Саакашвили вернулся на Украину, чтобы попытаться сменить, как он сказал, «власть барыг на власть молодых и честных». Можно ли этого добиться при нынешних настроениях и культуре украинского общества?
Сначала факты. Несмотря на Евромайдан, бегство Януковича, перевыборы Рады и президента, суть политического режима на Украине не изменилась. Он мало чем отличается от российского. Фактически нет разделения властей, судебная реформа провалена, реформа ФСБ спущена на тормозах. Расследования Бюро по борьбе с коррупцией против влиятельных коррупционеров по полтора года лежат в судах без движения. Обогащение, распил казны, получение откатов — для большинства депутатов и сановников по-прежнему основной стимул хождения во власть. Главное — личное обогащение, а не служение народу.
На Украине, как и в России, создан теневой бюджет, средства из которого идут на подкуп, взятки и прочие коррупционные деяния. По свидетельству ныне беглого депутата, ранее доверенного лица президента Александра Онищенко, ему был поручен подкуп депутатов Рады (20-100 тыс. гривен за голос депутата, 1-2 млн гривен за принятие закона). Благодаря таким депутатам был принят, например, закон, разрешающий занимать должность Генерального прокурора лицу, не имеющему юридического образования. Затем Генпрокурором был избран кум президента Петра Порошенко г-н Луценко, не имеющий юридического образования. Открыть и вести бизнес в Украине без уплаты регулярных откатов начальству нереально.
Но обсуждая успех или неудачу Саакашвили и его сторонников, надо ответить на главный вопрос: захочет ли, сможет ли украинский народ сменить политический режим? Ведь для этого потребуется изменить нынешнее восприятие своей роли в жизни. Хотя Украина отметила 25-ю годовщину своего существования как независимого государства, итоги ее развития в сравнении с соседней Польшей неутешительны.
Как отмечает украинский социолог Александр Шульга, изменение ценностно-смысловых матриц включает социально-политическую модель устройства общества, общественный договор между абсолютным большинством, имеющим право выбирать, и небольшим числом политиков-управленцев, предлагающих свои услуги с делегированием им властных полномочий. Как свидетельствуют многолетние данные мониторинга Института социологии НАН Украины, переход от социалистической модели устройства общества к демократической состоялся.
Действительно, если респондентов спрашивают, насколько они согласны с утверждением, что демократия является лучшим из политических устройств для современного государства, то большинство (69%) в той или иной степени с этим согласны, и только 11% — нет. Однако подавляющее большинство заявляет, что недовольно тем, как демократия развивается в Украине. Исследования показывают, что преданность демократической модели является скорее формальным, а не сущностным признаком общества.
Безответственное общество. Большинство опрошенных из года в год, отвечая на вопрос «Какую ответственность за состояние дел в стране несете лично вы?», отвечает: «Никакую». Впрочем, «послемайдановские» опросы демонстрируют положительные сдвиги. Если в 2013 году никакой ответственности за состояние дел в Украине не чувствовали 67%, то в 2015 году — 56%. Тем не менее, даже после драматических событий на Майдане большинство респондентов так и не стало чувствовать хотя бы частичную личную ответственность за ситуацию в государстве.
Когда вопрос о чувстве ответственности ставится не в целом по стране, а в конкретном населенном пункте, в котором живет респондент, то и там около половины опрошенных не чувствуют никакой ответственности. Лишь небольшая часть украинцев приняла на себя ответственность за состояние дел в собственном населенном пункте.
Безответственность украинского общества проявляется и в его специфичной электоральной активности, и в отсутствии традиции контроля над теми, кому делегируются властные полномочия. Президентские выборы, в значительной степени являющиеся шоу, рассчитанным на эмоции, а не на соревнование рациональных аргументов, и парламентские выборы, которые меньше, но также захватывают украинцев, демонстрируют сравнительно высокую явку избирателей — более 50%. Зато местные выборы традиционно с большим трудом «заставляют» прийти на участки лишь около трети избирателей. Это особенно показательно, учитывая, что депутаты областных рад зачастую являются выходцами из местных и доступ к ним намного легче. Именно они принимают большое количество решений, которые сказываются на повседневной жизни гражданина.
Абсолютное большинство украинского общества (83%) уверено в том, что контроль над законодательной и исполнительной властью является недостаточным. Но как подтверждают ответы большинства, люди только выбирают власть, а дальше от них ничего не зависит. В противном уверен только каждый пятый гражданин!
Интересно, что подавляющее большинство людей не являются членами ни одного общественного объединения, организации, движения или политической партии. Поэтому никакого участия в общественной жизни страны они не принимают, кроме очередных или внеочередных выборов. Ответы на вопросы о членстве в организациях молодежи и старшего поколения почти не отличаются. Поэтому надежды на молодежь, которая проявит более высокую гражданскую сознательность, пока не оправдываются.
Патернализм, проявляющийся, в том числе, в желании сильной руки в Украине, тоже фактически не имеет четкой возрастной принадлежности. Отвечая на вопрос «Согласны ли вы, что несколько сильных руководителей могут сделать для нашей страны больше, чем все законы и дискуссии?», 61% представителей молодежи, родившейся и социализировавшейся уже в условиях независимой Украины (до 30 лет), в основном соглашаются с этим. Мало чем отличается и распределение ответов старшего поколения.
Украинцы являются сторонниками президентской республики. Поэтому роль президента страны большинство граждан видит в том, чтобы он был главой правительства и брал на себя всю ответственность за внешнюю и внутреннюю политику, как, например, в Соединенных Штатах. Только каждый пятый считает, что президент должен делиться властью, как это происходит в стране сейчас, с премьер-министром, утвержденным парламентом. Еще меньше тех, кто выступает за передачу всей полноты власти не президенту, а премьер-министру. И всего 6% выступают против института президентства как такового.
Все ошибки и неудачные решения президентов страны граждане относят, скорее, на счет личности президента, на отношение к самому институту президентства это мало влияет. Поэтому спустя более двух лет после Майдана 2013-2014 гг., после такого же разочарования в президенте Порошенко, как и в его предшественниках (средняя оценка его деятельности в настоящее время составляет 3 балла из 10 возможных), число сторонников сильного президента почти не уменьшилось, составляя до сих пор большинство по сравнению со сторонниками других форм правления. Конечно, борьба с коррупцией, установление верховенства права и равенства перед законом потребуют «модернизационного авторитаризма» президента уже хотя бы потому, что его указы будут идти против средневековых привычек населения и интересов приближенных к власти предпринимателей. Но в дальнейшем переход к парламентской республике неизбежен. Ведь только реальная политическая конкуренция — долго действующее лекарство от казнокрадства и коррупции.
На вопрос «Нужна ли Украине многопартийная система?» около половины респондентов отвечает, что не нужна. В ее необходимости уверены чуть более четверти опрошенных, и еще столько же не могут определиться. И снова сравнение ответов двух поколений — рожденных и социализированных в независимой стране и тех, кто социализировался в условиях однопартийной системы, не обнаруживает заметных различий.
Каков итог? Описывая украинский социум, к «безответственному» и «патерналистскому обществу» следует также добавить характеристики «общество недоверия» и «пассивное общество». Украинские граждане склонны доверять только самым близким родственникам и знакомым и почти не доверять более или менее формализованным структурам, не говоря уже о государственных учреждениях. Эта сосредоточенность на собственном повседневном мире, окружении своей семьи и близких, разочарование в окружающих, которые могут обмануть, солгать, является еще одной фундаментальной преградой к активному участию гражданина в общественной жизни и порождает общую пассивность. Сюда же относятся многолетняя необходимость выживать, примат материальных потребностей над нематериальными. Украинцы скорее зрители, а не те, кто привык непосредственно участвовать в общественно-политических процессах.
Украинцы, получив независимость благодаря уникальному и «счастливому» стечению обстоятельств, на самом деле не были на должном уровне развития общественного сознания, предшествующего и предопределяющего упрочение демократической модели общества. Не было ни масштабного гражданского движения, в котором бы участвовало большинство общества, ни сознательного принятия новой системы ценностных ориентиров к актуальному изменению статусных взаимодействий в обществе.
При этом важно особо подчеркнуть отсутствие заметной разницы между готовностью к демократическим правилам и обязанностям общественной жизни молодежи, родившейся и социализировавшейся в независимой Украине, и старшего поколения, прожившего большую часть своей жизни в других общественных условиях. Таким образом можно говорить о том, что сложился механизм воспроизводства нынешней псевдодемократической системы, и об отсутствии заметных изменений на пути к демократизации даже после нескольких десятилетий жизни под этим лозунгом.
В результате к постулированным демократическим преобразованиям после Евромайдана и целого ряда драматических событий оказалась не готовой ни политическая элита (что, в общем, не является неожиданностью), ни большинство украинского общества. То, что активное меньшинство обеспечило предпосылки для качественных преобразований в области демократизации, и то, что его представители заплатили за это высокую цену, оказалось вторичным для пассивного большинства, которое, прежде всего, беспокоит собственное и своих близких материальное положение, резко ухудшившееся сразу после Майдана 2013-2014 гг., что впоследствии стало ассоциироваться именно с ним. Поэтому вряд ли в ближайшем будущем активное меньшинство общества может рассчитывать на понимание со стороны этого пассивного большинства и на его готовность быстро меняться ради утверждения демократических принципов жизни в Украине.
Рассмотрим это на примере освоения опыта развитых стран в борьбе с коррупцией. Как отмечает журналист Валентина Степанова, важный козырь антикоррупционной борьбы в Швеции — максимальная доступность информации. В Швеции любой человек может позвонить, например, в налоговую службу и по телефону, назвав личный номер гражданина, узнать всю информацию о нем. Получить сведения о доходе, имуществе, имеющихся транспортных средствах и даже о его долгах. Ответ при желании пришлют почтой или по интернету.
Генеральный секретарь Института против взяток Хелена Сунден рассказывает: «Вы можете, например, назвать мое имя. Вам скажут все: где работаю, сколько получаю, замужем ли, есть ли дети и какой доход». Из-за сложившейся практики в Швеции нет нужды в открытых реестрах деклараций — информацию и так легко получить любому гражданину. При этом власти должны ответить «в разумный срок» в зависимости от сложности запроса.
В прошлом году в полицию Швеции поступило 117 сообщений на коррупционную тематику (представьте, сколько таких сообщений надо было бы отправить в Украине!). По словам Хелены Сунден, треть из 117 сообщений о коррупции послужила основой для судебных разбирательств. В свою очередь, треть судебных дел была доведена до обвинительных приговоров. Таким образом, ежегодно, так как количество заявлений практически не меняется, суды Швеции выносят всего около 10 приговоров по коррупционным делам. Если преступление не слишком тяжкое, подсудимый получает штраф и 2 года тюрьмы, остальным грозит лишение свободы на срок до 6 лет. Такие же последствия и для представителей бизнеса.
Если частную компанию уличат во взятке, государство конфискует сумму взятки, а также дополнительную прибыль, которую с помощью этой взятки удалось получить. Сейчас верхний потолок штрафа для бизнеса 10 млн крон (более 1 млн долларов). Но обсуждается увеличение суммы штрафа.
Бизнес гораздо больше боится журналистов, чем полицию. Его потери могут быть гораздо серьезнее, если компания «засветится» в коррупционной истории на первой полосе издания. Можно потерять репутацию, и это обойдется гораздо дороже, чем штраф государству. Если коррупционный кейс получает огласку в СМИ, правоохранители тут же начинают собственное расследование по изложенным фактам. При этом сами шведы предпочтут поделиться информацией с журналистами, а не с полицией, несмотря на то, что последняя вполне нормально работает. Так уж сложилось в Швеции: люди доверяют журналистам и верят в их профессионализм.
А теперь попробуем представить, что в Украине, как в Швеции, открытую информацию о доходах и личном богатстве реформаторы попытаются сделать нормой. Как воспримет это народ? Саакашвили призвал гнать взяточников из органов власти. Но это не удастся сделать, не приняв эффективных мер против коррупции. А захочет ли «шведской прозрачности» рядовой украинец, укрывший от жены заначку в несколько тысяч гривен? Вряд ли. Значит, не будут люди хозяевами жизни, останутся нищими зрителями разворовывания страны? Как преодолеть этот барьер, какими мерами?
Фото: Monika Scislowska/AP/TASS
Андрей Колесников: Несмотря на все все встречи и попытки договориться, Путин одним движением руки может сломать всю переговорную конструкцию.
"Московский комсомолец": Военные в своих сводках не говорят, когда планируют закончить операцию и какие цели перед собой ставят.
Александр Морозов: Зеленский очень умно, осторожно, "хладнокровно" (как сказал Макрон) держится в этой опасной ситуации. Никакой бравады, никакого публичного милитаризма с его стороны, и никаких провокаций...
