С товарищем Марком более-менее близко я познакомился в Bercy Village, что в Париже. Хотя до этого мы встречались с ним в одном безобразном ток-шоу вурдалаков у Гордона и Толстого. Там Марк позиционировал себя как враждебный России представитель Евросоюза. То есть как бы одновременно дружественный мне (шутка). Теперь же (речь идет о январе этого года) он спустился по ступенькам в длинном черном гэбэшном пальто (как в Париже, в общем-то, не носят), поблескивая золотыми часами, на которых, впрочем, можно было разглядеть вульгарно напоминающий о себе герб Российского государства. И вдруг, чем меня совершенно потряс, объявил себя… членом партии «Единая Россия». Вот те раз!

О часах, тем не менее, придется рассказать особо. Марк просил меня не писать, что они золотые. «Почему?» — «Потому что они не золотые». И вправду, Марк прикупил их в Думе именно за герб, благодаря которому, как ему показалось, он приобрел некую печать принадлежности к российской элите. Однако «золото» его отнюдь не золотых часов одновременно с этим преобразовалось в его сознании в принцип честного следования факту, о чем он повторил раз десять. Так что и мы честно заметим: нет, часы не золотые. Но с гербом. Но купленные в Думе. И выглядят, как золотые.

Когда бармен принес нам по второму бокалу пива (за счет, естественно, Марка, он бизнесмен), мой визави конфиденциально поделился со мной безумным планом (в который я ни на секунду не поверил, о чем сразу же сообщил ему) — покорить политический Олимп посредством участия в праймериз «Единой России». Ради этого он собирался бросить гуляние по Елисейским полям, уже в феврале вернуться в Россию и окунуться в тяжелейший марафон с партийными демагогами. Нет нужды прибавлять, что мы тут же договорились сверить потом прогнозы и результаты…

И вот результаты налицо.

Совсем по Аверченко. Он вышел на бой с открытым забралом, и еще неделю его ноги торчали из придорожной канавы. Система пожевала Марка, да и выплюнула, признав невкусным. Хотя, на первый взгляд, он сделал все правильно, как по инструкции «Сделай сам». Он вложил собственные средства. Организовал немалый, а может быть, даже и самый большой штаб — из 12 человек. Сфотографировался в обнимку со всеми партийными бонзами как лепший их кореш. Посадил дерево. Напечатал листовки. Общался с потенциальными избирателями, что называется, непосредственно — от дома к дому, от квартиры к квартире, вникая в их проблемы. И шел со сверхрадикальным и сверхлояльным режиму лозунгом, который должен был, по его мнению, понравиться записным путеноидам, они должны были от этого лозунга тащиться: «Путину – чрезвычайные полномочия!».

И, тем не менее, ничего у него не получилось. Как так?

Мы пьем горькую, и Марк обещает выдать секреты и разоблачить избирательную кампанию «Единой России». Понятно: он очень обижен и расстроен. В фейсбуке он так прямо и написал: «Я, Байр Марк Михайлович, участвовал в предварительном голосовании по 204 Перовскому избирательному Округу. Я и моя команда провели большую работу, помимо запланированных встреч и дебатов мы провели в Округе более 1000 встреч во дворах и на улицах. Я один обработал более 30 тысяч квартир, опустив в почтовые ящики календари и агитационный материал… Я уверен, что победил на предварительных выборах, а мне присвоили 9 место из 11 возможных. Основной мой соперник был С. Железняк, и кроме нас, никто никакую работу не проводил. Понятно, почему мне присвоили 9 место, чтобы я не смог участвовать в выборах от другой партии и не был никому интересен. Все это было бы невозможно в правовом государстве, партия "Единая Россия" не является партией в классическом ее понимании, это встроенная во власть структура, которая напрямую подчиняется исполнительной власти…»

Встроенная структура… Вот ведь, а мужики-то и не знали…

—Послушай, Марк, — говорю я ему. — Мы люди темные. Я одного не понимаю… Вот эти ваши «праймериз», оговаривались они какими-то вербальными правилами? Чтоб жестко, «праймериз» — это то-то и то-то… делается так-то… чтоб это было напечатано на бумаге. Раз побеждаешь в какой-то внятной процедуре, то, извольте, тебя включают в партийный список.

Марк, однако, не вполне вразумителен. Такие правила, по его словам, были, да. Только их никто не видел. Было личное указание Путина и Медведева, чтоб все было по-честному. Это Марк сам слышал на каком-то партийном форуме. Но на практике голосовать мог кто угодно, где угодно и по нескольку раз. И все это, безусловно, походило не на «праймериз», а скорее на соцопрос, проводимый к тому же заинтересованными в определенном результате опросчиками.

При этом население единороссовской «Зарницей», видимо, особо не интересовалось, а местные администрации, естественно, тянули того единоросса, которого им указали сверху, препятствуя рядовым партийцам даже ходить по подъездам, срывали их материалы. Но даже и в этих обстоятельствах конечная судьба избирательных «бюллетеней» не вполне прояснена. По словам Марка, подсчет походил на секретную операцию, председатели комиссий от рядовых участников «праймериз» скрывались, бюллетени в мешках отправились в вышестоящие партийные структуры…

В личном общении (не афишируя имен) Марку говорили, что вроде бы с голосованием все у него складывалось вполне удачно. Они даже отметили это у себя в штабе. Во всяком случае, не девятое место, а второе. Или даже, может быть, Марк побеждал. Однако на финише Железняк («Почему не Пан Ги Мун? Он же у вас почти как Суслов») обернулся единственным фаворитом, даже ничего для этого не предпринимая. Причем, рассказывая об этом, Марк, сам того не ведая, почти слово в слово повторил Маркеса.

Вот этот эпизод из «Ста лет одиночества»:

«Выборы прошли спокойно. В воскресенье, в восемь часов утра, на площади была установлена деревянная урна под охраной шести солдат. Голосование было совершенно свободным, в чем Аурелиано мог убедиться сам — почти весь день он простоял рядом с тестем, следя, чтобы никто не проголосовал больше одного раза. В четыре часа дня барабанная дробь возвестила о конце голосования, и дон Аполинар Москоте опечатал урну ярлыком со своей подписью. Вечером, сидя за партией в домино с Аурелиано, он приказал сержанту сорвать ярлык и подсчитать голоса. Розовых бумажек было почти столько же, сколько голубых, но сержант оставил только десять розовых и пополнил недостачу голубыми. Потом урну опечатали новым ярлыком, а на следующий день чуть свет отвезли в главный город провинции».

—Да, но с другой стороны, у тебя был совершенно пугающий лозунг. Вся власть Путину. При всем уважении и помня о Париже, даже твой конкурент Железняк и тот выглядел более демократичным. С человеческим лицом. Может быть, ты всех просто перепугал и люди подумали, зачем нам такой радикал-отморозок?

Марк не соглашается.

—Знаешь, почему мне это в голову пришло… У нас ведь то тот министр виноват, то этот министр виноват, а Путин как бы ни при чем. Вот в чем проблема. Путин парит в небесах и лишь раз в год дает установку. Моя мысль: так пускай берет себе чрезвычайные полномочия и чрезвычайно за все отвечает. Я — за народ и именно это имел в виду, когда вписывал лозунг в свои пропагандистские материалы.

—ХитрО. У нас уже был один такой, который брал себе чрезвычайные полномочия. Его звали Иосиф Сталин. И все это мне сильно напоминает размышления старых большевиков в тридцатых, когда их сажали. Давайте, говорили они, больше запишем знакомых во врагов народа, тогда ОНИ ТАМ поймут, что система сошла с ума.

Подумав, Марк легко соглашается. Вообще его легко убедить, он взглядов вполне европейских. Но этот неожиданный консенсус уже ничего не меняет. Ведь праймериз-то прошли и железняки зарезервировали себе все места…


Фотография автора