Неотложный разговор о завтра-5. Приоритеты и угрозы
После последнего текста об образовании как приоритете приоритетов я уже предвижу критические стрелы, выпускаемые в мой адрес: мол, обещал я говорить о том, что мы можем сделать сами, где государство нам не особо и нужно, а свернул на государственную политику в сфере образования. Не могу согласиться с такими обвинениями в существенной части. И вот почему: я говорил не о школьном государственном образовании, вернее, не только и не столько о нем.
Уже конец ХХ века достаточно наглядно показал, что то, чему мы учились в школе, то, что считалось бесспорным в нашем детстве, только за время нашей активной жизни успевало по несколько раз устареть, а зачастую – оказаться просто неверным. И я не о политически или идеологически детерминированных знаниях по истории или обществоведению (в самом широком смысле этого слова) – с этим-то все ясно! Я о естественных науках и связанных с ними технологиях. То, что нас учили не тому и не так, происходило в этом случае не по чьей-то злой или ангажированной воле – просто скорость изменений в человеческих знаниях и умениях росла столь стремительно, что многое, еще вчера казавшееся если не незыблемым, то хотя бы надежным, оказывалось уже давно plus quam perfect-ом, давным-давно-минувшим. И нам, во всяком случае, очень многим, приходилось на ходу доучиваться и переучиваться, даже если мы продолжали работать в своих профессиях. Сейчас темп изменений только возрос, притом возрос скачкообразно. И никаких знаний, полученных в школе, на всю жизнь точно не хватит, если не ограничиваться таблицей умножения — тут, я надеюсь, все же вряд ли произойдут революционные изменения. И дело не только в составе знаний и умений в каждой области: сам «перечень профессий» (если кто помнит такое сказочное произведение бюрократической мысли), долго казавшийся устойчивым, теперь меняется быстро, постоянно и кардинально. А значит, большинству молодых придется в жизни не раз и не два сменить сферу деятельности – то есть научиться новой.
А потому вопрос образования уже не только и даже не столько вопрос государства — оно по своей природе не слишком разворотливо и оперативно, как всякая большая структура — сколько наш вопрос. И государству мы можем оставить в основном обязательный базовый уровень образования и обеспечение условий, правил игры, позволяющих вкладываться в дальнейшее образование. Самое разное образование: тут и профессиональная подготовка и переподготовка, и возможность «добрать» знаний в нужных каждому из нас областях, и возможность оперативно получить второе-третье образование при изменении ситуации. Самым разным образом вкладываться: и фирмам по переподготовке и обучению сотрудников, и каждому из нас. То есть система должна стать предельно гибкой, что до крайности трудно в рамках нынешней структуры.
Из этого всего вовсе не следует, что нужно взять и разогнать, скажем, ведущие ВУЗы страны или лучшие гимназии и лицеи — нисколько. Потому что экстра-классное фундаментальное образование тоже будет на вес золота. Но экстра-классное, коль скоро оно фундаментальное. А не такое, как, зачастую, сейчас: неизвестно какие факультеты неведомых филиалов незнаемых ВУЗов, плодящие ничего не знающих и не умеющих вроде-как-специалистов с вроде-как-высшим-образованием. И не школы, выпускающие с аттестатами о полном среднем образовании недорослей, не освоивших и половины программы любого класса, старше седьмого-восьмого. Просиживавших штаны и юбки последние школьные годы — а это как раз самый возраст чему-то учиться, не получивших вообще никакого образования, никаких умений ни в чем, в том числе и в самом главном – умении и желании учиться чему бы то ни было (все равно уже то, о чем учителя говорят, совершенно непонятно, так что и напрягаться без толку). Потому что люди рождаются с равными правами, но неравными способностями. И понять интегральное исчисление — не будем врать сами себе – не всем по зубам, и не просто бессмысленно, но и вредно пытаться всем его вдолбить принудительно: вгоняя неосваиваемые будто-бы-знания, мы отбиваем у школьников главное — желание вообще чему-либо научиться. Все же основная функция школы — она была такой всегда, но никогда прежде вопрос не стоял так остро, как сегодня — это даже не базовые знания, а умение их добывать, «переваривать» и собирать в нечто связанное между собой и способное функционировать.
Очевидно, что государственная (с чиновниками, штатными расписаниями и плановой по существу структурой) система прямо противопоказана такому гибкому, реагирующему на изменения ситуации на рынке труда, т.е. подстраивающемуся под то, где и какие специалисты нужны, подходу. А поэтому образование — это наше дело. Всех: бизнеса, граждан, общества. И от государства требуется вовсе не строгость орднунга (школьная форма, единые учебники и вообще «белый верх, темный низ»), а создание условий для реализации. Их много и разных. Например, изъятие из налогооблагаемой базы доходов бизнеса всех затрат на подготовку специалистов для себя где бы то ни было (в своих центрах, в государственных, в частных) или не для себя конкретно — а для будущего, любых затрат на финансирование вообще любого образования: школ, университетов, образовательных программ и курсов. То же для самих граждан, если они готовы заплатить за свою переподготовку или второе-третье образование сами. И введение гарантированных и предельно льготных образовательных кредитов (которые еще и получить можно будет без чудовищной мороки с бумагами и справками) и так далее, и тому подобное. Включая организационную и налоговую систему поддержки исследовательских центров, лабораторий и стартапов при действительно высших университетах. Потому что умение делать науку передается только из рук в руки. Потому что нельзя сперва только учиться, а потом думать, куда это все применить. Хотя бы потому, что любые знания и умения осваиваются людьми не потому, что так положено, а тогда, когда они им самим необходимы.
Все это потребует серьезного перелома в мозгах. Отказа от многого, ставшего привычным. В том числе и от снобизма: не барское, мол, дело заниматься... А чем заниматься?
Вы знаете, как было сделано керамическое покрытие для Шаттлов? Нет? А очень интересно. НАСА выдала грант на придумывание материала, удовлетворяющего поставленным условиям (бешеные температуры, прочность и т.д.). Это были деньги из бюджета. Не очень большие — Америка ведь страна на бюджет не слишком расточительная. Но на высокую науку-технологию. И в одной из лабораторий при Массачусетском технологическом институте такой материал придумали. Его и его создателей носили на руках? Его тут же засекретили? Щас! Его оформили как открытый патент. Понятно, что материал, изготовленный в лабораторных условиях в штучном количестве, был безумно дорог — нищему НАСА не по карману. А дальше в дело вступили «бизнес-ангелы», которые устроили поиск того, кто профинансировал бы перевод лабораторной технологии в промышленную с соответствующим кардинальным снижением цены. И нашли. Кого бы вы думали? Ассоциацию (или как там она в Штатах называется) стоматологов-протезистов. Потому что этот керамический материал оказался идеальным для зубных протезов и имплантантов. А их нужно много — и производство появилось. За счет протезистов. Такая вот бытовуха — никаких засекреченных Героев труда (правда, с доходами создателям-разработчикам от продажи патентных прав). И уже дешевое — относительно, конечно, но не в пример лабораторному — покрытие было заказано НАСА, что еще только увеличило производство и снизило стоимость. И никакого РОСНАНО, строящего подобные заводы за счет бюджета (т.е. нашей складчины), никто не создавал. И когда Анатолий Чубайс говорил в нашумевшей недавно дискуссии о достижениях РОСНАНО в деле создания производств, он, мягко скажем, кривил душой, выдавая это за следование передовому мировому опыту.
Разумеется, тут все совсем не просто. И для того, чтобы хоть что-то подобное заработало, надо очень многое: и соответствующие правила (законы), и права на интеллектуальную собственность (подобные американским Закону Бэйя-Доула от 1980 г. или Закону о национальном трансфере технологий и развитии 1995 г.), и поддерживающие структуры трансфера технологий. Но это уже все известно и апробировано, не обязательно все выдумывать с нуля. Но всем придется раз и навсегда усвоить две важнейшие для нас — именно для нас! — вещи. Первая: ничего нельзя секретить, секретностью мы убиваем все живое вокруг и возвращаемся в советский ВПК, главной чертой которого была чудовищная экономическая неэффективность, в первую очередь — вследствие изолированности от живой, конкурентной среды гражданской жизни, т.е. ничем неоправданное транжирство нашей складчины, чему все мы можем найти куда как лучшее применение.
И вторая: мы не сможем себе позволить, чтобы люди, получившие образование, вместо того, чтобы реализовывать знания, подпадали бы под армейский призыв и хотя бы на год выключались из активной жизни. Это слишком дорогая цена, с какой стороны на нее ни посмотри. Притом, вдвойне дорогая: если в армию забрит хорошо обученный специалист, то зря потрачены деньги, время и силы на обучение (за этот год он только деградирует как специалист), плюс к тому надо содержать и переобучать необученного солдата, а если его обучали плохо или он обучился плохо, то зря было всё потрачено раньше, да и особых шансов, что из него выйдет нормальный военнослужащий, нет.
Это очень в трагической российской традиции — мостить трупами своих необученных и плохо вооруженных солдат дороги к победам. В итоге — к мнимым победам. Но теперь и мнимых таким образом добиться нельзя: война в Заливе наглядно показала, как технологическое превосходство превратило в дым далеко не самую малочисленную или слабую и даже достаточно (хоть и устарело) вооруженную армию Саддама, еще до того, как у нее появилась возможность мостить себе дорогу к победе известным нам образом. Потому что армия и война теперь, как это ни цинично, такая же высокотехнологичная сфера, как и всё остальное. И гожи в ней только специалисты, долго, хорошо и задорого обучаемые и подготавливаемые. А солдаты с кирзачами, портянками и штыковыми атаками остались в прошлом.
А значит, армия может быть только и исключительно профессиональной — и уж по средствам небольшой.
А у нас? А у нас численность ВС РФ (по оценке CFR) на 2015 г. – около 1,2 млн чел., или 8,2 чел. на 1000 граждан, или почти в 2 раза больше, чем в Штатах и Франции (4,86 и 4,27 чел./1000) и в 2,5 раза больше, чем в Великобритании и Германии (3.14 и 3,45 чел./1000). Да, в Северной Корее армия больше нашей – аж 49,03 чел. на тысячу жителей, ну так мы что, в Северную Корею хотим? И тратим мы на армию по 3,28 млн руб. в год, или 4,2 % ВВП. Это только на армию! А есть еще куча других статей бюджета, которые вроде как не про то, а на самом деле тоже про нее. А ведь понятно, что мы не можем себе позволить содержать армию, бóльшую, чем несопоставимо более богатые страны.
При этом половина армии у нас по-прежнему срочники, т.е. призванные по призыву. Ребята не обученные военному делу, а потому для современной армии непригодные — в лучшем случае просто теряющие в армии время, да создающие должности для командиров-начальников.
Еще и еще раз: мы не сможем позволить себе призывную армию даже не из-за недостатка средств, а из-за нехватки людей. И из-за невозможности допустить, чтобы полученное ими невоенное образование терялось в казармах.
Потому что реальные угрозы для всех нас, для наших детей — это остаться на обочине. Не научиться жить и работать в современном мире, в котором, кстати, помимо комфорта и благоустроенности происходит много безумно интересного. И этот современный мир — западный мир, разумеется, и в него входят и Япония, и Австралия, и Корея (но Южная, а не Северная).
А то, что от Запада исходит угроза, так это совершенно правильные мифы в головах нынешних чекистских властей — для них все живое угроза.
Но для них — не для нас. Для нас угроза — они сами во главе нашей страны.
Фото: Россия. Екатеринбург. 24 апреля 2015. Во время дня открытых дверей для призывников и их родителей в воинской части внутренних войск. Донат Сорокин/ТАСС
