Признаюсь, первое робкое предчувствие, что газовая сделка с Китаем все же состоится, зародилосьв моей душе еще 19 мая, когда столичный мэр Собянин подписал в Пекине соглашение о строительстве китайскими компаниями метро в Новой Москве — ветки протяженностью в полторы сотни километров с 70 станциями за 60 млрд рублей, вдоль которой инвесторы из КНР получат право возвести около 2 млн квадратных метров жилья и офисной недвижимости.

Перерасти почти в твердую уверенность предчувствию помогло воспоследовавшее известие о договоренности между ОАК и китайскойCOMAC (той самой, что который год без особого толка бьется над созданием конкурента нашему «суперджету») о начале совместной разработки нового широкофюзеляжного самолета. Организовать производство лайнера планируют на китайских заводах.

Ну, думаю, все логично: не может же Китай согласиться на «российскую» цену газа и не стрясти с нас все, что только годно в дело. А именно: новые контракты для собственных компаний, возможности для инвестиций в России и высокие технологии.

К тому же совсем недавно Москва тем же способом и также щедро расплатилась с Пекином за позицию по присоединению Крыма. На полуострове китайский бизнес для начала будет строить гигантский глубоководный порт и поднимать солнечную энергетику.

Интрига с подписанием газового контракта, пусть и затянулась на лишние сутки, но все же принесла  долгожданный плод. Но главный вопрос, от ответа на который объективно зависит, с каким знаком, плюсом или минусом, «сделка века» войдет в современную историю России, так и остался без ответа. Цену, по которой стратегическое сырье в ближайшие тридцать лет будет перекачиваться восточному соседу, отцы нации решили уберечь от народонаселения в тайне. Снизошли лишь до общих оценок: она где-то в районе 350 долл. за тысячу кубометров, что близко к уровню себестоимости этих поставок для Газпрома.

На вопрос, соответствует ли эта оценка действительности, глава «Газпром экспорта» Александр Медведев на экономическом форуме в Санкт-Петербурге лишь цыкнул: «Теперь каждая домохозяйка хочет знать цену газа, но это неуместно». После чего добавил: Газпром новым контрактом «очень доволен».

В этом как раз никто и не сомневался. Главный и очевидный бонус монополии — выход на новый (потенциально) гигантский китайский газовый рынок и возможность диверсифицировать свои поставки с европейского направления. Китайский контракт, по которому Газпром получит 25 млрд долларов предоплаты, позволит полноценно осваивать ресурсы Восточной Сибири и Дальнего Востока, которые в противном случае остались бы в земле. Это, в свою очередь, даст законные основания наращивать инвестпрограмму. К тому же — сильные аргументы против лобби в правительстве, настаивающем на необходимости «налогового маневра» в ТЭКе. А именно: наснижении фискальной нагрузки на нефтяников и увеличении обложения газовиков.

Пока же, напротив, для месторождений, которые станут ресурсной базой Газпрома для китайских поставок, обнулят НДПИ, что должно повысить их рентабельность или безубыточность, в зависимости от контрактной цены.

Есть у Газпрома и дополнительные резервы для улучшения экономики своих поставок в восточном направлении. Для этого, например, можно заказать строительство трубопровода «Сила Сибири» компаниям из КНР, которые умеют возводить такие объекты примерно втрое дешевле российских партнеров монополии — сплошь людей уважаемых, причастных к ближнему кругу.

В отличие от Газпрома, его подрядчиков и поставщиков финансовый профит российского государства не так очевиден. Обнуление НДПИ для китайских поставок Газпрома означает и обнуление доходов для российского бюджета. Но Путину нравится то, что проект поможет комплексному развитию Восточной Сибири и Дальнего Востока. Более того, в ходе ПМЭФ именно это обстоятельство он назвал главным бонусом от реализации китайского газового контракта. Хотя труба не железная дорога и новой жизни с собой почти не приносит.

Отдельное удовольствие — возможность показать «козу» Европе, которой, по замечанию Миллера, теперь придется конкурировать за российский газ. Читай, смириться и с тем, что текущие цены Газпрома «справедливы и конкурентоспособны».

Но главное, очевидно, Москва рассчитывает зарабатывать на будущих поставках по «восточному» маршруту, которые могут быть доведены до 60 млрд кубометров в год, а затем и по «западному».

Оправдается ли эта ставка, сегодня сказать невозможно. Но существует, по крайней мере, одно обстоятельство, которое способно разрушить эти расчеты — страх Пекина перед усилением зависимости от импорта энергоносителей.

В частности, быстрое увеличение внутреннего потребления газа в Китае в прошлом десятилетии не было экономической необходимостью, но в большой степени диктовалось желанием диверсифицировать топливный баланс, явно перекошенный в сторону угля. При этом при огромном разбросе оценок потребления на ближайшие 20 лет — от 390 до 500 млрд кубометров — в КНР до последнего времени не закладывали сопоставимого увеличения импорта. Его объемы должны остаться на уровне 200 млрд кубометров в год.

Так что решение Китая о том, наращивать или нет закупки российского газа в будущем, будет в известной мере решением политическим. И Москве придется сильно постараться, чтобы убедить Пекин в полной безопасности таких поставок. Чего, к слову, ей до сих пор не удалось сделать в отношениях с европейскими дворами. Это в свою очередь может потребовать и новых уступок по цене, доступу на рынки и далее по списку.

Сколько и чем Россия готова заплатить за лояльность большого восточного соседа, любопытным российским домохозяйкам, вероятно, снова не сообщат — это неуместно. Как промолчат и о том, что подобными поставками на грани, а то и за гранью рентабельности мы фактически субсидируем промышленный рост у своего конкурента, заинтересованного не в индустриализации России, но в том, чтобы «бензоколонка» с дешевым российским топливом никогда не пересыхала.


На фото: Китай. Шанхай. 21 мая. Президент России Владимир Путин, председатель правления "Газпрома" Алексей Миллер, глава Китайской национальной нефтегазовой корпорации (CNPC) Чжоу Цзипин и председатель Китайской народной республики Си Цзиньпин (слева направо) во время церемонии подписания совместных документов.

Фото ИТАР-ТАСС/ Михаил Метцель