Недели три назад, когда началась атака на «Дождь», приятель мой, приехавший из Давоса, радостно приветствовал меня словами: «Надо же, наехали на «Дождь». А в Давосе все говорили, что «Эхо» будет первым». На что я ответила: «А целили-то как раз в «Эхо».

Это была святая правда: «Дождь» и в самом деле попался случайно. Программа «Дилетанты», в которой был задан злополучный вопрос о блокаде Ленинграда, делается вместе с «Эхом», и, как рассказывают, когда Путину, едущему на Пискаревское кладбище, прямо в машине показали распечатку эфира «Дождя», то сказано при этом было приблизительно следующее: «Вот что «Эхо» вытворяет!» На что Главный якобы посмотрел и сказал: «А «Эхо» тут при чем? Вопрос-то «Дождя». И пришлось мочить «Дождь».

Так оно было или нет, кто знает, но байка эта хорошо иллюстрирует одну особенность ситуации: проблемы «Эха Москвы» — это не результат повеления Владимира Путина. Путин имеет возможность закрыть «Эхо» без всяческих ухищрений. В конце концов, он может просто вызвать Венедиктова и сказать: «Уходи». Проблемы «Эха» — это результат личного конфликта Алексея Венедиктова и Михаила Лесина, в октябре прошлого года назначенного главой «Газпром-медиа». Ну, и еще парочки интересантов, из которых главным называют Алексея Громова — человека, который, по слухам, каждую неделю вместе с Лесиным в узком кругу на Рублевке играл в карты и который, собственно, и воскресил Лесина из политического небытия и способствовал его вознесению на самую вершину медийного Олимпа.

Само назначение Лесина не имело никакого отношения к «Эху Москвы». В России настало время монополий, контролируемых друзьями президента Путина. Монополий газовых, нефтяных, медийных. Медийная монополия — это братья Ковальчуки.

В течение нескольких лет они сосредоточили в своих руках контроль над крупнейшими негосударственными телеканалами, купив РЕН-ТВ, «Пятый канал», 25% СТС-медиа и 25% «Первого канала», а кроме того — «Русскую службу новостей», «Известия» и Lifenews.

При этом парадоксально, но факт — «Газпром-медиа» (по сути, бывший «Медиамост» Гусинского) формально принадлежал структурам Ковальчуков, но в реальности контролировался Газпромом. Это происходило благодаря его гендиректору Николаю Сенкевичу, который вдобавок считался человеком Дмитрия Медведева.

Снятие Сенкевича и назначение Лесина (которого, напомню, именно президент Медведев с беспрецедентной резкостью уволил из своих советников «за несоблюдение правил госслужбы и этики поведения», по просочившимся в прессу формулировкам) и означало переход «Газпром-медиа» под контроль Ковальчуков. Последовавшая в конце ноября покупка «Профмедиа» завершила становление медийной монополии в общих чертах.

Монополизация медийных активов сопровождалась монополизацией рынка рекламы. Дело в том, что «Видео Интернешнл», проданное Ковальчукам в июне 2010 года, контролировало около 70% рынка телевизионной рекламы, а львиная доля оставшегося контролировалась «Алькасаром», продававшим рекламу НТВ.

Трудно сказать, чем именно руководствовались братья Ковальчуки, поставив во главе своего суперхолдинга бывшего министра печати, казалось, давно уже выпавшего из административной колоды и имеющего серьезные риски на Западе из-за «шестого протокола» и войны за НТВ. Возможно, свою роль сыграла рекомендация Громова. Возможно, им было приятно поставить Лесина на место человека Медведева. Возможно, сыграл свою роль тот факт, что бывший министр печати и бывший акционер «Видео Интернешнл», ведя войну с НТВ, еще тогда планировал создать на базе «Медиамоста» медийно-рекламную монополию. (Разумеется, он вряд ли предполагал тогда, что будет создавать ее для Ковальчуков.)

В любом случае нетрудно заметить, что «Эхо Москвы» во всей этой истории находилось совершенно на пятых ролях. Речь шла о создании медийной и рекламной монополии гигантских масштабов, об управлении огромными потоками денег — а вовсе не о такой мелочи, как независимая в своей политике радиостанция, главный редактор которой является непревзойденным дипломатом, не уступающим, однако, Кремлю в принципиальных для свободной прессы вещах, и имеет особые отношения с Путиным. По сути, цензором Венедиктова является Путин.

Однако помимо порученных ему акционерами задач, у Михаила Лесина есть богатая личная история. Немедленно сразу после его назначения «Эхо Москвы» стало объектом целого ряда интриг, последняя из которых увенчалась успехом. Я имею в виду внеочередное собрание акционеров, назначившее генеральным директором «Эха» Екатерину Павлову, супругу Алексея Павлова, замначальника управления пресс-службы и информации президента. Павлова работала на ВГТРК продюсером и шеф-редактором «Вестей», а потом — на радиостанции «Голос России» в должности заместителя председателя по вещанию.

«Эхо Москвы» отбивалось тихо, предпочитая не озвучивать проблемы, а их решать. Медийными войнами и публичной травлей — вроде кампании против Виктора Шендеровича, в рамках которой по государственному телевидению продемонстрировали порнуху с его участием — занимались как раз его оппоненты, возбуждая на Западе самые нелестные для Кремля ассоциации.

Зачем разгром «Эха» нужен Алексею Громову — понятно. Он поставлен контролировать прессу, и ему вряд ли приятно, что «Эхо» контролирует не он, Громов, а лично Путин. Зачем это нужно Михаилу Лесину, тоже понятно. Человек, вернувшийся из политического небытия, обычно склонен использовать новоприобретенный административный ресурс для мести и удовлетворения личных амбиций. Не совсем понятно, нужно ли это Путину и Ковальчукам. В конце концов, если «Эхо Москвы» будет разгромлено, никто в мире не будет списывать это на персональные фрустрации бывшего министра печати. Все сочтут ответственным за это лично Путина.


Фото Светланы Соколовой (ИТАР-ТАСС)