Конкуренция происходит как между государственными институтами, так и компаниями. Пример конфликта институтов – спор между ФСБ и МВД, приведший к краху карьеры самого молодого полицейского генерала Дениса Сугробова, возглавлявшего в МВД Главное управление экономической безопасности и противодействия коррупции. Вначале были арестованы его подчиненные, а затем и он сам – не помогло даже личное обращение генерала к Владимиру Путину. Сугробов считался медведевским выдвиженцем – его карьерный рывок на пост начальника главка произошел в бытность Дмитрия Медведева президентом – но удержался на своей должности и после смены главы государства. Его новым патроном называли влиятельного помощника президента по кадрам Евгения Школова, который как раз при Медведеве был отправлен в отставку с поста замминистра МВД и тогда же возглавил совет директоров политически знаменитого «Уралвагонзавода». И занял пост президентского помощника уже после возвращения Путина в Кремль.

Нынешняя «война силовиков» является самым значимым событием такого рода с середины нулевых годов, когда противостояние тогдашнего руководства ФСБ и ФСКН, длившееся несколько лет, привело к серии громких отставок и перестановок (тогда сломалась карьера Виктора Черкесова, а Владимир Устинов потерял политически значимый пост генпрокурора).

Сейчас же Путин, неформально признав виновным в конфликте Сугробова, чьи люди пытались «уловить» офицера ФСБ, дает шанс «третьей силе» – людям из ФСО. Именно выходец из этой структуры, Дмитрий Миронов, стал преемником Сугробова. Более того, генерал Виктор Золотов, тесно связанный с ФСО и в последние годы возглавлявший Службу безопасности президента, стал главкомом Внутренних войск и, одновременно, первым замом министра Внутренних дел. Его предшественник Николай Рогожкин, который был только «простым» замом, переведен полпредом в Сибирский федеральный округ (по стопам бывшего начальника Генштаба Анатолия Квашнина, для которого полпредство в этом регионе стало завершением карьеры). Назначение Рогожкина повлекло за собой цепочку перестановок – бывший полпред Виктор Толоконский назначен губернатором Красноярского края (то есть перестал курировать свой родной Новосибирск, где «Единая Россия» в апреле проиграла выборы мэра – ответственность за этот результат была возложена и на полпредство). А бывший глава этого региона Лев Кузнецов переехал в Москву на вновь учрежденную должность министра по делам Северного Кавказа.

Характерно и еще одно кадровое решение – служивший ранее в ФСО Александр Колпаков возглавил Управление делами президента, сменив на этом посту Владимира Кожина, бессменно руководившего УД с 2000 года. Сам Кожин стал помощником президента по вопросам военно-технического сотрудничества, что трудно считать реальным повышением – эту сферу продолжает неформально курировать Сергей Чемезов, даже после того как покинул пост главы «Рособоронэкспорта».

Пример «корпоративного» конфликта – продолжение многолетнего выяснения отношений между Газпромом и «Роснефтью», которое теперь перешло в трубопроводную сферу. Судьба проекта «Южный поток» после присоединения Крыма оказалась неясной (Европарламент против него, ряд особо заинтересованных европейских стран, например, Болгария и Венгрия – за), но борьба внутри России идет за решение вопроса о том, кто будет прокладывать трубы. Газпром в последнее время тесно дружит со «Стройтрансгазом» Геннадия Тимченко – кстати, и компания, и собственник подпали под американские санкции, хотя европейцы пока что проявляют осторожность. В свою очередь конкурирующая компания «Стройгазконсалтинг», совладельцами которой являются бизнесмены Зияд Манасир и Руслан Байсаров, утратила благосклонность Газпрома и обращается за поддержкой к руководителю «Роснефти» Игорю Сечину как главе президентской комиссии по ТЭК. В начале апреля Федеральная антимонопольная служба (ФАС) добилась отмены одного из газпромовских тендеров – по выполнению строительно-монтажных работ на одном из участков проекта «Южный коридор», связанного с «Южным потоком». Тендер этот выиграл «Стройтрансгаз», а проигравшей стороной оказался «Стройгазконсалтинг» (которому, кроме того, повезло еще раз – так как его собственники не считаются политически значимыми фигурами, то санкции США их не затронули).

В ФАС обратилась и непосредственно «Роснефть», хотя и по другому вопросу – с жалобой на Газпром, который отказывает ей в доступе к инфраструктуре для прокачки газа к будущему совместному с ExxonMobil СПГ-заводу. Газпром утверждает, что ему и его партнеру Shell мощности трубопровода нужны для расширения собственного СПГ-завода на «Сахалине-2». Причем это происходит в условиях, когда против Сечина – но не «Роснефти» – введены персональные американские санкции, и пошли слухи о том, что ExxonMobil может свернуть партнерство с сечинской компанией.

Таким образом, аппаратная борьба не зависит от санкционных угроз, с которыми столкнулась российская экономика. Активная конкуренция за влияние в политической и корпоративной сферах – которые в России традиционно взаимосвязаны – будет продолжаться. Тем более что Кремлю это выгодно – потому что в принципиально важном для него вопросе отношений с Западом правящая элита консолидирована (по крайней мере, внешне – никому не хочется выглядеть «уклонистом»), а все участники разнообразных конфликтов признают арбитраж Владимира Путина, по итогам которого и определяется, кто прав, а кто виноват.

Автор — первый вице-президент Центра политических технологий