Начнем, пожалуй, с патриотизма. Не с того, который является последним прибежищем негодяев, а с того чувства, которое не позволяет мне и многим моим знакомым, активно недовольным тем, что происходит сейчас в России, плюнуть на все, взять семью и уехать «в нормальную цивилизованную страну». И дело не только, и даже не столько, в привязанности к родным и близким, которых я при всем желании с собой никуда увезти не смогу, и не в языке, на котором я привык думать, общаться и выражать свои мысли. Дело в том, что это моя страна. И я имею на нее прав не меньше, чем любой другой гражданин.

Это страна, которую я передам своим детям, и я перед ними в ответе за то, какой они ее получат. А до того, поскольку это моя страна, я в ответе за нее перед гражданами других стран. И мне очень не нравится испытывать чувство стыда перед ними.

А сейчас я испытываю не только стыд. Я просто в ярости, которая накрывает меня всякий раз, когда начинается словоблудие о результатах референдума в Крыму, свободном волеизъявлении граждан, праве народа самостоятельно решать свою судьбу. О двойных стандартах и косовском прецеденте. Эти аргументы (которые многим моим далеко неглупым согражданам показались «сильными» и «убедительными») меня не убеждают. Совсем. По одной простой причине: люди, которые считают себя моими представителями, действуют от моего имени, готовы принимать во внимание чье угодно мнение, кроме мнения тех, кого они «представляют». Вопросы о том, чем закончится Майдан, кто станет украинским президентом, сколько крымчан проголосовало за отделение от Украины и присоединение к России, для меня, безусловно, представляют интерес, поскольку судьба Украины мне небезразлична. Однако интерес этот чисто умозрительный. Я согласен, граждане вправе решать судьбу своей страны и свою собственную, и верю, что жители Украины вполне способны это сделать. И даже если они ошибутся, набьют кучу шишек, это будут их ошибки и их шишки. Я им искренне посочувствую, и только. Но когда мне говорят, что Крым стал территорией России потому, что КРЫМЧАНЕ так решили на референдуме, я пребываю, мягко говоря, в недоумении. Потому что президент России, не удосужился поинтересоваться мнением граждан России по вопросу, имеющему к судьбе их страны самое непосредственное отношение.

В результате жители Севастополя, Алупки, Ялты, Феодосии оказались людьми, в отношении которых Путин (по крайней мере, на словах) руководствуется демократическими принципами, а жители Москвы, Петербурга, Воронежа, Хабаровска — послушным, заранее на все согласным быдлом, которое и спрашивать-то ни у кого даже мысли не возникает.

Я вовсе не исключаю, что граждане России в большинстве своем проголосовали бы за присоединение Крыма, если бы кто-то их спросил. Даже если бы им объяснили, что это обойдется им в сотни миллиардов, а то и триллионы рублей, которые на две трети будут разворованы. Те сотни миллиардов, а то и триллионы, которые они заплатят в виде налогов и на которые не будут построены школы, больницы, дороги в Петербурге, Воронеже и Хабаровске. Даже если бы они четко осознали, что в странах, куда они привыкли ездить на отдых, к ним после этого многие станут относиться как к оккупантам. Даже если бы они поняли, что присоединение Крыма (а возможно, и других областей Украины) сделает украинскими националистами и русофобами многих украинцев, до сих пор нейтрально или даже лояльно относившихся к русским. Таких «даже», включая риск получить войну и окончательно угробить экономику, отстав еще на десяток-другой лет от развитых и не очень стран, принести в жертву возрождающейся империи жалкие остатки свободы, можно было бы привести еще с полдюжины. Да, даже осознавая все это, граждане России могли бы проголосовать в большинстве своем за присоединение Крыма. И это был бы наш свободный и осознанный выбор, за который я, гражданин России, стыдился бы до конца жизни. А могли бы и не проголосовать. И никакие социологические опросы не убедят меня в обратном. Хотя бы потому, что в моем окружении граждан России, считающих присоединение Крыма преступлением и шагом к катастрофе, больше, чем тех, кто оценивает его как победу.

 В последний раз реанимировать советскую империю пытались путчисты из ГКЧП. Закончилось это для них плохо.

Так или иначе, вопрос, от ответа на который зависит будущее моей страны, ни мне, ни моим согражданам не задали, а задали его жителям Крыма, которые тогда к моей стране никакого отношения не имели. И все разговоры о несерьезности санкций со стороны Запада, о том, что воевать с нами никто не посмеет, для меня не более чем безответственный детский лепет. А если посмеет? Если бы водитель автобуса (и моего тоже, между прочим, автобуса), в котором я еду с семьей по горному серпантину, начал разгонять машину до 150 километров в час, никаких добрых чувств по отношению к этому человеку, я бы не испытывал. А когда он начал бы выезжать на" встречку", обгонять и подрезать другие машины, мне было бы еще и стыдно. И даже если бы автобус в конечном итоге не сорвался в пропасть, мне было бы очевидно:  простой инстинкт самосохранения требует водителя заменить. Даже если он этого не хочет.


Фотографии ЕЖ и архив ИТАР-ТАСС