Как стать изгоем

В воскресенье Иран отверг все предложения Москвы по переработке ядерного топлива на ее территории. Анекдот в тему: прилетает Халед Машаль из Москвы, и спрашивают его: «Ну как вам Путин?» Нормальный мужик, отвечает Халед Машаль, только в сортир с ним ходить не надо.

Не знаю, как Машаля, а всю Россию в сортир сводили. Судите сами, каковы итоги наших последних дипломатических усилий.

Мы пригласили в Москву ХАМАС – и прямо в аэропорту услышали, что никакой речи о признании Израиля и быть не может, а на вопрос о том, что он будет делать в Кремле, кроме как смотреть музеи, Машаль ответил с юмором, достойным единомышленника Басаева: «Аллах ведает».

Мы пригласили делегацию Ирана в Москву и предложили свои услуги по снабжению Ирана всем, что Ирану надо. Делегация Ирана прервала переговоры в первый же день и из Москвы улетела; в ответ на это дипломатическое оскорбление глава «Росатома» Сергей Кириенко бросился за делегацией в Тегеран, как сексуально озабоченный школьник – за порномоделью. В воскресенье нам плюнули в лицо второй раз, мы утерлись и прокомментировали: «переговорный процесс продолжается».

За какие-то две недели Россия перещеголяла саму себя годовалой давности. Помните, когда президент Путин вел переговоры с Северной Кореей и сказал, что добился от Ким Чен Ира обещания прекратить ядерную программу КНДР, а Ким Чен Ир потом взял и сказал, что он пошутил?

Если отвлечься от психологических обертонов нашей внешней политики («давайте делать все назло США» или «давайте создадим президенту как можно больше врагов, чтобы стать его единственной от них защитой»), то рациональное зерно, положенное в основу нашей дружбы со странами-изгоями, довольно простое. Кремль старается создать, по китайской терминологии, «нечто из ничего», создать позицию, чтобы потом эту позицию продать.

Как чиновники действуют на внутреннем рынке, когда возбуждают против предприятия уголовные дела, чтобы потом «продать тему» либо самому предприятию, либо его врагам.

На рынке внешней политики то же самое: давайте мы сначала «создадим тему» - нашу дружбу с ХАМАС или Ираном, - а потом продадим ее Западу, в обмен на внешнеполитические уступки.

Проблем тут две. Во-первых, ни ХАМАС, ни Иран, ни Северная Корея не питают никаких иллюзий по поводу России. Иранские газеты еще до окончательного отказа были полны комментариями о том, что если мы с Россией пойдем на сделку, она нас немедленно продаст Западу. Поэтому «тема» не создается. Если страны-изгои захотят продаться Западу, они вполне могут сделать это сами, без помощи комиссионера в лице министра Лаврова.

Поэтому не Кремль использует изгоев, а изгои – Кремль, для широковещательных заявлений в российском аэропорту или для затягивания переговоров в ООН.

Во-вторых, ведя переговоры со странами-изгоями, Россия сама опасно приближается к черте страны-изгоя. Ведь страна-изгой – это вовсе не страна с авторитарным режимом. В мире реальной политики никому нет дела до того, что государство делает со своими гражданами, с маслом оно их ест или без. Страна-изгой – это страна с непредсказуемой внешней политикой.

Приведу один конкретный пример. Несколько месяцев назад, говоря о строительстве Бушерской АЭС, я заметила, что смешно рассуждать о том, мирный или немирный характер носит иранская атомная программа: Бушерская АЭС на берегах Персидского залива сама по себе есть самый большой в мире пояс шахида. Это было мнение неспециалиста.

А вот свидетельство специалиста, приведенное в «Новой газете» от 9 марта 2006 года. Замглавы Минатома Константин Куранов вспоминает, как в 1992 году Иран отказался от российского предложения строить АЭС на новом месте с нуля и настоял на том, «чтобы мы продолжили проект незаконченной АЭС немецкого производства («Сименс») в Бушере, что было сложнее, поскольку нам приходилось встраивать наш реактор в другую конструкцию.

Понадобились долгие (более трех лет) работы по обследованию того, что создано немцами, корректировки того, что предстояло сделать. Зачем нужны были такие сложности? В разговоре один из иранских товарищей отметил, что эта площадка их больше устраивает, поскольку ближе к Израилю.

Может ли считаться страной с предсказуемой внешней политикой та страна, которая помогает другой стране строить стационарную ядерную бомбу «поближе к Израилю»?

И понимают ли в Кремле, что преимущества от превращения России в страну-изгой (т.е возможность заняться привычным делом спасения страны и любимого президента от бесчисленных окружающих ее врагов) сопровождаются серьезным недостатком, а именно: арестами счетов в западных банках?