4 декабря в Грозный на трех захваченных такси вошла небольшая группа боевиков. Это вылилось в бой, который растянулся на весь день. Что особенно важно: это происходило тогда же, когда перед Федеральным собранием выступал президент России. В результате руководитель «самого спокойного региона», вместо того чтобы слушать главу государства, был вынужден развернуть самолёт в воздухе и руководить ликвидацией боевиков. Так что речь Путина проходила под канонаду в Грозном, словно 15 лет назад. Понятно, что это оказалось очень чувствительной проблемой для чеченских властей.

Рамзан Кадыров почти сразу заявил, что в качестве ответной меры собирается сжигать дома родственников боевиков, а людей — выселять. Такие меры противоречат не только российской Конституции, но и адату, обычному горскому праву. Конституция не предполагает коллективного наказания, а адат, регламентирующий помимо прочего кровную месть, учит, что если человек убит в бою, то он уже заплатил свое и продолжать месть нет нужды. Тем не менее заявление Кадырова быстро превратилось в действие: с 6 декабря в разных районах Чечни начался снос домов родственников боевиков.

При этом некоторые дома принадлежали семьям, члены которых не были убиты в Грозном. Были и другие казусы: у одного из нападавших, например, дом сожгли ещё в 2011 году, после того как он ушел в лес. Что порождает сомнения в эффективности этой меры. Как и в выселении. Посмотрим на дело глазами сотрудника Федеральной службы безопасности. Для него важно добиться того, чтобы мобилизационная база подполья не расширялась. Значит, плодить новых недовольных не резон. Гнать людей неизвестно куда — тоже не резон, ибо в самой Чечне все находятся под контролем местной власти, для администрации Кадырова чеченцы не «все на одно лицо». Это и позволило жёсткими мерами добиться там определённых результатов. А если людей выселяют в другой регион, например, в Ставропольский край, то там местные оперативные структуры не обладают знанием, кто чей родственник, и так далее. Семья выпадает из сферы оперативного учёта и контроля. Это всё означает, что предложенные меры — эффектны, но не эффективны.

Некоторые из этих соображений были изложены в письме Игоря Каляпина (на фото), которое он 9 декабря направил в Следственный комитет и в Генеральную прокуратуру, сославшись на высказывания Рамзана Кадырова. Тем временем в Чечне правозащитники фиксировали сожжение домов. 10 декабря Кадыров дал ответ, заявив, что человек по фамилии «Каляпин» причастен к нападению, так как передавал от брата покойного Доку Умарова деньги боевикам. Он не сказал, что это тот самый Каляпин, просто назвал фамилию, бросив, таким образом, тень на правозащитника. А 11 декабря прошла пресс-конференция с участием различных правозащитных организаций, работающих в Чечне, на которой хулиганы забросали Игоря и меня сырыми яйцами.

Можно было бы счесть это символическим жестом, но дело метанием яиц не ограничилось. В Чечне начались выступления разных должностных лиц: председателя парламента Абдурахманова, уполномоченного по правам человека Нухаджиева и других, которые клеймили Каляпина и его организацию. Была организована передача, на которой бывшие правозащитники, ныне обслуживающие чеченскую власть, присоединились к травле. 12 декабря, в пятницу, стало известно, что на 13-е назначен массовый митинг против террористов — и против правозащитников. В связи с этим часть сотрудников Сводной мобильной группы (СМГ) Комитета против пыток, которую возглавляет Игорь Каляпин, эвакуировали. На следующий день действительно состоялся митинг под лозунгом «Каляпин, гоу хом», на котором правозащитников фактически приравняли к боевикам.

Около 3 часов того же дня в квартиру, где находился офис мобильный группы, вломились вооружённые люди. Самих правозащитников там не было, так как они ещё раньше заметили слежку и находились в гостинице в комплексе «Грозный-Сити», где также присутствовала съёмочная группа канала «Аль-Джазира». В связи с преследованием была вызвана полиция, после чего явился генерал-майор и заместитель министра внутренних дел Чечни Алаудинов. Чечня, наверное, единственное место, где по звонку в правоохранительные органы является человек такого ранга. Он заявил, что не гарантирует членам Сводной мобильной группы безопасность.

Примерно в 21:20 запылал офис СМГ. Здание было окружено вооружёнными людьми, и попасть на место правозащитникам удалось только утром. Выяснилось, что сгорел почти весь архив, и хорошо, что огонь не распространился на соседние квартиры — дело происходило в многоквартирном доме в центре города. Странная деталь: на столе в комнате, затронутой пожаром менее других, лежало дело, посвящённое задержанию членов группы зимой 2010 года. Это находка оказалась пророческой, потому что вызванные для фиксации преступления полицейские вместо этого обыскали и задержали самих правозащитников, изъяли у них компьютеры, телефоны и видеорегистратор.

Все эти события, которые, конечно, объяснят гневом народа, не желающего «терпеть на своей земле» террористов и их пособников, на самом деле — хорошо отрежиссированная акция устрашения с применением поджога. Причём призванная воздействовать на конкретную группу — правозащитников и всех, кто выступает за соблюдение прав человека в Чечне. То есть происходящее подпадает под статью 205 УК РФ «Терроризм», и не худо было бы в этом ключе события исследовать, провести проверку и, может быть, завести уголовное дело. Потому что выясняется, что на территории субъекта Российской Федерации не действуют конституционные нормы, и единственные, кого это заботит — вполне маргинализованные на данный момент активисты. Которые выступают сегодня как государственники, поскольку отстаиваемое ими единство правового пространства и означает единство государства.

Мы находимся в ситуация, которая описывается фразой из известного фильма: «Вот что бывает, когда необоримая сила сталкивается с неподвижным предметом». Предсказать тут что-то очень сложно. Мы имеем дело с рефлексами власти в чистом виде.

Федеральный центр делегировал чеченским властям очень широкие полномочия в обмен на стабильность, которую они гарантируют на своей территории. Вопрос в том, насколько обе стороны выполняют договор. Результат неоднозначный: с одной стороны, регулярно происходят какие-то акты за пределами Северного Кавказа. Но они совершались боевиками из других республик, например, из дагестанской или ингушской ячеек подполья. А в Чечне ситуация немного иная, там боевики в меньшей степени считали себя частью мирового джихада и сосредотачивались на действиях внутри республики. При этом в последние годы активность подполья поступательно сокращалась. Сокращалась — но не прекратилась окончательно. Около года назад был теракт в Волгограде, в начале октября боевик взорвал нескольких милиционеров рядом с рамками на праздновании Дня города в Грозном. При этом он находился в розыске уже несколько недель.

Однако одно дело — взрыв, а другое — настоящий бой в городе в день обращения президента. Имиджевые потери для Путина здесь очевидно велики, даже на фоне экономических сюжетов. Ведь «замирённый Кавказ» — одна из фишек его правления. Получается, что эта фишка не работает. И это глубоко символично, потому что в Чечне тактика борьбы с вооружённым подпольем — методы грубой силы, и они, по сути дела, постоянно воспроизводят конфликт. Новые молодые люди каждый год уходят в лес, и подполье сохраняет способность заявлять о себе хотя бы громкими акциями. В долговременном плане, несмотря на жёсткость действий, эффект не достигается. В отличие, например, от Ингушетии, где Юнус-бек Евкуров в течение несколько лет следовал тактике «мягкой силы». Подполье было изолировано путём легализации салафитских мечетей и предоставления возможности выхода при условии отсутствия тяжких преступлений. Это позволило разрядить обстановку в республике, которая ещё в 2007 году была самым неспокойным регионом Северного Кавказа. И это при том, что никто не давал Евкурову полномочий, сравнимых с теми, которыми обладает Кадыров. В Чечне кроме выпадов в адрес правозащитников есть более серьёзная проблема: выстроена ли там система, которая способна обеспечить безопасность? Этот вопрос повис сегодня в воздухе, и именно он вызывает такую нервную реакцию.


На первом фото: Россия. Грозный. 13 декабря. Участники митинга против терроризма на площади у мечети "Сердце Чечни" имени Ахмата Кадырова. Елена Афонина/ТАСС
На втором фото: Представитель СПЧ (Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека) Игорь Каляпин во время пресс-конференции в ИТАР-ТАСС. Фото ТАСС/ Юрий Машков