Три дня в июле.Часть вторая. Фарту конец
Каждый день приносит нам новые свидетельства того, что ничто не ново под луной. Особенно под нашей. Все неожиданности ожиданны, стихии предсказуемы, а пророков в Отечестве изобильно, хотя многие уехали.
Три роковых дня в июле это выпукло очерчивают. Взрывы, пожары, наводнения, уж на что штучные явления, а все как бы на одно лицо.
15 июля 2014 года, вторник. Метро, катастрофа, Москва. Люди писали в дирекцию, что на перегоне трясет. Очень трясет, ехать страшно. Им ответили: не паникуйте, все под контролем. Погибли 23 человека.
7 июля 2012 года, суббота. Наводнение, Крымск, Кубань. Жители годами просили расчистить русло реки. Ответили: сами знаем. Погибли 172 человека.
17 августа 2009 года, понедельник. Саяно-Шушенская ГЭС, Хакасия. Генераторы ходили ходуном задолго до взрыва. Никто не ударил пальцем о палец. Погибли 78 человек.
Это лишь избранные места из отечественных потопов, пожарищ, обрушений, затоплений. Они разбросаны по огромной стране, у них разные творцы и жертвы, но сюжетами на диво схожи.
Во-первых, их основой, определяющей характер и масштаб потерь, служит не так слепая стихия, как вполне предсказуемый и, в иных обстоятельствах, легко устранимый управленческий бардак. Наукой установлено: там, где самоуправно правят бессменные истуканы, наводнения водянистее, суховеи суше, а песчаные бури несут гораздо больше песка, чем в странах с честными выборами и независимыми судами.
В-вторых, выплата компенсаций и пособий в России всегда подается как праздник раздачи слонов. Никто не знает заранее, по какому прейскуранту пойдут похоронки, инвалидности, потеря кормильца. Как правило, на пару часов прилетает лично волшебник с временно скорбным выражением лица. Он и оглашает, почем нынче мертвые души. Могут дать по миллиону, могут по два. Чем больше в одночасье погибло народу, чем выпуклее представилась начальственная безрукость, тем щедрее выплаты из государственной казны. Затраты государственного бюджета верно соответствуют бездарности государственного управления.
В-третьих, пришла беда — открывай ворота скорби одних и карьерному скачку других. И чем горше беда, тем оправданнее повод для мощной рекламной кампании в пользу высших должностных лиц. После аварии в метро на телевизионных экранах солировал, понятно, мэр Собянин. Но потому только, что главный человек был в отъезде. А иначе пришлось бы мэру уползти на второй план, в свиту, откуда и заверять, если спросят, что все понял и больше не будет.
Когда Путин вышел к журналистам перед отлетом в Москву из Бразилии, его спросили про новый пакет санкций, только что объявленных американским президентом. Путин откликнулся, как в лучшие дни: «Да что вы говорите?». Хотя это чуть многословнее, чем гениальное «Она утонула», но тоже здорово. А главное, показывает, что Обама зря старался, нас голыми руками не ухватишь. При этом Путин не раз упомянул бумеранг, имея в виду, что, брошенный неумелым Обамой, он его же и стукнет по башке. Словари говорят, что бумеранг — это такая штука, которая, сделав свое дело, возвращается в руки метателю, а не бьет его же по черепу. Впрочем, Путину виднее.
А что остается российскому населению, пока бумеранг летит к нам? Эти санкции — они что-нибудь существенно изменят в нашей жизни? Подорожают ли кисломолочные продукты? Подешевеет ли рубль? И вареная колбаса, эта королева советского потребительского рынка, — она опять будет наполовину из туалетной бумаги или лауреаты Сталинской премии (кстати, пора возрождать) придумают ей другое импортозамещение?
«Да что вы говорите?» — эта величественная ирония была срочно положена на музыку и не раз пропета соло и хором: Медведевым, Нарышкиным, Матвиенко, правительством, депутатами, любимыми народными публицистами главных канализаций. Голоса разные, мотив один: ах, как нам повезло! Прежде, без оздоровительных санкций, мы сдуру покупали чужие айфоны, обогащая Америку. Завтра седлаем свои, много лучше, а озолотим себя. Планы Путина — планы народа. Нас бьют, а мы летаем.
И даже трагедия малазийского «Боинга», сбитого над терзаемым Донбассом, как-то странно улеглась в колею российской обыденности. Ну, сбили, ну! «Птичка упала», как сказал, кого-то ужасно напоминая, Гиркин-Стрелок. И опять болото подернулось ряской застоя. Хотя оснований для постной дрёмы — никаких. Андрей Илларионов, аналитик пунктуальный и дотошный, первым отметил совершенно беспримерную суетливость нашего нацлидера, который, через 15 минут после падения «Боинга», известил о трагедии коллегу Обаму. Просто так, из соображений любезности. Это, вероятно, единственный в истории случай, когда президент одной страны поспешил первым, раньше всех, уведомить президента другой страны о том, что вооруженные силы третьей страны сбили гражданский самолет четвертой страны, причем большинство погибших составляли граждане пятой страны.
Если взять поодиночке события страшного 2014 года, то среди них нет ни одного, которое в том или ином виде не повторяло бы уже свершившегося. Да, подобных жертв московское метро не знало. Однако разных технологических несчастий, вполне сравнимых своими последствиями, случилось предостаточно. Да, Крым давненько не брали. Последний раз еще в боевом 44-м. Но зато отрезали от мелкой Грузии Абхазию и Южную Осетию. Да, на Донбасс не зарились, никаких претензий не предъявляли. Но зато прошли высшие курсы поддержания сепаратизма в Приднестровье. Не посягали на Новороссию, но вполне определенно грозили кулаком прибалтийским жидобандеровцам, или как их там.
То есть все уже было. И все сходило с рук. И не только внутри, где население всегда отличалось особой понятливостью. После нападения на Грузию приезжал какой-нибудь парижский франт Саркози, извинительно помахивая оливковой веткой. Постоит, потопчется у кремлевского порога. Давайте, просит, заключим соглашение имени меня. Вам, мол, все равно, а я прославлюсь миротворцем. Путин даже сапог не надевает, так скучно. Иди, посылает Медведева, скажи пацану, чтоб не нервничал: будет ему мир.
Долгих 15 лет Путин был баловнем судьбы. Тихо спивавшийся завклубом из унылого военного городка в заштатном оккупированном Дрездене, неудачник из мира гэбэшных интриг и гарнизонных сплетен, он в звездный миг вознесся над миром, и больше уже не снижал высоты. После четверти века нудной, беспросветной жизни вертухаем с двумя просветами на кальсонах он все же прорвался в другой мир, который сумел волшебно очаровать: Собчак, Чубайс, Березовский, Бородин, Кириенко, Ельцин, старый Буш, молодой Буш, Шредер, Берлускони, Мубарак, Каддафи, Меркель... Весь глобус пал к его ногам. А дальше — просто штабелями, коллегиями, Олимпийскими комитетами. Ну, обожали.
15 лет ему никто и слова поперек не вымолвил. Конечно, возражали, когда и если он разрешал. Но мягко, с придыханием, чтобы не взволновать, тем более не разозлить. 15 лет его внимательно разглядывали сотни внимательных, вдумчивых глаз. Его привычки и пристрастия, его вкусы и склонности изучали десятки умных, проницательных мужчин и женщин, прилагавших недюжинные усилия к тому, чтобы выглядеть глупее и пошлее, нежели они были на самом деле. Вера в собственную избранность, которая всегда тлела в нем, 15 лет тому назад вспыхнула ярким факелом и с той поры вела от победы к победе.
Да и как было не поверить в благосклонность судьбы? Ельцин, старый, больной, испуганный, на глазах заметно глупевший, льстиво писал про «чудесную Володину улыбку». Непоседливый Березовский азартно рыл другим могилы, уверенный, что себе всегда успеет. Тертый Чубайс, прикинув, как изящно он обставит этого простачка к следующим выборам, путано объяснял заморским гостям, «who is Mr. Putin» и почему ему стоит жать руку.
Конечно, не все нажитое было наградой фортуны. Не зря Путин любил приговаривать, что «везёт тому, кто везёт». И все же нефть крайне удачно дорожала в самые нужные моменты, недруги помирали как по расписанию, а свободолюбивая отечественная интеллигенция, как и указывал великий Ленин, вновь оказалась дерьмом.
Метро, санкции, самолет — эти три дня подряд, с 15 по 17 июля, выстроились в ряд будто нарочно для того, чтобы разрушить его веру в свою богоизбранность. Но если прикрыть глаза и отвлечься от этих роковых дней, то следует признать, что весь 2014 год будто проклят какой-то слепой, глухой, уродливой, но прекрасно информированной ворожеей. И эта гнусная карга выболтала всему миру, что плевать ему было на везенье, а нужен был ему и всего более ценился им тот дар свыше, который называется фарт.
Везенье — это поехал в отпуск и встретил единственную. Когда попутчик в вагоне оказался Жванецким. Когда парашют, который никак не раскрывался, все же раскрылся. А если ты украл миллион, а посадили другого — это не везенье. Это фарт. Стать министром по списанной диссертации, пукнуть в почтенном обществе без разоблачений, продать украденного пса, избежав покусаний, — все это чуждо нечаянному счастью, но невозможно без фарта.
Три ужасных дня в июле подкосили путинский фарт надолго, если не навсегда. В ставшей знаменитой песенке «Ла-ла-ла-ла-ла» есть всего два слова, причем второе мало кому понятно за пределами бывшего СССР. Но мир поёт. Слово «Путин» из имени собственного становится нарицательным. В России быть против Путина опасно. Вне России быть за него — неприлично. Этот оценочный разрыв история еще ни разу не решила в пользу России. И чем гневливее кремлевская пропаганда отрицает очевидное, тем смешнее она смотрится.
Как показывают последние опросы, две трети россиян не страшатся западных санкций. Народ-победитель пребывает на той высоте духа, который характеризуется формулой «а мы летаем». Финальная стадия этого эмоционального процесса сопровождается обычно мелодией «ла-ла-ла-ла-ла». Где-то посредине беспорядочного падения в пропасть стоит запустить общероссийскую продовольственно-вещевую лотерею с главным вопросом: какой из товаров народного потребления первым исчезнет из продажи? Соль, макароны, колготки? Победитель получает паек вне очереди.
Беда подневольной страны в том, что ей не выбраться непобитой из-под обломков личной диктатуры. После Путина будет хуже, чем при Путине — это аксиома. Так было всегда. Паук не покидает своей паутины, пока от увязшей мухи не останется сухая обложка.
Я знаю, о чем думала муха в свои последние мгновенья. Как и все мы в недалеком будущем, она решала вечный вопрос: кто виноват?
Фото ИТАР-ТАСС/ Григорий Сысоев
