Поразительно, как угрюмо встретила Россия известие о декоммунизации в Украине. Речь не об официальных лицах из правительства и Госдумы — этим по должности положено исходить ядовитой слюной при любых известиях о прощании с советским прошлым. Но и в либеральных кругах отношение к закону о декоммунизации равнодушно-настороженное, кислое, а то и осуждающее.

Никто добрым словом не обмолвился о том, что Украина рвет со своим окаянным советским прошлым. И с нашим, кстати, тоже. Нашим советским прошлым и нашим просоветским настоящим. Это зависть к успеху соседней страны? Недоверие? Подсознательная боязнь перемен?

Много звучит ехидства по поводу сноса памятников и переименования городов и улиц: что, им больше нечем заняться? Да, перед Украиной стоит много проблем, начиная от доставшейся по наследству коррупции до навязанной Россией войны. Но значит ли это, что при всех трудностях надо перестать думать о своем внешнем облике и продолжать жить в советской помойке? Даже на войне и в тюрьме люди моются, когда предоставляется такая возможность. А у Украины сейчас, слава богу, есть возможность отмыться от налипшей на нее за десятилетия советской грязи. Хорошо ли завидовать ей только потому, что мы сами отмыться не в состоянии? Да и желания особого в народе не наблюдается.

Многие относятся к украинской декоммунизации скептически — еще поглядим, что у них получится. Да, может не получиться. И не везде это получалось с первого раза. Но они, по крайней мере, пытаются выплыть на чистую воду. Уж совершенно точно ничего не получится у тех, кто не предпринимает никаких попыток. Советское болото обязательно затянет их обратно.

Последовательные правозащитники опасаются, что запрет коммунистической и нацистской пропаганды может ограничить свободу слова. Справедливые опасения. Более того, можно твердо сказать, что это и есть ограничение свободы слова. В стабильном демократическом государстве это недопустимо.

Проблема, однако, в том, что Украина не есть стабильное демократическое государство. Чтобы стать таковым, ей надо пройти трудный путь, сопряженный с опасностью реставрации тоталитаризма. Она находится сейчас и будет находиться еще некоторое время в чрезвычайной ситуации, которая сродни военному положению. Ей надо минимизировать риски реставрации, чтобы не получилось так же, как в России. В такой ситуации запрет коммунистической деятельности, люстрация и некоторые другие ущербные с точки зрения права элементы декоммунизации вполне уместны. Надо только строго ограничить запретительные нормы, ввести их на определенный срок и помнить, что это меры чрезвычайные, а не постоянные (как с похожими законами, например, в Германии, Франции, Австрии и некоторых других странах). Между угрозой реставрации и злоупотреблением правом надо пройти, как между Сциллой и Харибдой. Это очень непростой путь, требующий мудрого, а еще лучше опытного штурмана.

Маньяка, убившего нескольких человек, помещают в тюрьму пожизненно и лишают при этом многих фундаментальных прав человека – права на свободу передвижения и выбора места жительства, права избираться в органы власти, права на свободу уличных шествий и демонстраций и других прав. Общество не скорбит по этому поводу и памятники «безвинно пострадавшим» маньякам не ставит.

Партию, организовавшую убийство нескольких десятков миллионов человек, не грех лишить тех же самых прав хотя бы лет на двадцать.

Идеальным было бы проведение суда над коммунизмом и в случае установления преступности (в чем вряд ли кто усомнится) коммунистической идеологии вынесение вердикта о практических мерах по декоммунизации.

Украина пошла более легким, директивным путем, и это, конечно, опасно. Однако политическим идеалистам и рафинированным правозащитникам следует помнить, что из плохой ситуации трудно найти хороший выход, а из очень плохой — такого выхода просто нет. Украина сейчас в очень плохой ситуации. Она нашла выход замечательный по замыслу, но опасный по исполнению. Будем надеяться, что ее не занесет на крутом вираже и она выйдет на дорогу свободы и демократии без ущерба для прав человека.


Фото: EPA/ТАСС/ROMAN PILIPEY