Мне никогда не приходила в голову эта мысль про поле войны. Мне высказал ее Алексей, инструктор по лечебной физкультуре, работающий у нас в реабилитационном центре для детей с ДЦП. Я уже писал о нем вскользь. Он из Донецка. Уехал сам, вывез жену и дочку, которая по причине детского церебрального паралича едва ходит.

Он крепкий мужчина лет сорока. Спокойный, добрый и решительный — все эти свойства обязательны для его профессии.

Он интересно рассказывал про то, как, когда уже началась война, ездил на частном автомобиле по дороге из Донецка в Славянск к пациентам. Ведь дети с ДЦП никуда не делись, когда началась война, и, несмотря на войну, им все равно нужен массаж и лечебная физкультура. Он рассказывал, как в одних и тех же местах по дороге сменяли друг друга блокпосты украинской армии и повстанцев Донецкой народной республики, как бойцы обеих армий не очень-то хотели воевать, а зато с пониманием пропускали доктора, который едет к детям.

Он рассказывал, как на его глазах собрался и эвакуировался семейный детский дом, где была у него маленькая пациентка. Уехали пока на море, а потом бог весть, потому что здание семейного детского дома, подаренное футбольной командой «Шахтер», как только дети уехали, то ли украинская армия разгромила, то ли повстанцы реквизировали — одним словом, пришли какие-то военные, учинили погром и сделали дом непригодным для жизни.

Я слушал его, слушал и наконец сказал, кивнув на его дочку:

— Ну да, конечно, там нельзя с девочкой.

Это было очевиднейшее соображение. Но Алексей вдруг ответил мне фразой, которая поразила меня. Он сказал:

— Дело даже не в дочке. Я просто понял, что рано или поздно окажусь втянут в эту войну на какой-нибудь стороне.

И тут я представил себе войну как поле. Как магнитное поле, как воронку, которая втягивает в себя людей. Это легко вообразить. Вот ты был доктором, лечил детей вне зависимости от того, русские они или украинцы, за Киев их родители или за Донецк. Ты лечил детей и думал, что лечить детей нужно даже несмотря на войну.

Но однажды к тебе в дом прилетает шальной снаряд или приходят мародеры. А ты крепкий и решительный мужчина. Ты защищаешь от мародеров свой дом и своих женщин. И если это были мародеры из ДНР, тебе ничего не остается, как вступить в украинскую армию. А если это были мародеры из украинской армии, тебе ничего не остается, как вступить в ополчение ДНР. И вот ты уже никакой не доктор, а солдат. И вот ты уже не лечишь никого, а убиваешь.

Мне никогда не приходила в голову эта мысль. Я как-то думал, что человек сам принимает решение, идти ему на войну или не идти. Я как-то никогда не представлял себе войну как поле, как магнитное поле, как воронку, которая затягивает людей и заставляет воевать за одну из сторон. Убивать тех, что с другой стороны, доктор.


На фото:. Волжский. 17 июня. Дети у медпункта в лагере для беженцев из Украины, который был организован на турбазе "Волжская", у медпункта.

Фото ИТАР-ТАСС/ Дмитрий Рогулин