Очень своевременная книга

Ровно сорок лет назад, пятого декабря 1965 года, в Москве на Пушкинской площади у памятника поэту прошёл «митинг гласности». Лозунг «Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем!» — а именно арест писателей стал непосредственным поводом для протеста — на первый взгляд немного странный. Почему «гласности», а не «освобождения»? Инициатор этой затеи, математик, поэт и бывший политзаключённый Александр Сергеевич Есенин-Вольпин, говорил, что гласность ведёт к свободе, а обратное не обязательно верно. Уважение к процедуре, к праву было естественным для человека с логическим мышлением: средства не менее важны, чем цель.

Естественным для дня «сталинской» Конституции, того же 5 декабря, был другой лозунг «Уважайте Конституцию (основной закон) Союза ССР!» Впрочем, Есенин-Вольпин был готов отстаивать и его. В книге приводится такой диалог: «Алик, вы что, хотите, чтобы большевики соблюдали собственные законы?» - «Да, именно этого я и добиваюсь». – «Алик, но если они начнут соблюдать законы, то они перестанут быть большевиками!» - «Тс-с! Конечно, это так, но они пока об этом не знают!»
На площадь пришла в основном учащаяся молодёжь, студенты и аспиранты Университета, по разным свидетельствам, от пятидесяти до двух сотен человек. 22 человека были задержаны, но в тот же день отпущены. Потом, правда, последовали проработки и «оргвыводы» по комсомольской линии, исключения из вузов. То была первая в столице неофициальная манифестация после 1927 года.

Митинг на Пушкинской нередко называют «днём рождения правозащитного движения в СССР». По крайней мере, именно так озаглавлено предисловие к книге «5 декабря 1965 года в воспоминаниях участников событий, материалах самиздата, публикациях зарубежной прессы и в документах партийных и комсомольских организаций и записках Комитета государственной безопасности в ЦК КПСС» (М.: Общество «Мемориал» — издательство «Звенья», 2005), презентация которой состоялась сегодня в обществе «Мемориал». Пересказывать книгу — напрасный труд, слишком много сцеплений времён и судеб в этих документах и свидетельствах.
Но вот пара сюжетов.
Был тогда на площади ещё и третий лозунг: «Свободу В. К. Буковскому и другим, помещённым в психиатрические больницы в связи с этим митингом гласности!» Ещё до своей явной фазы отечественное правозащитное движение сопровождалось вниманием власти: психушки, лагеря, далее везде... У Буковского так и получилось: митинг — три года лагеря общего режима — обнародование правды о «карательной психиатрии» — лагерь строгого режима и Владимирская тюрьма – «обменяли хулигана на Луиса Корвалана...» По советским меркам, падение в пропасть.

Впрочем, в тех же исторических обстоятельствах, на том же материале, кто-то ухитрялся «подниматься». Для репрессий — пусть и «мягких» — против участников «митинга гласности» нужен был аппарат, люди. Исключённому из комсомола 15 декабря Эдуарду Молчанову запомнился один из членов вузкома (слово-то какое, забытое!): «...Совершенно мерзопакостный... с хитроумной восточной угодливостью обобщавший то, что совершенно не вытекало из происходящего», остальные, «кроме не запятнанного ни одной мыслью Миши Полупанова, чувствовали себя явно неловко». 23 февраля 1966 года, по окончании проработочной кампании, оба отличившихся усердием были отмечены рекомендациями для вступления в КПСС. Оба «дошли до степеней известных»: Полупанов в 1997-2001 годах был замдиректора Института законодательства при правительстве России, а второй... его, столь неполиткорректно охарактеризованного, вы хорошо знаете. Это Руслан Имранович Хасбулатов, 1942 года рождения. Ровесник Буковского, между прочим.
Всех советских правозащитников можно в какой-то степени считать учениками Есенина-Вольпина. Лет пятнадцать назад могло показаться, что эта «школа» победила. Правда, по пути всех, кого не пересажали, выдавили в эмиграцию, но сама «идея, овладев массами, стала материальной силой». Казалось, что цель не оправдывает средства. Что право и процедура — это на самом деле важно. Что «большевики начали соблюдать законы и перестали быть большевиками». Более того, несколько «учеников» даже пришли во власть — так, невысоко, депутатами и директорами департаментов...
Но то — пятнадцать лет назад…

Александр Сергеевич упоминается в книге чуть ли не через страницу. Герой следующего абзаца встречается один раз.
20 апреля 1966 года на совещании по вопросам идейно-политической работы среди студентов секретарь университетского комитета комсомола Поспелов отчитывался о проделанной работе: «...Мы собрали весь актив из 400 человек, и весь наш зал был забит до отказа. Мы пригласили выступить у нас тов. Чечину - члена Верховного Суда, которая вела это дело Даниэляна [sic!] - Синявского. Она два часа беседовала с ребятами. Может быть, были ей заданы и дикие вопросы, всякие задавались, но она великолепно справилась с этим делом. Прекрасно владеет речью. И должен сказать, что эффект был тот, который мы хотели. Волна, которая могла бы начаться, она была снята. Была нормальная реакция, и было дано правильное представление...»
Надежда Александровна Чечина с 1962 по 1977 годы (три срока!) была заседателем Верховного суда РСФСР, в этом качестве вела и дело Даниэля-Синявского. Но это не было её основной работой. С 1948 года она преподавала на юридическом факультете Ленинградского университета — ассистент, старший преподаватель, с 1954-го доцент, с 1966-го (того самого!) — профессор, с 1952 по 1989 год заведовала кафедрой гражданского процесса. Её отличает «исключительно добросовестное отношение к своим обязанностям» — так написано в статье, посвящённой полувековому юбилею её преподавательской деятельности. «Многие тысячи высококвалифицированных юристов подготовлены Н.А. Чечиной». Одного из них мы хорошо знаем — это Владимир Путин. Многие из его команды также прошли эту школу.

Так что историю России последних лет можно трактовать как столкновение двух пониманий права, как полемику «школы Надежды Александровны» со «школою Александра Сергеевича». Впрочем, дискуссия ещё не окончена...
Со страниц книги на нас глядят молодые лица… Прошло сорок лет — многое изменилось. Но кое-что возвращается. Стояния «у закрытых дверей открытого суда». Какие-то реинкарнации комсомола — чего стоят взыскания воронежским студентам за неявку на съезд очередного «югенда». Каждому человеку вновь приходится самому выбирать себе судьбу. Так что, переворачивая последнюю страницу, я говорю: «очень своевременная книга». Кстати, кто-то так уже говорил — не помните, кто?

Автор благодарит Дмитрия Зубарева за ценные советы.