Кривые зеркала российской политики: Южный Кавказ
Среди многих событий осени 2013 года осталось почти незамеченным подписание президентом Армении Сержем Саргсяном соглашения о вступлении его страны в Таможенный и Евразийский союзы. Эти события предшествовали вильнюсскому саммиту ноября прошлого года, на котором каждая из участниц программы «Восточное партнерство» имела возможность подписать договор об ассоциации и углублении долгосрочного стратегического сотрудничества с ЕС. Двери в европейское будущее, таким образом, были открыты для всех государств Партнерства: Армении и Азербайджана, Грузии и Молдовы, а также Украины.
Но безоблачно прожить последние перед саммитом месяцы было суждено только Грузии, давно и прочно определившей свой внешнеполитический курс. Другие страны столкнулись с разного рода мнимыми и реальными угрозами.
В качестве наиболее традиционного для Армении страха в чисто спекулятивном ключе всплыла карабахская тема. Долгие годы, на фоне усиления азербайджанского военного бюджета и агрессивной риторики, армянские лидеры следовали принципу сохранения статуса-кво. (Это было надежной и экономичной, позволяющей уходить от откровенной дипломатической демагогии позицией.) Долгие годы было очевидно, что азербайджанская сторона не сумеет раскачать лодку, так как Россия заинтересована в военном сотрудничестве с Арменией и не видит выгоды в нарушении бишкекских протоколов 1994 года, положивших конец полномасштабной войне в Нагорном Карабахе.
Но, несмотря на найденное, казалось бы, равновесие во внутренней и внешней политике, глава армянского государства в августе-сентябре 2013 года меняет сложившуюся систему внешнеполитических ориентиров и выстроенный с момента независимости курс на добрососедские отношения с Европой и всеми ее потенциальными игроками. Эта радикальная смена курса не сопровождается какой-либо осмысленной дискуссией даже внутри Армении.
На удивление неожиданно и легко президент Саргсян, сталкивающийся с хроническими претензиями по вопросу собственной легитимности, сумел провернуть эту явную сделку с Кремлем, много лет оказывающим информационное и политическое давление на Армению. В дискурсе идейно-политическом это стало итогом примитивной спекуляции на страхах и мифах, которые в целом сводятся к тому, что в международных отношениях царит война всех против всех, а российская власть — единственный имеющий реальные ставки и реальную военную силу источник стабильности в регионе.
Подобный миф для Армении — наследие позапрошлого столетия, когда экспансия царской России за счет Османской империи и Персии воспринималась в Армении как война христиан против мусульман, война, с точки зрения армян, справедливая и освободительная.
Сегодня этот миф рухнул бы мгновенно, несмотря на все культурные связи между Арменией и Россией, если бы во внешнем мире появился новый источник геополитического и экономического влияния, разворачивающий внешнеполитическую активность наравне с Россией и вопреки России. Таким центром для Армении могла бы стать Европа... Но, когда возникла необходимость развертывать дополнительные ресурсы на армянском дипломатическом фронте, Европа ретировалась, оставив всю инициативу за Россией.
Нынешняя Армения, утратившая ценностные ориентиры, игнорирующая рычаги для достижения прорыва в отношениях с Турцией и Азербайджаном и урегулирования карабахского конфликта, растранжирившая свой человеческий капитал, уступившая горнодобывающие мощности иностранным фирмам-гигантам, стала пассивной жертвой геополитической архитектуры бывшего СССР, формируемой Кремлем и замыкающейся на Кремле. К такому положению вещей Армения за годы независимости пришла впервые.
Неизбежность этого была не очевидна ни для населения страны, ни для элиты. Но иначе и не бывает, если институты зарождающейся нации-государства не создали надежных идейных и политических приоритетов. Страны постсоветского пространства всегда нуждались в расстановке идейно-политических акцентов, но никто в Армении не предугадал, как дорого обойдется победа иного, неупорядоченного и иррационального политического дискурса.
Отложив решение ценностных вопросов более чем на 20 лет в условиях быстрого, порой турбулентного преображения восточно-европейских соседей, Армения обрекла себя на полную зависимость от конъюнктуры международных отношений. Результат не заставил себя ждать, и как только с приходом новой администрации в 2008 году закончилась эпоха повышенной активности США в деле гражданского строительства на Южном Кавказе, как только личные качества европейских лидеров и инертность европейской бюрократии предоставили Армении плыть по течению, страну мигом унесло в сферу влияния России.
Армения с ее безыдейной и неопределенной внешней политикой комплиментаризма надеялась, что всегда будет в центре деликатного соперничества деликатных держав, — но этого не произошло. На встрече в Кремле в августе перед Саргсяном предстала суровая картина его реальных возможностей; аргументы России, конечно, не могли не затрагивать устойчивости его режима. Российская сторона предложила свой танец сухо и цинично, Армения отреагировала со всей расторопностью дешевой проказницы. Гражданское общество осталось за толстым стеклом наблюдать образование нового альянса узурпаторов.
На фоне этих исторических событий, чем-то напоминающих метания балканских государств перед Первой мировой войной, начался новый виток напряженных дебатов и информационных боев за будущее Нагорного Карабаха. В январе произошла серия перестрелок на линии соприкосновения армяно-карабахских и азербайджанских войск. Некоторые из убитых новобранцев с армянской стороны были похоронены с государственными почестями. Совпадение ряда мелких событий простимулировало слухи о небывалом обострении военно-политической ситуации вокруг непризнанной республики.
Действительно, основания для алармизма есть: в своем нынешнем внешнеполитическом положении Армения уже не является полноценным гарантом подписанных ею соглашений и принятых когда-то решений, в том числе касающихся судьбы Нагорного Карабаха. От страны, не являющейся суверенным игроком в регионе, можно ожидать безвольного соглашательства или безумного оппортунизма в любой критический момент.
Со своей стороны, Азербайджан является конкурентом России на нефтегазовых рынках Европы и прислушивается к рекомендациям союзной Турции. Это позволяет говорить о том, что нынешний Азербайджан, несмотря на проблемы демографии и хрупкое равновесие между этническими, религиозными и светскими группами влияния на политику этой авторитарной страны, все же заинтересован в сохранении нынешней динамики развития и высоких уровней сырьевого экспорта. Повторение крупномасштабной войны в Карабахе, недалеко от азербайджано-грузинской границы и незаменимых торговых путей на Запад, явилось бы остужающим сигналом для всех экономических партнеров Азербайджана.
Безусловно, говорить о шансах на компромиссное решение конфликта в ближайшие годы нелепо как во внутриполитическом контексте Баку и Еревана, так и в контексте высокой дипломатии, которая традиционно заточена на консервацию, а не на полное разрешение территориальных конфликтов. Вероятно, будет наблюдаться понижение степени адекватности сторон противостояния, и это усугубляется неопределенностью в Европе и медленно зреющей, пока лишь в отдельных регионах, политической нестабильностью в России. Авторитарный российский режим, которому армянское государство перепоручило ответственность за собственное экономическое и политическое выживание, все более часто проявляет признаки абсолютной политической непредсказуемости.
Формирующееся в Армении гражданское общество является, потенциально, сдерживающим фактором на этом новом витке российских имперских амбиций, и уроки киевского Майдана в этом смысле весьма поучительны. Но на данном этапе сущностные вопросы, которые глубоко волнуют граждан Армении, могут быть с легкостью подчинены интересам Кремля посредством грубейших и неприкрытых политических технологий.
Собственно, кривые зеркала российской политики представляют первоочередную угрозу для будущего всех политически изолированных и неустойчивых соседей России. Однако ситуация в самой Армении и Азербайджане и на милитаризованной границе глубоких изменений не претерпела. У обоих сторон есть все шансы минимизировать замедленное кровопролитие и многочисленные нарушения режима прекращения огня.
Тем более что условиями, необходимыми для возобновления серьезных боевых действий, не обладает ни одна сторона. Во-первых, в быструю победную кампанию любой из сторон могут верить лишь фанатики, во-вторых, боевые потери нельзя будет скрыть и внутренний кризис в обеих странах, в условиях массовой нищеты и цинизма политических элит, не заставит себя ждать. Вдобавок действующая в Армении клика проявляет все признаки беззубости и слабохарактерности, поэтому трудно представить, что она сознательно пойдет на эскалацию конфликта. Азербайджанские же правящие круги хорошо помнят опыт первой половины 1990-х годов, когда даже отдельные поражения на фронте могли послужить поводом к государственному перевороту и смене власти в этой пропитанной национализмом стране.
Источниками нестабильности являются, таким образом, амбиции внешних игроков: Турции и, в особенности, России, способной полностью контролировать армянскую внешнюю политику и дразнить Азербайджан перспективой официального признания Нагорно-Карабахской Республики. Все остальные факторы являются неочевидными и требующими от ключевых властных фигур изрядной доли человеческой глупости. Даже бессменному руководству Азербайджана, приближающемуся к фазе истечения топливно-энергетических козырей, опасно начинать войну и играть на патриотизме дезориентированных масс. Тем более что в обозримом будущем диктатуре в этой стране нет явных угроз со стороны населения.
Господствующий в обоих южнокавказких государствах национал-патриотический дискурс не знает серьезных антидотов против внешнеполитических манипуляций и махинаций собственных элит. Но условий для удобной и легкой эксплуатации успехов и поражений военного времени какой-либо группой влияния также не создано.
По этим причинам наиболее вероятным представляется многолетнее продолжение вялотекущей конфронтации и медленное разбазаривание того патриотического и демографического ресурса, который находится в распоряжении узурпировавших власть Алиева и Саргсяна.
Ереван
