Может ли быть холодно, как в аду? Убедился — может. Именно таким замогильным холодом потянуло на той неделе, когда в прениях выступила сторона обвинения. Мы уже отвыкли: целый месяц слушали о Болотной что-то человеческое, с гневом, болью, страхом, слезами — выступали свидетели защиты. И тут — возвращение к самому началу, когда врали, мялись, не договаривали «терпилы» и «свидетели» обвинения (какие на фиг свидетели из бойцов ОМОНа, которые сами и били!)... Даже хуже, чем возвращение: обвинение неустанно «подправляло» даже своих свидетелей, подтасовывало даже их показания, передергивало по третьему-пятому-десятому разу факты и «факты». Ну и запрошенные чудовищные срока!..

И вот — выступления защиты.

И все обвинение начало рассыпаться в пыль. Выступление за выступлением. По всем направлениям. В том числе и по самому главному: что вообще такое «массовые беспорядки» и как они связаны с другими статьями Уголовного кодекса и с событиями 6 мая? Об этом давно говорили— известно мнение Комиссии общественного расследования, Международной комиссии, ЕСПЧ, мнение, что 6 мая 2012 г. не было никаких «массовых беспорядков», а был «разгон мирной манифестации». Но одно дело — говорить, что их не было. А что они такое вообще?

Это был тот вопрос, который встал во весь рост (вы представляете «вопрос, вставший во весь рост»? — раньше я считал это не слишком внятной идиомой, а тут чуть ли не зримо его увидел). Выпрямлявшийся, разгибавшийся вопросительный знак — всё больше и больше напоминающий знак восклицательный!

Обвинение, пытаясь сохранить обе статьи, 212-ю («массовые беспорядки») и 318-ю («применение насилия … в отношении представителя власти … в связи с исполнением им своих должностных обязанностей»), выдвинуло тезис об «идеальной совокупности преступлений» — и само себя загнало в ловушку. «Идеальная совокупность», если оставаться и в рамках русского языка, и в рамках сугубо юридических, это точное взаимодополнение составов двух статей, без зазоров и взаимных перекрытий (как складываются смежные фрагменты пазла). Но в таком случае, «применение насилия .. в отношении представителя власти» однозначно не содержится в ст.212 и упоминаемое в ней «насилие» относится к кому угодно еще, но не к представителям власти, которыми, согласно оглашенным в суде должностным инструкциям, являлись сотрудники полиции. А ведь ни к кому больше, кроме как к полицейским (даже не обсуждая, законно или нет), никакого насилия 6 мая не применялось. Собственно говоря, на Болотной набережной в тот день и не было никого, кроме участников мероприятия, полицейских, журналистов и медицинских работников, периодически пропускаемых на территорию митинга, чтобы помочь пострадавшим. И ни одного свидетельства о насилии граждан по отношению друг к другу или к представителям прессы или медикам суду представлено не было.

А больше ничего из тех «квалифицирующих признаков», из которых складывается статья 212, тоже не было. И что теперь с ней делать? Или что делать с «идеальной совокупностью»? А если все-таки насилие к полицейским входит в состав 212-й статьи, то причём тогда 318-я — за одно и то же ни два раза, ни по двум статьям судить наш Уголовный кодекс не позволяет. Помните, «расстреливать два раза уставы не велят»?

То есть надо судить по 318-й или по 212-й статье, но никак не по обеим сразу.

Но и тут явный облом: никак не складывается признать ребят виновными. Относительно Степана Зимина и Артема Савелова защита представила абсолютные доказательства их алиби, а по остальным все доказательства оказались столь шаткими (уж больно завралось обвинение в попытке сделать их неопровержимыми), что они стали больше похожи на предположения, а то и просто на «хотелки». И самое главное: защитой был поставлен ребром вопрос о действиях в условиях «крайней необходимости» и «необходимой обороны», которые, согласно все тому же Уголовному кодексу, являются «обстоятельствами, исключающими преступность деяния» (простите уж за «шершавый язык плаката»). И встал этот вопрос так потому, что защите удалось доказать, что полиция нарушила согласование мэрии, а следовательно, ее действия были вообще незаконны.

Защитники выступали по-разному: язвительно, строго, взволнованно, даже трогательно — но шаг за шагом «раздели» обвинение и оставили его стоять на ко времени нагрянувшем морозе.

И судья Никишина была вынуждена найти формальный предлог, чтобы взять тайм-аут. До 5 февраля.

Не ищите тут конспирологических объяснений: «до», «во время» или «после» Олимпиады власть решила оглашать приговор, не гадайте, Бога ради, как он от этого зависит! Просто всё рассыпалось — и теперь там, во власти, нужно время, чтобы просто придумать, что же вообще со всем этим делать?

А защита уже сделала все, что СМОГЛА. Дай Бог, если хоть приближенно то, что МОГЛА. Но уж что сделали, то сделали. Пока, по крайней мере, я как защитник особого стыда не испытываю. И теперь мы как защита уже ничем до приговора помочь не можем... Даже как-то непривычно. Гулко как-то...

Автор — защитник на Болотном процессе

Фотографии Антона Литвина