Николай Сванидзе, тележурналист, член Совета по правам человека при президенте РФ:

Очень часто в разных средствах массовой информации, в том числе и на «Эхе», опросы задаются, в сущности, «с бодуна». Их цель — вовсе не воспитание гражданского сознания, авторы опросов совершенно не думают о главном положении этического кодекса врача и журналиста «не навредить», а просто разжигают интерес к происходящему в эфире. Но вообще-то, без всякого сомнения, есть темы и вопросы, которые нельзя вбрасывать в публичное пространство. Нельзя, например, проводить программу на телевидении на тему «Можно ли бить женщин?». Потому что наверняка достаточно большой процент зрителей скажет, что, да, можно, если она такая стерва, то как её ещё учить! И вообще это часть нашей духовной традиции!

Так что должны быть вопросы, которые просто не задаются, тем более что за годы после приобретения Крыма наше общество стало настроено очень милитаристски. И это на «Эхе» такой результат, а в ответ на подобный вопрос на федеральном канале многие, возможно — большая часть, скажут, что надо треснуть. И по американцам надо! Даже если задать вопрос, надо ли швырнуться в США атомной бомбой, довольно большой процент населения скажет, что, да, надо, причём скажет совершенно искренне.

Но такие вопросы публично задавать не нужно. Это дело социологов – выяснять отношение к таким вещам, чтобы жить зряче и знать, какова средняя температура в обществе.

Юлия Латынина, журналист:

Первое: Ковальчуки собирают медийные активы. Они установили свой контроль над «Газпром-Медиа», которую не могли очень долго реально контролировать. Сейчас они это изменили, и приобретение «ПрофМедиа» — это абсолютно логичный следующей шаг.

Но главное то, что, поскольку «ПрофМедиа», мягко говоря, не отличалась особой независимостью и всё такое прочее, то какая разница, в каком из карманов коллективного Кремля будут находится её активны. Я совершенно не вижу причин, по которым приобретение «ПрофМедиа» будет сопровождаться каким-то ужесточением редакционной политики. Это всё исключительно внутренняя коммерческая история различных близких к Кремлю организаций.

Антон Носик, журналист, популярный блогер:

В Объединённой компании "Афиша-Рамблер-SUP" «ПрофМедиа» принадлежит паритетная половина, с опцией, что вторая сторона может её выкупить. Вторая сторона — это Александр Мамут, под управлением которого Объединённая компания и находится. Сегодня он управляет, а завтра может купить. Поэтому если в случае каких-то активов, которые на 100% принадлежат «ПрофМедиа» и ею управляются, мы можем говорить, что музыку дальше будет заказывать новый хозяин, то в данном случае мы этого сказать не можем, потому что роль «ПрофМедиа» там не ведущая, она отдала свои 50% в управление другому партнёру, с правом выкупа. Поэтому если бы я сейчас работал в Объединённой компании, то я не ожидал бы перемен политического свойства в связи с заменой «ПрофМедиа» на «Газпром-Медиа». Если новый собственник будет недоволен своим положением, будет пытаться рулить контентом и что-то навязывать "Афише", "Рамблеру", SUP и так далее, то, хотя такая возможность, конечно, есть, ситуация будет решаться, исходя из общей расстановки сил, а она такова: 50\50, управляют не они. Так что на их месте я бы просто не совался, но, наверное, на это у них есть свои соображения, может, им для того и велели купить, чтобы сунуться.

Сергей Бунтман, первый заместитель главного редактора радиостанции «Эхо Москвы»:

Теперь это будет называться агентство «Россия — сегодня», что характерно, потому что есть канал с таким же названием. Это сейчас часть имиджа России, часть его создания. Я думаю, что мы теперь недосчитаемся одного из важных источников информации, такого, как РИА «Новости», а прибавится очень серьёзный пропагандистский ресурс. Серьёзный в плане его мощности, финансирования и государственности. При этом как пропаганда это, конечно, не будет эффективно. Точнее, это зависит от того, какого эффекта пытаются достигнуть. Если эффекта обиды и смехотворности, который достигается сейчас, во время событий на Украине, да и до этих событий, то всё получится. Высокомерный презрительный тон, который используют российские каналы и государственные СМИ — как по отношению к Украине как таковой, так по отношению к происходящему там — невозможно воспринимать всерьёз. То, что агентство будет теперь возглавлять Дмитрий Киселев как один из главных героев этой, на мой взгляд, устрашающе смехотворной пропаганды и создания образа России как закрытой, непонятной, неадекватной страны, приведёт к тому, что как раз это и произойдет. Это будет очередное посмешище на самом деле.

Пропаганда Дмитрия Киселева — не талантливая. Мне кажется, это абсолютно оголтелая пропаганда, с помощью абсолютно простых вещей и каких-то фантазий. Я совершенно не понимаю тот психологический слом, который с ним произошёл. То ли слом, то ли преображение. Я его знаю очень давно, и, скажем так, 25 лет назад это был абсолютно адекватный, симпатичный человек. Мне кажется, что это такая топорность, которая, может быть, кому-то нравится, и её считают пропагандой. Во всяком случае, российское руководство ею, наверное, довольно. Мне кажется, что топорность — это вообще большая тенденция сейчас. Чем топорнее, тем больше показывается сила и независимость, и всё это, наверное, можно поставить в кавычки.

Скорее всего, на телевидении единого холдинга всё-таки не появится. Там слишком сильные игроки. Тут по-другому происходит монополизация, например, ВГТРК подминает под себя архивы и ресурсы, как телерадиофонд. Подминается «Книжная палата». Это очень любопытно, и, кстати, не стоит забывать про эти монополизации. В телевизионных делах для власти, как мне кажется, существует определённое равновесие. Наконец, не надо забывать про различные денежные потоки, что немаловажно. Пока, как мне кажется, «Россия» и «Первый» — это разные среды.

Павел Гусев, владелец и главный редактор газеты «Московский комсомолец»:

Произошло очень простое событие. Создана структура пропаганды, которая должна объяснять и, может быть, в чём-то даже опережать внутреннюю и международную политику государства для того, чтобы избавиться от комплекса, что мы всё время плетёмся в «информационном хвосте». Как считает российская власть, на нас всё время нападают, постоянно, «штурмуются» различные действия российских властей — как внутренние, так и международные, а активные ответные меры не принимаются. Я думаю, что поэтому создали соответствующую структуру, которая и должна компенсировать информационный, пропагандистский урон в этой сфере.

Работать она будет и по поводу внешней политики, и по поводу внутренней. Например, приняли «антигейский» закон, и весь мир всколыхнулся. А если бы, условно говоря, работала бы достаточно эффективная пропагандистская структура нового типа, то она сначала подстелила бы соломку и провела бы очень мощную агитационную работу, если бы сумела, конечно, правильно её построить. Естественно, какой-то эффект это бы дало. Сложно сказать, справится ли с такой работой Дмитрий Киселев. Его все критикуют за то, что он меньше журналист, а больше человек, который как раз и занимается пропагандой и контрпропагандой, государственник. Наверное, у него должно получиться. Но это не только он будет делать, наверное, будут созданы необходимые группы специалистов в сфере пиара, которые будут разрабатывать новые технологии в этом деле.

Я не думаю, что это напрямую связано с Украиной. Может быть, события там стали катализатором для создания такой структурой, но прямой связи я не вижу.

Владимир Алексеевич Кара-Мурза, журналист, член Академии российского телевидения:

Я думаю, что это — результат событий на Украине. Для Кремля тут был ещё один «момент истины», проверка — кто свои, а кто чужие, и среди своих безусловным лидером проявил себя Дмитрий Киселев. А чужих теперь будут изгонять, я думаю, Иру Ясину, Арину Бородину, Свету Сорокину — таких он будет выжигать калёным железом. Я знаю, что ещё есть неплохие ребята на «Голосе России», как бы Быстрицкий ни пытался их оттуда выкурить, и в «Российской газете», в РАПСИ. Олег Ефросинин, он пока возглавляет РАПСИ в РИА «Новости», это был руководитель избирательной кампании моего сына в Государственную думу от партии СПС, сейчас ему всё это припомнят. Ну и дальше по тексту, смотрите историю других независимых медиа, во главе которых был поставлен государственный надсмотрщик. Далеко ходить не надо: НТВ, куда на нашей памяти были назначены Кох и Кулистиков, мы это всё видели. История «Росбалта» месячной давности нас ничему не научила. Поэтому всё идёт по плану. До Олимпиады осталось 90 дней.

Это ещё одно разгромленное медиа, их уже почти не осталось. Сейчас одним ударом сразу шесть прихлопнули. У них не было в этой пачке телеканала, так что, думаю, следующий раз ударят по «Общественному телевидению». Потом ещё по тому, кто остался. Такие решение принимаются, когда всё для них созрело. Когда опять созреет, почистят ещё — РЕН-ТВ, могут и до «Дождя» добраться. У «Первого» и «России» разные источники финансирования, но могут, конечно, и единый холдинг создать, ещё и «ТВ-Центр» туда подключить. А то болтается федеральный канал, непонятно кому принадлежащий, формально — московскому правительству, но не очень подконтрольный Кремлю. Так что работы тут ещё непочатый край, и, я уверен, что мы будем свидетелями ещё больших зачисток.

Для Киселева это поощрение за, что называется, заслуги перед отечеством третьей степени. У нас отечество стало такое третьестепенное. Это как раз такой случай — он выслужился и получил по заслугам. Просто таких людей мало, Володя Соловьёв не надежный, работал на НТВ у нас с Евгением Киселёвым, Мамонтов тоже на НТВ работал, против войны в Чечне выступал, ему нет доверия. А у Дмитрия Киселева ничего хорошего за душой нет, я удивился, когда услышал, что он автор фильмов про Сахарова, про Ельцина, я таких фильмов не помню, наверное, тоже лукавил. Просто под человека ищут место. Людей таких мало, совсем съехавших с круга, а тех, кто выслуживается, но биография запятнан — таким доверия нет. Поэтому когда появляется такой яркий человек, то его надо назначать на РЕН-ТВ, на «Дождь», на «ТВ-Центр», на РИА.

Габриэль Тетро-Фарбер, корреспондент The Moscow Times:

Конечно, все говорят, что это связано с желанием большего контроля над СМИ в России, и в принципе этот указ президента, конечно, направлен на то, чтобы был больший контроль над организацией. Но вы знаете, у РИА «Новости» есть репортёры в 45 странах, их новости выходят на 14 языках, и это, конечно, стоит денег. И мы видим по всему миру, что такие организации, как эта, также сокращаются, и моё мнение, что здесь, конечно, есть элемент политики, но также и финансовая логика, потому что это очень дорого. Я сегодня общалась с представителем Reporters Without Borders, и там признают, что это решение политическое, но в тоже время говорят, что ничего не изменилось. Потому что такая реорганизация не изменила факта, что вертикаль решений в этой сфере уже есть.

У РИА «Новостей» был руководитель, который вывел его в лидеры среди российских информагентств. Человек спокойно делал свое дело, без громких, политически-окрашенных высказываний. Если власти считают, что Киселёв справится лучше других, то это потому что он является фигурой «ура-патриотизма». Такое мироощущение, если активно выражается, не подходит для объективного, профессионального журнализма, который очень нужен не только в России, но и во всех других странах. Его назначение символично, на мой взгляд. Это демонстрация того, что Россия одна против мира, это обнародование квасного патриотизма.

Я сама из Канады, там есть канал Russia Today, и мы знаем, что этот канал контролирует государство. У нас вообще есть ощущение, что всё закрыто и всё под контролем. Конечно, РИА «Новости» — это государственная организация, но, насколько я понимаю, там было свободнее, чем в других таких СМИ.

Сергей Пархоменко, журналист, общественный деятель:

Владимир Кулистиков — один из самых циничных и бессовестных менеджеров государственной пропаганды в России, и он останется таким до самого последнего дня своего пребывания в должности. То, что он сделал из некогда уважаемого и профессионального телеканала, совершенно неслучайно часто называют «информационным десантом». Потому что его работа сводится к тому, чтобы мучить и унижать по самым разным поводам самых разных людей. И остаётся только лишний раз ужаснуться тому, что такие «палаческие» услуги оказались нужны российскому государству и что оно их заказало человеку, когда-то считавшемуся профессиональным журналистом, который собирает вокруг себя других людей, согласных на это жалкое и подлое действо.

К сожалению, нет никаких оснований предполагать, что что-то изменится до того дня, когда Владимир Кулистиков реально окажется в отставке. Хотя я не знаю, случится ли это вообще, до января очень многое произойдёт, и может повториться ситуация со спортсменами, которые много раз говорят, что уходят со спортивной арены, или с певцами, снова и снова заявляющими, что больше не будут петь. Но и после его отставки в деятельности телеканала вряд ли что-то особо переменится, потому что российское государство сейчас нуждается в такой работе, одобряет её и щедро за неё платит, как деньгами, так и статусом.

Дмитрий Орешкин, политолог:

Владимир Михайлович давно имел проблемы со здоровьем, кроме того, опыт показывает, что даже очень одарённые люди через 10 лет на одном и том же посту теряют живость восприятия. Мы видим, как НТВ 10 лет назад попробовало найти себе новую нишу среди всяких ужастиков и страшилок, что было с точки зрения эстетики, мягко говоря, спорно, зато позволило телеканалу получить новую аудиторию. Но через 5-7 лет это уже надоело. Ну, сколько можно смотреть эти ужасы, мистику и прочую дребедень? Кулистиков ещё тогда перестал быть эффективным в плане расширения аудитории, а сейчас сказываются ещё возраст и здоровье. Из уважения к заслугам его оставили на посту немного дольше, чем следовало, но мы видим ситуацию, когда человек достиг «уровня некомпетентности», согласно «принципу Питера», и на нём остановился. Для него было бы лучше, если бы он ушёл пораньше.

Мы видим ситуацию, когда человек сдаёт канал в более скверном состоянии, чем то, в котором он его получил. Но в путинской России это так почти что с любым предприятием или институтом. Трудно найти пример того, что улучшилось за эти 15 лет по сравнению с тем состоянием, в котором оно было получено в начале нулевых. Это касается и парламента, и вооружённых сил, и социальных программ, и телевидения. Кулистиков тут просто симптом и символ происходящих процессов. Точно так же можно будет сказать про Олега Павловича Добродеева, когда уходить будет он.

К пропагандистским проблемам это не имеет прямого отношения, потому что куда уж дальше? Телевидение, благодаря скучным устоявшимся процедурам, постепенно перестаёт быть действенным пропагандистским инструментом, мыслящие люди просто перестают его смотреть. И даже те, кто смотрит — не верит. Ситуация такая же, как с советскими СМИ: оно может по инерции что-то говорить, но какой человек будет по доброй воле читать газету «Правда»? Теряется интерес.

Да, рынок захвачен, альтернатив нет, но этот захваченный рынок находится в сонном состоянии. Убиваются не просто какие-то участники рынка, а сам рынок в целом, смотреть это невыносимо скучно. Уже начинается совершенно очевидный процесс, когда люди предпочитают делать вместо просмотра телевидения что-то другое, а продолжает смотреть телевизор уже совсем «телевата», которую и начинает обозначать ТВ. И Кулистиков – ни в коей мере не лидер этого процесса, а просто один из некогда неплохих людей, которые по необходимости втянулись в такие правила игры и деградировали вместе со своим бизнесом. Потому что мы находимся в такой середе, где всё должно деградировать.

Любая монополия убивает. И НТВ погибает у нас на глазах. Придёт новый человек, но ничего сделать не сможет, потому что всё равно будет находиться в рамках той же структуры. Всё становится скучно, глупо, лживо, и то, что это телевидение — «мёртвое», воспринимается на всех уровнях.

Денис Заруцкий, музыкант:

Меры для укрепления власти, или улучшения ее образа, всегда остаются мерами для укрепления власти. Сфера интересов может меняться, но суть одна. Подобные организации делаются не для музыкантов и не для слушателей, а для загадочных потребителей «патриотизма». Кто они такие и кому это надо, решайте сами.

Сергей Пархоменко, журналист, общественный деятель:

Не интересуясь ни аудиторией, ни коммерческой стороной дела, просто выбить деньги и потратить можно когда угодно и на что угодно. Успех тут измеряется не так, как он измеряется обычно, например, тем, что вашу радиостанцию слушает много народа. Или тем, что ей удалось заработать много денег. Это совершенно неважно, а важно то, сколько денег удалось «издержать». Ну а это они умеют, получат средства и «издержат их». И так можно действовать в любое время по любому поводу с равным успехом.

Алёна Солнцева, культурный обозреватель:

Сейчас патриотический ресурс многие попытаются монетизировать, получить под соответствующие проекты бюджетные деньги. Попытка не пытка. А вдруг прокатит? Вот, например, Охлобыстин и Угольников обсуждали патриотический телеканал. Но это вроде рассосалось — денег в госбюджете не хватает, а эффект сомнительный.

Вообще мне кажется, что власть разочарована в специальных усилиях по созданию патриотического продукта. Слишком много желающих, слишком мало отдачи. В кино вот денег вбухано очень много, и в авторское — Путин давал деньги Сокурову на «Фауста», и в коммерческое, а один Владимир Соловьев дает больше, чем все такие усилия. Это просто не выгодно. Но авторы идеи этого медиахолдинга, конечно, будут пробивать, писать обращения, может быть, в каких-то частностях им и посодействуют. Но я не думаю, что прямо кинуться осыпать их деньгами.

Антон Орехъ, журналист:

Скандал с участием Ольги Скабеевой – вполне обычный, в духе нашего телевидения. Хотя сейчас и немецкий коллега повёл себя немного странно. Вообще, его последний фильм, насколько я смог его изучить, не владея немецким, но видя фактуру и изобразительный ряд, меня ни в чём не убедил. Складывается ощущение, что Хайо Зеппельт уже просто разыгрывает удачную карту, превратив своё расследование в сериал. Первый фильм был действительно интересным и убедительным, но дальше материал становился всё слабее и слабее, и сейчас мы видим уже не доказательства, а какую-то ерунду. Такой последний выпуск на наши шансы поехать в Рио на Олимпиаду не повлиял никак.

Но на данный момент журналистские работы вообще на это уже не влияют. Вопрос стал политическим. Образовалась критическая масса публикаций, расследований, перепроверенных по двадцатому разу проб с различных игр, и теперь нужно принять решение. До сих пор в истории мирового спорта не было прецедентов, чтобы какую-то страну целиком снимали с Олимпийских игр из-за нарушения антидопинговых правил. ЮАР пропустила игры из-за апартеида, Германия и Япония – после Второй мировой войны. Но таких наказаний за допинг ещё не было, и куда эта история теперь повернётся, сказать очень сложно.

Но всё-таки Россию вряд ли оставят без Игр. Возможно, дисквалифицируют нашу легкоатлетическую сборную, хотя, если посмотреть на представленные доказательства, то получается, что Россию будут наказывать «задним числом». Нарушения были, и немалые, но это – уже погружение вглубь истории, 2004 год, 2008, 2012. Сейчас уже совсем другое руководство в Олимпийской федерации, другие тренеры, то есть люди, которые участвовали в тех скандалах, отстранены, и формально Россия выполнила требования, которые к ней предъявляли. А проходящие перепроверки только подтверждают, что предыдущее руководство мухлевало, но его уже нет.

Если будут учитывать этот аргумент, то мы можем отделаться «лёгким испугом». Но сейчас будет принято решение, которое создаст прецедент на десятилетия вперёд: может ли допинговый скандал привести к снятию с Олимпийских игр страны, которая могла бы завоевать там ни один десяток медалей? Очень важный момент будет 17 июня, когда решится вопрос о наших легкоатлетах. А потом – 21 июня, когда Международный Олимпийский комитет рассмотрит саму теоретическую возможность снимать страну с Олимпиады и соответствие таких мер международной олимпийской хартии. Там написано, что в Олимпиадах участвуют не страны, а отдельные люди, то есть спортсмен представляет в первую очередь себя, а не государство, и получается, что логичнее запрещать приезжать конкретному человеку, а не всей сборной. 

Алексей Левинсон, социолог, «Левада-центр»:

Вполне доброкачественный комментарий для этого исследования есть у нас на сайте. Я могу к нему добавить следующее. Во-первых, динамика  достаточно выразительная. Вариант гедонистического образа или, скорее, идеала жизни проступает более определённо. Вкусно поесть, путешествовать, быть с любимым человеком – все эти пункты дали относительно существенный рост, не меньше 5%. Между тем, такие вещи, как «работать», резко упали на 10 пунктов, такого падения ни один пункт не знает.

Я бы связывал это с весьма серьёзными процессами, прошедшими за 10 лет. Они называются «процессы прекариатизации» и происходят, когда на место «труда» как призвания и основной жизненной деятельности пришло просто зарабатывание денег. А то, о чём мы говорим, – это способы деньги потратить.

Также стоит обратить внимание на то, что вещи, связанные с едой, показали наиболее значительный рост, а за ними на второй месте идут два вида досуга, охватывающие совершенно разные слои населения. Для одних это смотрение телевизора, а для других – путешествия. Это принципиально разные способы существования, потому что просмотр телевизора – это пребывание в состоянии, подключённом к государственному генератору эмоций и соображений. Это отказ от себя. А путешествие, наоборот, является своим собственным выбором, который гораздо менее контролируем извне.

Ещё надо отметить, что незначительно, но прибавилась доля людей, которые хотят проводить время в одиночестве. Это не было характерно для нашей культуры и оставалось чем-то распространённым только среди элитарных групп и определённых возрастов. А сейчас это выросло.

Наконец, участие в политике для россиян как стояло на последнем месте среди дел, которыми они любят заниматься, так и осталось там. О любви к этому заявил только один человек из ста, по-другому говоря – никто не любит заниматься политикой. В глазах россиян это грязное дело, и заниматься им не хотят.

Зоя Светова, журналист:

То, что Евгения Альбац собрала деньги на штраф – это история впечатляющая и в какой-то степени беспрецедентная. Но надо вспомнить, что примеры случаев солидарности уже бывали. Тому же New Times в своё время удалось собрать 450 тысяч долларов на лечение тяжелобольного блогера Антона Буслова. И мы знаем множество похожих кампаний. Но эта история – не про больного человека, а про спасение журнала и его главного редактора. Потому что мы понимаем: если бы не удалось собрать деньги, то Евгении Альбац грозила бы субсидарная ответственность. Проще говоря, власти описали бы её имущество и лишили возможности выезжать за границу.

Но люди восприняли призыв помочь журналу как призыв показать силу гражданского общества, своё сопротивление наглости государства, которое назначило штраф в 22 миллиона рублей интернет-СМИ, имеющему очень незначительные доходы. Если бы Евгения Альбац с помощью каких-то спонсоров смогла бы заплатить штраф, то ей пришлось бы уехать из России. Но теперь ситуация изменилась, власть видит, что общество защищает человека, который всей своей профессиональной деятельностью показывает, что она борется с коррупцией и несправедливостью. По сути, это СМИ бескомпромиссно борется с путинским режимом, и стало видно, что множество людей поддерживает эту борьбу. И теперь интересно посмотреть, как Кремль ответит и не будет ли штраф отменён. А если будет, то что произойдёт с этими деньгами. Евгения Альбац планирует задавать вопросы тем, кто ей эти средства переводил.

Другая часть вопроса – споры о том, стоит ли собирать деньги и «платить Левиафану». Но речь не идёт о том, чтобы просто кинуть деньги в топку, а о защите свободы слова и о протесте против государства, которое осмеливается требовать совершенно безумный штраф у независимого издания. В конечном счёте это – не помощь конкретно Евгении Альбац, а восстановление репутации гражданского общества в России, демонстрация, что оно существует и в критические моменты может сплотиться и показать свою солидарность.

Я очень хорошо знаю о солидарности гражданского общества на собственном опыте. Когда у меня был обыск, то перед моим подъездом собрались сотни незнакомых мне людей, которые меня поддерживали. Я получила более сотни звонков. И мы знаем примеры солидарности, когда люди собирали огромные суммы на могилы Елены Греминой и Михаила Угарова, после того как государство отказалось хоронить их бесплатно. Вот это всё – та самая солидарность, благодаря которой в России можно жить.

Леонид Гозман, политик, президент движения «Союз правых сил»:

Лидирует в паре власти и пропагандистских СМИ власть, ситуации «хвоста, виляющего собакой» у нас нет. Но если вы тесно сотрудничаете с человеком, даже если вы его начальник, то вы стараетесь облегчать ему работу и идти ему навстречу. Поэтому каналы вполне могут не только исполнять поручения начальства, но и обращаться с определёнными просьбами, говорить, что им было бы удобно сделать так, а не иначе. Однако отношения в этой иерархии остаются очень чёткими: власть даёт задания, а пропагандисты их выполняют. Популярность таких СМИ уже очень сильно упала, целый ряд людей, которые раньше их смотрели, перестали это делать.

Артём Козлюк, «Роскомсвобода»:

Госдума обсуждает очередной закон, принятый в ряду ограничений, начинающихся ещё с 2012-го, по ограничению доступа к различным информационным ресурсам в Интернете. Ничего удивительного в таком законопроекте нет, он вполне укладывается в текущие политические тренды и даст ещё одно основание Роскомнадзору блокировать уже крупные зарубежные интернет-платформы и сервисы. Не удивлюсь, если законопроект примут до конца года, а в следующем мы уже столкнёмся с его применением. Вряд ли стоит ожидать каких-то существенных правок. На деле он обернётся ещё одной «дубинкой» в переговорах с западными интернет-гигантами: вот, мы вам отправляем запросы, например, чтобы видео Соловьёва вышло в тренды, а если вы откажетесь, у нас есть такой вот закон. И в соответствии с ним мы либо дадим указание операторам связи замедлить трафик, либо полностью ограничим вас на территории РФ.

В принципе они могли так делать и без принятия закона. Но, видимо, почувствовали, что нужно показать силу, намерения и бескомпромиссность в борьбе с западными платформами. Которые, по мнению властей, не дают российским государственным деятелям, СМИ и прогосударственным блогерам расширять круг потребителей своей информации.

Насколько это сработает, будет зависеть от самих платформ. Кто-то пойдёт на отдельные компромиссы. Мы получаем каждые полгода регулярные Transparency Reports от крупнейших компаний: Гугла, Фейсбука, Твиттера и других. И в них мы видим, что от России поступает немало запросов со стороны наших судов и государственных органов, и часть из них удовлетворяются. Нельзя сказать, что все запросы от того же Роскомнадзора немедленно отправляются в топку. Возможно, после принятия этого законопроекта процент удовлетворённых запросов ещё возрастёт.

А может быть, они, наоборот, начнут полностью отвергать эти запросы и пускать всё на самотёк, как поступили LinekedIn. После того как их социальную сеть в России заблокировали, они ничего не стали делать и сами убрали своё приложение из магазинов для россиян. Заблокировали так заблокировали, никаких действий мы предпринимать не станем, но и сотрудничать не будем. Кто захочет попасть на нашу платформу — пожалуйста, используйте VPN. Может быть, будут делаться шаги в духе Павла Дурова и его сопротивления, но на самом деле такие техгиганты, как Гугл или Твиттер, вряд ли пойдут на что-то подобное. Они всё-таки не так проактивистски настроены, как Дуров. Но они могут наращивать инфраструктуру, чтобы при попытках замедлить тот же YouTube, пользователи ощущали бы это не так сильно.  

Леонид Гозман, политик, президент движения «Союз правых сил»:

Власти сейчас проявили трусость, отказавшись от QR-кодов. Но при этом в словах Новикова характерно то, что враги власти – это всегда абсолютные враги, наше руководство не способно к полутонам, неспособны к тонкостям, они могут только рубить с плеча. Если они сегодня за вакцинацию, то те, кто против вакцинации – нацисты. Если они за «Бессмертный полк», то все, кто его не празднуют – полицаи. Но в то же время они трусливые, так что я не был бы уверен, что такая риторика предвосхищает действительно жёсткие меры в плане вакцинации.