«Православные граждане» и права человека
На прошлой неделе в офисе Конференции европейских церквей (КЕЦ) в Брюсселе, рядом с правительством Евросоюза, с докладом о правах человека выступал секретарь Союза православных граждан (СПГ) Кирилл Фролов.
Звучит как простое протокольное сообщение. А ведь еще несколько лет назад такая тема в устах активиста «православной общественности» была просто невозможна: о заговоре против России, о царе-мученике — пожалуйста, но никак не о правах человека. Да никто несколько лет назад и не допустил бы присутствия представителя подобной организации на таком собрании. Нынче же СПГ, с санкции Русской православной церкви, стал членом КЕЦ, и на данной встрече Фролов был, собственно, единственным представителем России: значит, Отдел внешних церковных связей (ОВЦС) Московского патриархата доверяет ему представлять церковную линию (или — собственно союза, но не противоречащую официальной).
Фролов говорил о том, что православная церковь в России слишком долго обходила тему прав человека, но теперь готовит на эту тему развернутый программный документ. И действительно, уже не раз сообщалось, что документ готовится, но о его содержании пока можно лишь догадываться. Судя по докладу Фролова, который, в свою очередь, цитировал митрополита Кирилла, тематика этого документа будет весьма широкой. Собственно говоря, он будет развивать принятые в 2000 году «Основы социальной концепции» РПЦ по всем наиболее актуальным направлениям.
Ведь речь идет не о правах человека в том или иным узком смысле, например — о свободе слова или о праве на труд, а о позиции Церкви по практически всему комплексу общественно-политических проблем, ее понимании демократии как таковой.
Церковь, конечно, не партия, и даже Союз православных граждан — не партия, но масштаб задачи вполне подходит для хорошей партийной программы. Пафос выступления Фролова — отход от социально-политической пассивности, от сдержанности в проповеди православия. Церковь должна выработать свой подход ко всем актуальным проблемам и активно, отнюдь не ограничиваясь церковной оградой, проповедовать его вместе с самим вероучением и во имя укрепления вероучения.
Конечно, немедленно вспоминаются все еще дебатирующиеся вопросы о преподавании в школах «Основ православной культуры», о «православном телеканале» («Спас» Ивана Демидова все-таки мало кто смотрит) и т.д. Но есть и менее известные в России сюжеты, связанные, например, с коллизией свободы совести и политкорректности. Последний пример — дело шведского пастора Оке Грина, приговоренного к месяцу тюрьмы за проповедь против гомосексуализма, но в конце концов оправданного Верховным судом Швеции.
Стремясь подготовить теоретическую базу для отстаивания своих позиций, руководство РПЦ уже не раз выступало с рассуждениями о правах человека. Люди Церкви готовы опереться на общепринятую в демократических странах концепцию, но стремятся внести в нее свои поправки. Во-первых, индивидуальные права частично вытесняются правами неопределенных общностей («русских», «православных», «мусульман» и т.д.). Во-вторых, акцентируется ограничение прав человека нормами морали, разумеется — той морали, которую, основываясь на Библии, отстаивает Церковь. В-третьих, предлагается зафиксировать иерархию религий, так как этот вопрос имеет для Церкви фундаментальный характер. В частности, речь идет о примате «господствующей» в каждой стране религии и об ограничениях для так называемых сект.
Разумеется, есть и другие темы. Наиболее известная — протест против электронных документов и иных систем контроля. Но Церковь пытается выработать свою позицию и по таким вопросам, как «чрезмерный» вес финансового сектора экономики, бюрократизация власти, культурная унификация как следствие глобализации. По всем этим темам у Церкви найдется немало — не совпадающих — союзников, включая, кстати, в ряде случаев и правозащитников.
Но есть один вопрос, в котором союзников у Церкви крайне мало — это ее стремление ограничить секулярный характер государства и общества. Даже государственный аппарат, всегда готовый использовать идеи «православного патриотизма», преимущественно саботировал наиболее принципиальный для дела десекуляризации процесс — внедрение в школу «Основ православной культуры».
Таким образом, перед руководством Церкви и перед «православной общественностью», выступающей, пожалуй, даже более активно, стоят сразу две непростые задачи: разработать такую концепцию, чтобы ее было не стыдно предъявить, и при этом сформировать какую-то коалицию поддержки своих идей, так как Церковь сама по себе не обладает ресурсами для их реализации.
Возможно, в этом одна из причин высокой активности РПЦ на европейской сцене. Там предлагаемая проблематика давно обсуждается, там легче найти понимание. Да и вообще, искать опору своим идеям на Западе — известная русская традиция, и православные тут не исключение.
Рабочая группа Конференции европейских церквей по правам человека, перед которой и выступал Фролов, поддержала, по его словам, предложенный доклад и будет распространять его для обсуждения в КЕЦ. Наверняка там будет еще немало споров, но можно не сомневаться, что в тех рекомендациях, с которыми КЕЦ в конце концов обратится к Европарламенту и к парламентам стран Евросоюза, найдется место и для идей будущей концепции РПЦ по правам человека.
Церкви на Западе давно стали естественным участниками дискуссий на эту тему. Похоже, дело к тому идет и в России. Конечно, пока диалог с участием представителей Церкви и правозащитников выглядит весьма затруднительным, хотя время от времени все-таки случается. Слишком много серьезных поводов для вражды (одно дело о выставке «Осторожно, религия!» чего стоит). Не менее важно, пожалуй, и то, что очень трудно разговаривать людям с совершенно разным понятийным аппаратом: представителям патриархии куда легче говорить с не менее нелюбимыми собеседниками из Ватикана, а правозащитникам проще найти общий язык с чиновниками, укорененными в КПСС. Наконец, не видно и особого желания вступать в диалог: в Церкви слишком привыкли все вопросы решать с властью, а не с обществом, а в правозащитном сообществе Московскую патриархию зачастую рассматривают всего лишь как филиал ФСБ.
Но если на поле — в данном случае на поле обсуждения прав человека, демократии, социальных проблем — появляется новый игрок и если этот игрок достаточно настойчив, игнорировать его не удастся. Тем более новичку не удастся игнорировать уже имеющихся игроков. Значит, разговаривать все равно придется, как это некоторым ни неприятно.
На самом деле, это даже полезно — расширить круг обсуждения.
