Билет в один конец
Газета «Известия» — поцветневшая, располневшая, обуржуазившаяся, похожая на дорогую голландскую проститутку, не скрывающую имени сутенера (в нашем случае — ОАО «Газпром-Медиа»), — напечатала отрывок из нового романа Владимира Сорокина «23 000», выходящего книжкой на следующей неделе в издательстве «Захаров». Книгу я не видел, и все нижеследующее никак не может считаться рецензией. Единственное, что я могу сказать как профессиональный читатель, — текст, судя по фрагменту, исполнен достойно. Но только в случае с Сорокиным, филигранно имитирующим всякие расхожие чужие стили и обходящимся без того, что именуется «авторской находкой», это очень сомнительный комплимент. Ну написано — и написано, с глаз долой и из сердца вон, все равно это всего лишь «черные буквы на белой бумаге», как любит повторять дизайнер-полиграфист Сорокин. Вернее, любил, поскольку с недавних пор стал героем газетных светских хроник, попал на обложки глянцевых журналов и — самое главное — создал вполне себе беллетристическую трилогию-эпопею, финалом которой и является «23 000». Он стал, почти не меняя манеры, настоящим писателем. В той форме, как понимают писательство в нашем отечестве — в страшном симбиозе Толстого с Донцовой.
Первая часть истории про Братство Света, зомбированное попавшим из космоса на землю метеоритом, — роман «Лед» — вышла в 2002-м году в экстравагантном Ad Marginem, а вот уже «Путь Бро», часть вторая, предал тиснению в 2004-м респектабельный «Захаров». Здесь же выходит и окончание чудеснейшей фэнтези, предназначенной прежде всего для детского чтения.
Пожалуй, сравнение сорокинской эпохалки с каким-нибудь «Гарри Поттером» будет излишним и неуместным. Она, без сомнения, изысканна, и придуманный автором конфликт тоталитарной секты жертв ледяного молота и «мясных машин» (то есть обычных людей) надо воспринимать не как просветительскую аллегорию, а как привычное ерничество автора, прославившегося циничным издевательством над всякими порождениями Большого Стиля. Но теперь Сорокина можно и в самом деле давать читать детям, которым важны не концептуальные изыски, а захватывающий сюжет.
Понимаете, у нас наступила эпоха, когда все вроде бы можно, но никому ничего не хочется. То есть все считают, что им не хочется, а на самом деле внутренне чувствуют, что нельзя. Потому что есть Большой театр, где ставится опера «Дети Розенталя» по либретто Сорокина. Потому что есть издательство «Захаров», которое печатает гигантскими тиражами романы Сорокина и не испытывает проблем с цензурой. Потому что есть… Да мало чего еще есть, эти искушения. В конце концов есть дети и старики-родители, которым не стоило бы показывать тексты с матерщиной и описанием сцен пожирания дерьма (а это самое деликатное, что было у раннего Сорокина).
Но описание сцен гораздо лучше материализации самого пожирания, коим является ослабление воли у глянцевеющего на глазах художника. Гламур, коллаборационизм и гражданское смирение — это путешествие в один конец. Болото, из которого тебя никто не вытянет. Даже ты сам, даже схватившись за волосы. А Мюнхгаузен — это всего лишь беллетристика. Как, впрочем, и последнее произведение Сорокина.
