Сергей Давидис, юрист, член Координационного совета оппозиции» первого созыва:

Все подсудимые произнесли свое последнее слово, но, к сожалению, повлиять на решение суда они никак не могут. Каков будет результат — мы не знаем. То, что объявление приговора назначено на период, когда ещё будет идти Олимпиада, даёт слабую надежду, что он будет не таким жёстким, как хочет прокуратура. Само собой разумеется, никакого оправдания быть не может, у нас пока самим основам государства что-то не угрожает, оно не способно пойти на признание своих ошибок и преступлений, которые совершили люди из Следственного комитета, полиции и суда. Хорошее решение с точки зрения объективной реальности — присуждение условных сроков или очень маленьких, которые позволят выйти в самое ближайшее время по УДО, с учётом уже отбытого наказания. Это самое лучшее, что может быть, некий компромисс. Но это всё гадание. Понятно, что по большому, многоэпизодному делу приговор может зачитываться не один день. Он может растянуться на три дня, причём после первого дня следующие чтения могут назначить через неделю, когда власти не будут связаны уже ничем. Там есть юридическая коллизия, вызванная тем, что мера пресечения в конце февраля заканчивается и суд не может её продлить, не вернувшись к этапу судебного следствия, но, в общем, если захочет, то может и вернуться. Если действительно будет желание оттянуть оглашение приговора, а сейчас, напротив, всем вселить надежду на либеральный исход в свете Олимпиады, это тоже было бы возможным и разумным с точки зрения власти решением.

Людмила Алексеева, правозащитник, председатель Московской Хельсинкской группы:

Сегодня обвиняемые выступали с последним словом. Все они говорили коротко и очень искренне, хорошо говорили. Ни один из них не признал себя виновным, все говорили, что не было никаких массовых беспорядков, что ни в каком насилии в отношении полицейских лично никто из них не участвовал и доказательств их вины нет, что правда. Последним выступал Сергей Кривов, он подготовил уже пространное последнее слово, где оценивал общую обстановку, высказывал свои взгляды, резко и критически отзывался о президенте и очень подробно разбирал дело. Он говорил, что 6 мая был единственный раз, когда не получилось провести шествие мирно, как удавалось до и после этого, что в этом прежде всего виноваты полицейские, которые перегородили площадь и допускали непозволительные насильственные действия по отношению к мирным людям, и наконец очень подробно рассмотрел предъявленные ему обвинения, демонстрируя значительные противоречия в показаниях тех двух полицейских, которые свидетельствовали против него. Он сличал их слова, когда их вызвали на допрос в первый раз, что они говорили на суде и в промежутке между этим, показывал, что на суде, где они выступали в качестве потерпевших, они изменили показания. Вначале полицейские не называли его имени, не говорили о насильственных действиях, а в конце уже указывали непосредственно на него и говорили о том, что он применял насилие. Кривов показал, что есть противоречия в их словах, которые заставляют сомневаться в их искренности.

Все очень устали, несколько раз просили судью объявить перерыв, но она отказывалась. В суде маленькое помещение, плотно набитое, очень душно, кроме этого мы два часа ждали в коридоре начала суда, которое было назначено на половину двенадцатого, а началось в два. И до половины восьмого вечера судья не объявляла перерыва и не разрешала никому выйти. Одна женщина хотела покинуть зал, но пристав перегородил ей дорогу, а судья сказала, что запрещает. Люди сидели очень усталые, и хотя Кривов действительно подготовил своё последнее слово очень тщательно, под конец его уже мало кто внимательно слушал. В полвосьмого, когда он был уже близок к финалу и начал говорить, что не считает этот суд правомочным его судить, потому что судья назначен президентом, против избрания которого и было шествие, а во-вторых, потому что у нас вообще нет независимого суда и ход процесса не дает ему оснований верить в то, что решение будет объективным, — тут судья сказала, что его слова не имеют отношения к делу и практически не дала ему закончить, объявив конец заседания и сообщив, что приговор будет зачитан 21 февраля. Все к этому моменту так устали, что тут же вскочили и стали выходить из зала.

Было очень горько за Кривова, потому что он действительно серьезно готовился и вообще последние слово — это святое, и сколько бы человек ни говорил и что бы он ни говорил, его надо выслушать. Но признаюсь, что я тоже встала и не вышла, а просто выползла из зала, потому что все были на пределе сил от духоты и усталости.

Теперь осталось самое главное — приговор, который будет оглашён 21 февраля. Мне хочется надеться, что он не будет слишком жестоким. Никаких массовых беспорядков не было, это очевидно для всех, кто присутствовал на процессе и ознакомился с видеоматериалами. Ни одного по-настоящему пострадавшего полицейского тоже нет, все травмы — без ущерба здоровью и рабочему состоянию. И ни в одном случае не доказано, что насилие прнименяли именно те, кто сейчас находится на скамье подсудимых. Это обвинение строится на показаниях исключительно самих полицейских, которые не вызывают доверия, что показывал и Сергей Кривов, и адвокаты. Подсудимые уже полтора года в тюрьме, и никто из них этого не заслужил. Как правозащитник я знаю, что если человек угодил в заключение до суда, то оправдательный приговор практически невозможен, но пусть их хотя бы выпустят на свободу, зачтя то, что они уже отсидели. А мы потом будем добиваться реабилитации и признания их невиновными.