Любовь к свободе не терпит слепоты
Главным содержанием нынешнего холодного июня стало заявление Путина о Сталине, сделанное с помощью оскароносного голливудского режиссера. Впервые за 17 лет своего правления президент РФ фактически открыто взял ответственность за проводимую Кремлем политику ползучей сталинизации страны. Это заявление, несомненно, будет иметь для России тяжелые последствия.
Вторым существенным событием этих дней стал уход журналиста и бывшего советского политзаключенного Александра Подрабинека с московской студии «Радио Свобода». Только таким способом он смог выразить протест против цензуры, проникшей на станцию, финансируемую Конгрессом США.
Перед лицом этих двух фактов, мелькнувших как бы на втором плане текущей общественно-политической повестки, все остальное —быстро проходящий шум. Даже если этот шум — громкая протестная акция в День России, связанная с двусмысленным призывом Алексея Навального.
Двусмысленность эта заключается в неожиданном (меньше чем за сутки) переносе митинга с места, согласованного с мэрией, на Тверскую улицу, где проходил фестиваль исторических реконструкторов «Времена и эпохи». Тем самым вольно или невольно создавалась ситуация, подставляющая под удар обычных граждан, посчитавших нужным лично выразить негодование в связи с разгулом коррупции в стране (таковой была объявленная цель протеста).
Четыре года назад Александр Подрабинек перечислил подозрения, вызываемые у правозащитников личностью Навального. Сомнения опирались на известные факты: Навальный — участник «русских маршей» и «национал-демократ» — призывал депортировать всех грузин, ужесточить отношение к мигрантам. В период избирательной кампании на пост столичного мэра (2013) воспользовался голосами муниципальных депутатов от «Единой России». Неоднократно замечен в бахвальстве, в сомнительной трактовке событий (проигрыш на выборах московского мэра объявил своей победой); демагогических выступлениях на митингах, сводящихся к кричалкам «Мы здесь власть!». Отмечен провокационными заявлениями о том, что ему известен час икс, когда по его призыву нужно будет «переворачивать машины и поджигать файеры», а когда — приходить на несанкционированные акции и ночевать на асфальте.
В этот перечень можно добавить и условный срок, данный Навальному по уголовной статье. Приговор удивляет тем, что практически всегда обвиняемых по схожим статьям власть отправляет за решетку. (Взять хотя бы бывшего Кировского губернатора Никиту Белых.) Удивляют и проявившиеся связи Навального с правящим классом. В 2013-м он замечен на банкете в Кремле по случаю юбилея «Аэрофлота». А совсем недавно (при наличии условного срока) — отправился на лечение в Испанию (а вскоре и на короткий отдых туда же).
В РФ нет политической жизни, даже той суррогатной, которая зачалась в 1990-е, она закончилась с убийством Немцова и анекдотической гримасой отразилась в интимном союзе руководителя партии ПАРНАС с Натальей Пелевиной. Нелепо считать, как это сделал ряд публицистов, что на акциях 26 марта и 12 июня Навальный возродил политическую жизнь. Призвав в первом случае «погулять» по Тверской, а во втором — пройтись там же с государственными флагами, он заведомо подставил людей, откликнувшихся на его призыв, под дубинки юной Росгвардии, которой необходимо нарабатывать опыт и капитал верности в глазах своего работодателя.
В 2012 г. глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин назвал участников протестного митинга на Болотной площади «боевиками». С того времени высшее руководство страны, ища оправданий авторитарному правлению, такими «филологическими» методами пытается обелить политическую систему. Эта правовая филология на деле вылилась в раскручивающуюся спираль подавления и запугивания общества. Разгон митинга на Болотной и вступление В.В. Путина в президентскую должность своего третьего срока разделены всего одним днем.
Не должно забывать о различии в пути реформ, начавшихся в двух тоталитарных коммунистических странах в конце 1980-х гг.: СССР и КНР. Горбачевская гласность включала в себя как экономические перемены, так и политико-правовую оттепель. Напротив, китайские товарищи решительно убрали всякий намек на идеологические послабления, залив кровью площадь Тяньаньмэнь (1989). При Путине китайский опыт давно признан универсальным образцом для подражания, и кто знает, в какой момент карательная дубина будет опущена на общество в полную силу.
Все это нужно принимать во внимание тем гражданам, кто сейчас в РФ решается выйти на акции протеста.
Право человека на открытое выражение своего мнения зафиксировано в Конституции. Но правящая бюрократия требует у протестантов обязательного «согласования» их акций, грозя в противном случае репрессиями. В условиях имитационной демократии людям особенно важно различать кто, куда и зачем их зовет.
За время, прошедшее с 12 июня, с разгона демонстрантов в Москве, в социальных сетях развернулись дискуссии, где с большой долей искренности описываются мотивы, по которым те или иные люди решили выйти на ночной призыв Навального. Некая молодая женщина (назову ее Наташей Ш.) попыталась разобраться в коллизии, в которую попала в тот день. Среди ее старых друзей оказалось много реконструкторов, участвовавших во «Временах и эпохах». Группы протестующих, теснимых росгвардейцами, создали на Тверской давку. Кое-где обрушивали сооружения вокруг площадок участников фестиваля, а то и вступали с ними в перебранку.
Наташа Ш. пришла сюда с любимым. В какой-то момент их разделила «налетевшая толпа полиции». Наташа представляла, что «в эти минуты дорогого мне безоружного человека могут бить дубинками десятки вооружённых в полном доспехе людей, могут выкручивать ему руки, отбивать почки, разбивать голову, избивать». Она пишет: «Наверное, никогда в жизни я так не работала плечами и локтями — до сих пор саднят. Я распихивала все живое на своём пути… и мне было неважно… по кому или по чему приходились мои пинки и толчки. Да, я могла кому-то причинить физический дискомфорт или даже сбить с ног… И если бы тогда между мной и моим другом стояли бы реконструкторские палатки, да хоть дворцы рукотворные — я бы снесла их, не думая ни секунды».
И отвечая на вал грубых реплик в свой адрес в социальных сетях со стороны своих же приятелей, чьи палатки она была готова снести 12 июня, Наташа своеобразно извинялась: «Мне очень жаль, что мы, вышедшие 12 июня, напугали ваших детей, повредили декорации и сооружения, которые вы продумывали целый год. Но мы не хотели. И мы вам не враги. Просто нам было в разы более страшно».
На вопросы разъяренных оппонентов, зачем она с друзьями пришла на Тверскую, тогда как у них была «площадка» на Сахарова, Наташа в конце концов признала, что выбор места для акции — не ее и ее друзей личный выбор: «Мы — рядовые участники протеста. Мне как минимум неудобно, что из-за людей схожих со мной политических взглядов пострадало чужое имущество».
Подобные настроения вряд ли могут оправдать надежды некоторых публицистов прогрессивного лагеря, которые сразу после 12 июня восхитились появлением среди протестантов толп «смелой молодежи». Той самой, что поняла, что «пришло и ее время выходить на площадь». Скорее журналистами овладели надежды на педократию как очередную утопию достижения лучшего будущего.
Более столетия назад прогрессивное российское общество рукоплескало молодежи, пошедшей в подпольные революционные кружки ради спасения страны. Такой молодежи все прощалось. Сразу после кровавых событий первой русской революции правовед Богдан Кистяковский (1868-1920) констатировал: «Эта лесть приносила и приносит нам много вреда. Наша студенческая толпа стадна и нетерпима». Не удивительно, что юноши-идеалисты, получив аттестат зрелости, мгновенно превращались «в карьеристов, либо в своекорыстных дельцов». Не удивительно и то, что в целом российское общество легко вверяло себя любым демагогам и провокаторам, от «великого» Азефа до бесконтрольного начальника московского охранного отделения Сергея Зубатова, вольно или невольно создавшего систему политического сыска, тесно повязанную с террористами.
Вместо того чтобы слепо идти по кругу давно изживших себя исторических подобий нынешним гражданам России нужно наконец научиться отделять плевелы лозунгов от зерен смысла.
Тот же Александр Подрабинек, десятилетиями участвуя в борьбе за идеалы свободы, стремился не поступать по слепоте или стадному чувству. Дело свободы требует тяжелой работы и не терпит слепоты душевной.
Фото: ТАСС/ Антон Новодережкин
