Ужесточение западных санкций может отсечь Россию от современных технологий добычи углеводородов, лишив страну доступа к перспективным запасам стоимостью под десять триллионов долларов. Российские нефтегазовые компании, несмотря на уговоры заняться инновациями всерьез, похоже не собираются решать эту проблему самостоятельно. Видимо уповая на то, что жадность западных партнеров снова победит принципы, а «санкции» так и не станут санкциями.

«Наша задача сегодня заключается не только в том, чтобы дырки в земле сверлить, газ и нефть добывать и продавать их по дорогой цене, наша задача заключается в диверсификации экономики и придании ей инновационного характера». Эта цитата из интервью Владимира Путина журналу Time датирована декабрем 2007-го, но сейчас звучит прямо-таки свежо. Не находите? Разве только что с некоторых пор в выступлениях властей слово «инновации», почитай, что и не услышишь.

Меж тем без этих самых, прости господи, инноваций никуда. Особенно нефтянке, которая, с учетом грандиозных планов по освоению Восточной Сибири, шельфа Арктики, а в перспективе и сланцев, обойтись без самых высоких технологий попросту не может. Тех самых, что бесконечно удаляют современный процесс добычи углеводородного сырья от примитивного «сверления дырок», как бы ни удивился президент.

На прошлой неделе агентство Bloomberg озвучило стоимость запасов нефти и газа, к которым Россия не сможет подобраться, если не получит современные технологии и оборудование для бурения и добычи. Ни много ни мало речь идет о сумме в 8,2 триллиона долларов.

Все необходимое, отмечают в Bloomberg, есть у западных мейджоров, вроде Exxon Mobil, Shlumberger, Halliburton и BP. Всего необходимого, если продолжить эту нехитрую логическую цепочку, у участников отечественной нефтегазовой отрасли, нет.

Удивляться здесь не приходится. На отсутствие рвения у российских нефтегазовых компаний всерьез вкладываться в инновационные разработки сетовал еще охочий до всего нового президент Медведев. Достопамятен разнос, который в этой связи он устроил руководителям госкомпаний в январе 2011г. на заседании комиссии по технологическому развитию и модернизации. Так что полгода не прошло, как впечатленный Газпром выкатил программу инновационного развития до 2020 года, предполагая закачать в инновации баснословные 2,7 трлн рублей. Все остальные вроде как тоже были не против.

И что же?

Ответ на этот вопрос недавно попытались найти в губкинском институте, проанализировав, в какой мере инновации входят в число стратегических приоритетов мировых нефтегазовых компаний.

Выяснилось, что с относительными показателями расходов на это дело у наших еще более-менее ничего: по отношению затрат на НИОКР к выручке Газпром и «Роснефть» примерно на уровне Exxon или Shell, хотя в абсолютных величинах тратили на инновации примерно в пять раз меньше (отставание от Petro China и вовсе десятикратное).

Соотношение этих расходов к уровню добычи уже существенно хуже. Но вот с чем настоящая беда, так это с эффективностью этих затрат. В том же 2011 году количество патентов, зарегистрированных американскойShlumberger, существенно превысило 7,5 тысяч,Exxon– более 6,5 тысяч. У Газпрома – менее 250. У «Роснефти» и большинства отечественных нефтяников они вообще на графике просматриваются с трудом.

Не знаю как вам, но лично мне сложно представить, что за минувшие три года случился перелом. Прежде всего, в сознании руководителей крупнейших госкомпаний. Хотите, судите по выступлению Игоря Сечина на Мировом нефтяном конгрессе на прошлой неделе. Резонно заметив, что санкции могут быть инструментом конкурентной борьбы, руководитель «Роснефти» в числе прочего выразил мнение, что энергетика должна быть выведена за скобки любых санкций – по причине стратегической важности этой отрасли для всей мировой экономики. По этой же логике, по мнению Сечина, должны быть сняты любые ограничения на доступ к критически важным энергетическим технологиям «с целью избежать в этой сфере монополизации и необоснованного ограничения возможностей» их использования.

На мой вкус, звучит даже слишком беззастенчиво.

Но как бы то ни было, вероятность того, что мнение главы «Роснефти» возобладает, велика. Расчет здесь, думается, прост: российские ресурсы слишком лакомый кусок для западных компаний. Они как следует надавят на собственные правительства, и «санкции» превратятся в санкции. Для примера доля в «Роснефти» обеспечивает британской BP треть ее совокупной добычи. Поэтому ее руководитель Роберт Дадли активно против санкций и очень верит в перспективы российского сланца.

Так что «Роснефть», Газпром и другие без западных технологий, скорее всего, не останутся и смогут продолжить дележ самых жирных кусков на правах стратегических госкомпаний. И это, разумеется, хорошо – технологическая автаркия еще никого до добра не доводила. Плохая новость в том, что Россия, судя по всему, снова удовлетворяясь пресловутым сверлением дырок, лишается шанса запустить инновационный процесс в важнейшей из отраслей, обещающей мультипликативный эффект, не сравнимый ни с какими там марсианскими программами. Попутно – восстановить часть своего экономического суверенитета, давно отданного на откуп жадности и произволу всепреданнейших западных партнеров.

Фото ИТАР-ТАСС/ Сергей Савостьянов