между городскими властями и местной мусульманской общиной.

Мэр города Олаф Шольц назвал это «сигналом готовности к сосуществованию». Этот проект призван урегулировать противоречия, возникающие в мультикультурном обществе ,и устранить элементы неравноправия в отношении представителей различных религий. В свою очередь гамбургский договор обязывает исламское сообщество города соблюдать конституцию Германии, уважать принцип равноправия женщин. В этой части спрос с нарушителей будет не иначе как по «гамбургскому счёту»…

Председатель организации СДПГ в Шлезвиг-Гольштейне Ральф Штегнер констатировал примечательный факт: «Вот уже 150 лет наша партия борется за то, чтобы происхождение человека не определяло его судьбу». В первую очередь он имел в виду этническую сторону «происхождения». Но в современной Германии бороться в этом направлении особенно и не с кем. Тило Саррацин, с его «биологическим» подходом к национальному вопросу, никак повлиять на внутреннюю национальную политику не в силах. Любая дискриминация по национальному, этническому или расовому принципу строго карается по закону. Даже министры в правительствах трех немецких земель — Баден-Вюртемберге, Нижней Саксонии и Берлине — имеют турецкое происхождение.

При поступлении ребёнка в школу или детский сад никаких ущемлений в связи с национальностью нет и быть не может. Не существует и статистики, сколько в учебных заведениях и детсадах детей титульной нации, а сколько детей мигрантов.

Однажды мне довелось брать интервью у двух комиссаров баварской полиции, и на мой вопрос о проценте этнической преступности в сравнении с преступностью коренного населения мои собеседники сказали, что вычислять такую статистику немецкой полиции запрещено даже для служебного пользования, а не то чтобы для обнародования в средствах массовой информации.

В фильме Познера помимо Саррацина и самого Владимира Владимировича обличителем лиц «исламской национальности» выступает пожилая тетенька, уставшая от засилья турок. Она как бы является в этой серии выразителем голоса «простого немецкого народа», его антитурецких настроений.

Живи я не в Германии, а в России, гражданка показалась бы мне весьма достоверным подтверждением того, что мусульман не выносят повсеместно. Но, к счастью, у меня есть иные свидетельства.

В начале лета мне довелось присутствовать на удивительном по нашим меркам митинге. Несколько сотен студентов Мюнхенского университета, в основном «чистокровных арийцев», в одну из суббот собрались на Мариенплац в центре Мюнхена, чтобы выразить свое негодование антиисламской группировке, кстати, весьма немногочисленной. Эта группировка, ратующая за запрет строительства мечетей в Германии, имела наглость присвоить себе имя «Белая роза». Но именно так называлась во времена нацизма подпольная студенческая организация, печатавшая и распространявшая антигитлеровские листовки, в 1943 году члены «Белой розы» были арестованы гестапо и казнены на гильотине. Студенты, собравшиеся на Мариенплац, сами организовали этот митинг, сами написали прекрасные плакаты и вышли с ними на центральную площадь Мюнхена. Пафос их митинга был однозначен: мы — европейцы, а это значит, что мы часть мультикультурного и мультирелигиозного человечества.

Недавно здесь, в «ЕЖе» Анатолий Берштейн очень точно подметил: «Какая-нибудь остренькая литературная провокация вполне может превратиться в провокацию погрома. И не надо потом говорить: мы же к нему не призывали. Руссо ведь не отвечает за зверства якобинцев, а Ницше — за Гитлера, Хайдеггер и Паунд — за концлагеря и газовые камеры».

Фильм Познера, на мой взгляд, тоже провокация. Нет, посмотрев его, разгневанные россияне не пойдут громить очередной рынок, но свои пять копеек в пропаганду ксенофобии Владимир Владимирович внес. Как и седьмой серией киноленты про немецких ультраправых, которые в реальности, а не по Познеру, в Германии практически не заметны и, более того, обществом не принимаются категорически. Эта серия тоже, как мне кажется, призвана сформировать у российского зрителя ложное представление: дескать, фашизация социума происходит не только в России, но и в ФРГ. Это, конечно, уже другая тема, но все та же непонятная головоломка: зачем понадобилось известному журналисту превращаться в недобросовестного пропагандиста чрезвычайно опасных идей и умонастроений… на голубом глазу?

Фото ИТАР-ТАСС/ Павел Головкин и Адель Калинеченко