Дайджест по публикациям федерального
судьи в отставке Сергея Пашина

Судебная реформа, задуманная еще в годы горбачевской перестройки, была одобрена Верховным Советом РСФСР 24 октября 1991 года. Она провозглашала:

• Возрождение суда присяжных и института мировых судей

• Введение судебного контроля за правомерностью заключения под стражу

• Несменяемость судей

• Пересмотр показателей работы милиции, прокуратуры и судов

Иллюзии авторов концепции подкреплялись видимыми успехами. Так, удалось добиться:

• провозглашения несменяемости судей и введения правила, согласно которому их нельзя было привлечь к ответственности без решения квалификационных коллегий, избираемых самими судьями;

• финансирование и снабжение судов общей юрисдикции отошло к Судебному департаменту, подконтрольному органам не исполнительной, а судебной власти;

• возникли Конституционный суд и арбитражные суды;

• расширялся круг конфликтов, для разрешения которых граждане получили право обращаться в суды;

• всякий задержанный и арестованный с середины 1992 года мог обратиться с жалобой к судье, и удовлетворялась примерно каждая пятая такая жалоба из рассматриваемых ежегодно 80 тысяч; появился закон о «святая святых» — оперативно-розыскной деятельности, которая тем самым была введена в рамки права и, отчасти, судебного контроля;

• запретили использовать в качестве доказательств виновности граждан материалы, полученные с нарушением федерального закона;

• стали действовать суды с участием присяжных заседателей;

• ограничивалось применение смертной казни;

• колонии и следственные изоляторы из системы МВД перешли в подчинение Минюста;

• образовались новые коллегии адвокатов;

• появился частный нотариат.

Однако развитие событий показало, что признание демократических лозунгов на бумаге не означает их автоматической реализации. Даже если правовые принципы вроде бы воплощаются в конкретных институтах и учреждениях. Новые структуры и процедуры выглядели совсем как настоящие, но работали не так, как задумывалось их авторами.

Прошло четверть века, и сегодня россияне видят, что в нашем монархическом государстве:

• вместо независимой судебной власти есть судебный анклав, управляемый по принципам восточной деспотии — каганата;

• судья, дорожащий своей карьерой, не смеет ослушаться судебного начальства, дающего прямые указания по разрешению конкретных дел в интересах местных властей и спонсоров;

• в судах процветает взяточничество;

• подавляется всякая критика, игнорируются жалобы граждан;

• судебная система всеми силами пытается засекретиться, отгородиться от общественности.

Почему так произошло? В отличие от успешных судебных реформ в странах Восточной Азии, в Грузии и бывшей ГДР наша судебная реформа не сопровождалась ни люстрацией, ни серьезными кадровыми преобразованиями. Ее должны были реализовывать старые советские кадры. Прискорбные последствия этого мы пожинаем до сей поры. Между тем, как показывает мировой опыт, именно люстрация старых кадров обуславливает успех судебной реформы.

Так, Александр II, проводя в 1864 году свою знаменитую судебную реформу, решительно замещал «дьяков, в приказах поседелых» молодыми вольнодумцами, самым известным из которых стал прокурор, а впоследствии судья А.Ф. Кони.

Большевики, перекраивая правосудие на свой лад, выгнали царских юристов и уже в середине 20-х годов заполнили суды адекватными их замыслу людьми. Судей с высшим образованием осталось не более 8%, свыше 70% судей имели только «низшее» образование, но зато рабоче-крестьянское происхождение. Вплоть до судебной реформы 50-х годов сохранялась тенденция: чем выше был уровень суда, тем больше в его составе было функционеров КПСС и меньше образованных судей.

В Германии при присоединении к ней пяти восточногерманских земель были уволены все социалистические судьи и прокуроры. За исключением партийных функционеров, всем разрешили сдавать экзамены по праву ФРГ, после чего только половину соискателей приняли на государственную службу с понижением в должности.

В Сингапуре все судьи (по китайской традиции поголовно принимавшие подношения) были отправлены в отставку. Их место заняли лучшие адвокаты, которым были назначены очень высокие оклады. Им и их ближайшим родственникам для обеспечения независимости было запрещено брать банковские кредиты и деньги в долг. Все они оказались под жестким контролем Бюро по борьбе с коррупцией.

Ничего подобного в России сделано не было. И началось… Достижения судебной реформы быстро подверглись коррозии. Скопированные с демократических европейских образцов, они не многое изменили в жизни наших людей. Так, новый институт уголовного процесса — судебный контроль за правомерностью арестов — работал в соответствии с законом не более полугода. Затем пленум Верховного суда постановлением от 27 апреля 1993 г. предписал судьям «не входить в обсуждение вопроса о виновности» арестованного, а при отсутствии материалов, подтверждающих правомерность ареста, не освобождать подозреваемого из-под стражи, а только истребовать такие материалы по собственной инициативе. Судья из беспристрастного арбитра между сторонами обвинения и защиты превратился в еще одного обвинителя, вдобавок подслеповатого, обязанного закрывать глаза на отсутствие улик.

Между тем, известно, что милиция и следователи нередко завышают объем обвинения, превращая самоуправство в разбойное нападение, побои — в злостное хулиганство, уничтожение имущества — в акт терроризма. Но судья должен быть глухим к таким злоупотреблениям, хотя именно тяжесть обвинения определяет меру пресечения. Новый УПК Российской Федерации воспроизвел этот жестокий подход: за судьей не признается права допросить свидетелей происшествия; он предоставляет полиции возможность выколачивать признания еще на протяжении 72 часов — в дополнение к 48 часам, которые отводит на задержание наша Конституция.

Арбитражные суды, несмотря на заявления о равенстве форм собственности, продолжают отстаивать так называемые государственные интересы, отождествляя их с госпредприятиями. Известны случаи участия работников арбитражных судов в совещаниях в органах исполнительной власти, посвященных конкретным гражданским делам.

Суды общей юрисдикции стали сегодня обвинительным конвейером, созданным для превращения сотен тысяч свободных людей в заключенных.Общее количество граждан, привлеченных к уголовной ответственности в РФ в 2016 году, превысило один миллион человек.

По данным ФСИН, на 1 января 2017 года в российских тюрьмах, СИЗО и колониях находилось 630 155 человек. В частности, в 717 исправительных колониях отбывало наказание почти 519,5 тысяч человек, в СИЗО содержалось 107,3 тыс. арестантов, в колониях для осужденных к пожизненному лишению свободы — 2005 чел., в воспитательных колониях — 1655 подростков.

Порядка 10% (49,2 тыс.) заключенных колоний и СИЗО в прошлом году составляли женщины. По данным ФСИН, при женских колониях имеется 13 домов ребенка, в которых проживает 577 детей.

Кроме того, еще 407 тысяч граждан осуждено к наказаниям, не связанным с лишением свободы, и еще 5409 человек находится под домашним арестом.

Количество задержанных полицией учету не поддается. В основном наказание отбывают не матерые злодеи, а молодежь, в которой потенциально заключена протестная энергия: почти половина заключенных осуждены за кражи, десятая часть — за хранение наркотиков. Есть основания полагать, что изрядная доля дел против наркоманов содержит натяжки и фальсификации, возникла в результате провокаций «доверенных лиц» и штатных сотрудников правоохранительных органов.

Наши суды сегодня оправдывают лишь 0,38% подсудимых (в сталинское время оправдательные приговоры выносились каждому десятому подсудимому), причем до 40% этих оправдательных приговоров отменяется вышестоящими судами; из обвинительных же приговоров отменяется примерно 0,05%.

Сохранились противоправные технологии, используемые правоохранительными органами и судами. Широко применяются пытки. По свидетельству Сергея Пашина, когда он работал судьей, об избиениях заявляли не менее 80% подсудимых и почти 10% свидетелей, причем в половине случаев были справки из травмпунктов или показания незаинтересованных лиц. В помещениях полиции скоропостижно умирают или кончают жизнь самоубийством ежегодно тысячи человек.

* * *

Сегодня предстать перед судом присяжных могут не более 1% подсудимых. Для сравнения: американская конституция дает гражданину США право на рассмотрение с участием присяжных всякого уголовного обвинения и гражданского дела с ценой иска свыше 20 долларов.

Концепцией судебной реформы 1991 года предусматривалось гораздо более широкое применение суда присяжных в России: по всем уголовным делам, где грозит срок лишения свободы более одного года, и даже по гражданским делам, где цена иска превышает определенную сумму. В настоящее время суду присяжных подсудны только несколько наиболее тяжких составов преступления. Множество оправдательных и мягких обвинительных приговоров суда присяжных было отменено Кассационной палатой Верховного суда по откровенно надуманным основаниям: если присяжные заседатели признавали преступление совершенным в состоянии сильного душевного волнения — аффекта, — или если подсудимый упоминал в присутствии присяжных заседателей о примененных к нему для получения признания пытках.

Прокуроры и судьи, признавая, что направляемые в суд присяжных дела лучше расследуются, выработали приемы, сужающие доступность суда присяжных и обессмысливающие его вердикты. Обвиняемых всеми правдами и неправдами пытаются уговорить отказаться от суда присяжных. Это делает назначенный неимущему подсудимому адвокат, которому не интересно за мизерную плату из бюджета интенсивно работать в суде присяжных.

Если обвиняемый продолжает настаивать на своем праве, обвинение просто изменяется (скажем, из убийства при отягчающих обстоятельствах «делают» тяжкий вред здоровью, повлекший смерть) и дело передается в районный суд, где нет присяжных заседателей.

Признания обвиняемого, сделанные на досудебных стадиях процесса, не считаются допустимым доказательством, если подсудимый откажется от них; однако эти признания допустимы, когда сделаны в присутствии адвоката. Тут собака и зарыта. Есть адвокаты, в прошлом изгнанные за злоупотребления работники милиции и прокуратуры, которые уговаривают своего подзащитного «признаться хоть в чем-то». Такой адвокат, даже отсутствуя на допросе, где признания были получены под пытками, обманом или угрозами, заверяет протокол допроса своей подписью и становится как бы «понятым» при следователе. Данная норма напоминает средневековое правило инквизиции: полученные под пыткой признания не имеют доказательственной силы, кроме случаев, когда они после пытки повторены добровольно.

Одним из приемов обвинительного конвейера стала фальсификация протоколов судебных заседаний. УПК РФ затрудняет для участников процесса и публики аудиозапись судоговорения; протокол, по-прежнему, ведет секретарь, полностью зависимый от судьи. Для сравнения: на Западе — это высококвалифицированные вольнонаемные работники, не зависящие от суда, записывающие сказанное в суде дословно с помощью специальных технических средств. Там через пять минут после окончания дня заседания суда его участники и журналисты получают на руки протокол. У нас его надо ждать несколько дней. А если у вас есть замечания по протоколу, то придется обращаться к тому же судье, который, скорее всего, и велел тенденциозно изложить показания свидетелей.

* * *

В какой мере на провале судебной реформы сказался наш менталитет? В огромной. Все люди инстинктивно стремятся сохранить прежние навыки и формы своей деятельности, оппонируя любым реформам. Не составили исключения и судьи, и прокуроры, и полицейские. Законодательные акты судебной реформы были освоены ими в меру их представлений о собственном предназначении, о своих интересах, да еще в свете усвоенных с советских времен технологий работы. Они были согласны лишь на подновление вывесок и употребление новой фразеологии. Но не на реформы по существу.

В нашей рыночной экономике чиновничество, правоохранители и судьи успешно совместили преимущества дикого капитализма с благами распределительной системы. Не всякий судья может сообщить вам, каков размер его зарплаты, но для любого из них важно, удостоится ли он и его близкие мест в закрытой для прочих трудящихся поликлинике, сможет ли обедать в столовой на президентской стороне Ильинки, получит ли полагающуюся по должности квартиру, съездит ли в загранкомандировку.

Реформаторы не должны закрывать глаза на то общество, которое они намерены реформировать. Оно характеризуется «притерпелостью» людей к несвободе. При этом главная угроза благосостоянию граждан в России традиционно исходила и исходит от государства, будь то усердные чекисты сталинских и брежневских времен или нынешние мастера зачищать Родину, оборотни в милицейских мундирах. Дешевая и бесправная рабочая сила лагерей составляет чувствительный позвонок народного хозяйства: производственный потенциал колоний включает 750 различных предприятий, ежегодный объем производства там превышает 9 млрд рублей.

Но главное даже не это. Сравнение богатых и бедных стран выявило четкую закономерность: уровень жизни растет лишь в тех странах, где есть справедливый и независимый от власти суд, честные прокуратура и полиция, реально гарантируются права частной собственности, свобода слова и собраний, право на объединение в партии и НКО. Где люди равны перед законом, где нет «крыш» и дани, собираемой с граждан. Только в такие страны ведущие фирмы вкладывают свои капиталы и строят заводы по выпуску конкурентоспособной продукции, только там растет зарплата работников. Наши граждане не понимают этой простой причины своей нищеты. Под воздействием телевизионной лжи они готовы винить Запад, Америку, но не свою покорность и даже не корыстолюбие власти.

Привычка к несвободе приводит к нежеланию большинства соотечественников ввязываться в борьбу за гражданские права, поддерживать подлинную судебную реформу, порождает упование на «доброго царя» и надежду на то, что, раз «моя хата с краю», меня не тронут. Факт печальный. Но он говорит о том, что, когда наступит время новой ПЕРЕСТРОЙКИ, без судебной реформы, без обновления судейского корпуса, без честной полиции и прокуратуры нам не обойтись. А менталитет свой надо менять уже сейчас…

Рекомендуем:

http://www.ru-90.ru/node/1204

http://www.strana-oz.ru/2014/3/sudebnaya-sistema-rossii-perelicovka

http://l.index.org.ru/journal/18/18-pashin.html

http://ecsocman.hse.ru/data/2012/01/30/1269086056/2011_1_5.pdf

https://openrussia.org/post/view/2310/

Фото Rebecca Blackwell /AP/TASS