Как известно, в ночь на субботу 14 июня при заходе на посадку в аэропорт Луганска двумя ракетами из ПЗРК на высоте около 700 метров был подбит тяжелый военно-транспортный самолет Ил-76 украинских Вооруженных сил. Генпрокуратура Украины подтвердила гибель 49 военнослужащих: 9 членов экипажа из Мелитопольской авиационной транспортной бригады и 40 десантников из 25-й отдельной Днепропетровской воздушно-десантной бригады. В тот же день в Мариуполе в результате минометного обстрела погибли пять украинских пограничников. Впервые за время военных действий в Донбассе Украина за день потеряла более полусотни бойцов. Петр Порошенко объявил воскресенье 15 июня днем траура, а на 16-е назначил заседание Совета национальной безопасности и обороны (СНБО). «Все, кто причастен к циничному террористическому акту такого масштаба, обязательно будут наказаны. Украине нужен мир. Однако террористы получат адекватный ответ, — заявил Порошенко в своем телеобращении. — На понедельник я собираю заседание СНБО. На повестке дня — операции по восстановлению государственной границы. И второе — решительные шаги по внедрению мирного плана на Донбассе. Ради мира в Украине мы будем действовать решительно и целенаправленно».

Похоже, Порошенко действует по старой римской формуле «Хочешь мира – готовься к войне»: он говорил о контрнаступлении и об успехах украинской армии, в частности об установлении полного контроля над Мариуполем, куда перенесена сейчас областная власть из Донецка.

Наступательная риторика, равно как объявление дня траура (по-украински — «день жалоби»), имела своей целью умиротворение отчаявшихся и озлобленных, но, похоже, цели своей не достигла. У украинцев нет привычки к войне и нет опыта войны — для них это новый опыт. Сегодня уже никто не верит, что «контртеррористическую операцию можно провести за несколько часов», но и с тем, что Донбасс отныне станет «украинской Палестиной», рукотворной «черной дырой» внутри страны, тоже никто не готов мириться. То, что произошло в субботу у пустого российского посольства в Киеве, можно понимать как жест отчаяния и обиды, как стихийный протест, как провокацию, наконец: у такого рода акций, как правило, есть организаторы, и если кому-то и было выгодно, чтобы мирный протест против российской агрессии обратился в погром и чтобы телекартинка из Киева выглядела не траурной, а пугающей, то менее всего в этом были заинтересованы нынешние украинские власти. Тем более странно, что у посольства был замечен помощник министра внутренних дел Антон Геращенко: он выглядел подавленным, однако вместе со своими подчиненными три часа наблюдал «народный гнев», никоим образом ему не препятствуя. Еще больше вопросов вызвало участие в «дивертисменте» министра иностранных дел Андрея Дещицы. Дещица приехал к российскому посольству вечером, после того как уже были разбиты автомобили и выбиты окна. Он пытался успокоить протестующих и, похоже, именно в этих целях спел вместе с ними «песню про Путина». Но как бы то ни было, в тот же день украинский МИД сделал заявление, суть которого в том, что протесты были «использованы для провокационных действий, которые не совместимы с установленными нормами дипломатических отношений и защиты дипломатических миссий. … По информации правоохранительных органов отдельные провокаторы были задержаны. Правительство Украины делает все для того, чтобы акция проходила мирно, а безопасность дипломатического представительства была восстановлена».

Впрочем, нота украинского МИДа не звучит как извинение, заканчивается она так: «Вместе с тем общая стабилизация ситуации зависит от готовности российской стороны прекратить поддержку террористов и содействовать реализации мирного урегулирования в отдельных районах на востоке страны».

На фото: Украина. Луганская область. 15 июня. На месте падения военно-транспортного самолета ИЛ-76 ВВС Украины, сбитого ополченцами Луганска.

Фото ИТАР-ТАСС/ Станислав Красильников