Жириновский для Болотной

Социологические службы фиксируют рост рейтинга ЛДПР, которая хотя и ненамного, но опережает КПРФ. По данным ВЦИОМ, в конце мая жириновцы опережали коммунистов на 2 процентных пункта (11 против 9%). ФОМ считает, что ЛДПР обгоняет КПРФ на один процентный пункт (11 против 10%).

Конечно, избирательная кампания еще не началась — поэтому не стоит преувеличивать значимость этих результатов. Коммунистический избиратель отличается дисциплинированностью, да и агитация, которая может повлиять на настроения россиян, еще не началась. К тому же разрыв между коммунистами и жириновцами находится в пределах статистической погрешности. Но и недооценивать эту тенденцию не стоит.

Во-первых, потому что впервые за долгое время у КПРФ появился реальный конкурент в борьбе за второе место на выборах по пропорциональной системе. Напомним, что в сентябре только половина депутатов будет избираться по спискам — вторую половину выберут в одномандатных округах. Это, кстати, не слишком приятная новость для жириновцев: сильных одномандатников у них никогда не было и сейчас не видно. Разве что удастся привлечь влиятельных регионалов и договориться с Кремлем о том, что в этих округах не будут выдвигаться «единороссы». Прецедент был: в 2014 году депутатом Мосгордумы был избран выдвинутый ЛДПР владелец стройхолдинга «СУ-155» Михаил Балакин. Баллотироваться от «Единой России» ему было неудобно — холдинг к тому времени уже испытывал сильнейшие финансовые трудности (а в нынешнем апреле московский арбитраж официально признал его банкротом). А ЛДПР с удовольствием согласилась помочь Балакину избраться, впервые в своей истории получив депутата в Мосгордуме.

Во-вторых — и это самое интересное, — возникает вопрос о том, что за избиратель пришел сейчас к Жириновскому. Можно выдвинуть обоснованное предположение, что речь идет о «продвинутом» городском населении, то есть о тех россиянах, которые в декабре 2011 года пошли голосовать за «Справедливую Россию», проведя в Думу не только отца и сына Гудковых, Пономарева, покойного Валерия Зубова, но заодно и Мизулину. В 2012 году на президентских выборах многие из них поддержали Михаила Прохорова. Они солидаризировались с большинством требований протестующих с Болотной площади, хотя активной роли в этих событиях не играли — это своего рода «периферия протеста», гораздо более многочисленная, чем его непосредственные участники.

Сейчас эти избиратели не видят «своей» партии, что неудивительно. Существует представление, что все большее количество россиян получает политическую информацию из интернета, но оно нуждается в уточнении. Действительно, количество интернет-пользователей растет (в 2015 году, по данным GfK, на 4 млн человек, достигнув отметки 70,4% населения России), но основные сведения о политике россияне все равно получают из телевидения — интернет лишь дополняет эту информацию, да и то далеко не всегда. А на телеэкране представители непарламентских партий появляются эпизодически, зато Жириновский — постоянный гость телеканалов. Так что если Явлинского будут показывать по телевизору хотя бы в три раза меньше, тем Жириновского, то рейтинг лидера «Яблока» может пойти вверх, хотя и не очень сильно. Но Явлинского никто не показывает.

Дело, разумеется, не только в телевидении. Три парламентские партии соревнуются друг с другом в выражении глубокого почтения к советскому прошлому. Коммунисты вообще собираются идти на выборы с портретом Сталина. А Жириновский в свойственной ему манере демонстративно громит по телевизору и Сталина, и Ленина как малограмотных варваров, прославляя величие Российской империи. Миллионы ностальгирующих по Союзу поклонников Проханова и Николая Старикова возмущаются, принимая игру за реальный бой, а «продвинутые» горожане смотрят на Жириновского и думают: ну, Жирик, молодец, правильно говорит, так им, ретроградам, вмазал.

Возникает парадоксальная ситуация: именно Жириновский сейчас уловил антитоталитарный запрос и расширяет тем самым свою поддержку за счет новых электоральных групп. При этом он руководствуется традиционной для себя логикой: не надо стремиться понравиться всем — куда лучше сделать ставку на конкретную целевую аудиторию и умело ее обхаживать. Конечно, можно много и обоснованно говорить об имитационном, «шутовском» характере деятельности лидера ЛДПР, но факт остается фактом. Когда Сталина критикует либерал, его можно обвинить в том, что он занимается диверсией по заданию иностранных разведок. И в нынешней психопатической ситуации и «продвинутый» горожан, даже заглянувший разок из любопытства на Болотную, может задуматься: а вдруг правда? Но у Жириновского на этот счет стопроцентное алиби — ему можно.

Добавим к этому и то обстоятельство, что в условиях резкого роста антизападных настроений Жириновский, которые долгие годы был enfant terrible российской политики, сейчас оказался в ее мейнстриме. А «продвинутые» городские слои, хотя и в меньшей степени, чем другие, но тоже подвержены антизападничеству, желанию, чтобы «пиндосам» было похуже. И риторика Жириновского перестает вызывать отторжение и возмущение — она вписывается в общий тренд, когда формулировки о «ядерном пепле» воспринимаются спокойно, как нечто нормальное. На этом фоне пресловутое желание омыть ноги в Индийском океане выглядит образцом умеренности.

И, наконец, самое главное. Четверть века назад жители тогда еще советских мегаполисов выходили на многотысячные демонстрации, видя мир в черно-белом свете и надеясь на лучшее будущее. Тогда было время открытия Толкиена и Льюиса — жанра фэнтези, где есть добро и зло, и свобода выбора между ними, и отсутствие «третьего пути». Можно склониться ко злу, но исправиться, пока не поздно (Боромир во «Властелине колец», Эдмунд во «Льве, Колдунье и Платяном шкафе»). Но если зло овладевает человеком, то он морально гибнет вне зависимости от прежних достоинств — как Саруман.

Сейчас времена «Игр престолов» — в том смысле, что речь идет не об идеалах, а об интересах. Нет правых и виноватых — есть победители и проигравшие. В «Играх престолов» невозможно представить себе Аслана — там вообще нет Бога, зато собраны все кошмары Средневековья стереотипного, от свирепых войн до религиозного фанатизма, но без очагов духовности, которые не позволяли деградировать Средневековью реальному. Главная задача всех игроков — добиться победы любой ценой, захватить власть или жестоко отомстить обидчикам. При этом подавляющее большинство героев верны своему клану, самыми разными способами защищая его интересы (о морали никто при этом не думает, иначе в этом мире загрызут конкуренты), действуя в парадигме «свой-чужой». Нужно быть совсем уж загнанным в угол, чтобы пойти против клана, как это произошло с Тирионом Ланнистером.

Вот и в сознании современного россиянина все меньше морально правых и виноватых. Широко распространено, к примеру, представление, что «все воруют» — и власть, и оппозиция. А раз так, то «продвинутый» горожанин (как и «непродвинутый») делит политиков не на честных и бесчестных, а совсем по другим критериям — на своих и чужих, на успешных и лузеров — под последними, в частности, понимаются лидеры внепарламентской оппозиции. Если тебя нет на телевидении (либо ты присутствуешь там в роли аутсайдера, против которого и ведущий, и подобранная аудитория в зале) — значит, ты неудачник.

Конечно, есть люди, которые рассуждают иначе, но они не влияют на электоральные процессы из-за своей малочисленности, многие из них сознательно выбирают внутреннюю и, все чаще, внешнюю эмиграцию. Прежние моральные авторитеты перестали быть таковыми — место стало вакантным.

Жириновский прекрасно вписывается в такую логику. Он свой — то есть пламенный критик врагов России. И успешный — раз уже не просто четверть века в политике, но с 1993 года неизменно заседает в Госдуме, богат, влиятелен, любимец телеведущих, настоящий self-made man. Раз в 2012 году голосовали за успешного Прохорова, почему бы сейчас не поддержать успешного Владимира Вольфовича? Даже если в прошлом он и вызывал отторжение по причинам, о которых уже мало кто помнит.