Итальянский опыт продвижения к правовому государству и борьбы с коррупцией

На протяжении нескольких столетий Италия отчаянно не хотела становиться единой страной. С XV века на полуострове-«сапоге» держались за свою независимость Великое герцогство Тосканское, Герцогство Милан, Феррарское герцогство, аристократические республики Венеция и Генуя — пока чуть не на весь XVIII век здесь не воцарились австрийские Габсбурги. Габсбургов сменил Наполеон, в 1805 году объявив это пестрое пространство единым «Королевством Италия». В 1814-м Наполеон ушел, и крошечные, но гордые государства снова начали объявлять о своей независимости. Герцогство Модена, Герцогство Парма, Королевство Неаполь, Папская область, Королевство Сардиния — так они и жили, подчеркивая свою обособленность, до второй половины XIX века. Ломбардия и Венето снова принадлежали Австрии.

Последнее обстоятельство и явилось причиной того, что все карты, в том числе и географические, спутало великое романтическое Рисорджименто — борьба за единую и независимую Италию. Вдохновителями этой борьбы, местами весьма кровопролитной, стали два Джузеппе — Гарибальди и Мадзини. К 1860 году им удалось выгнать австрийцев и объединить разрозненные карликовые государства вокруг Сардинского королевства с центром во Флоренции. А в 1870 году присоединить к этому королевству Рим, который и стал столицей теперь уже Итальянского королевства.



Первым премьер-министром нового государства был граф Камилло Бенсо Кавур. И тогда же он засомневался: мы создали единую Италию — но сможем ли создать единого итальянца? И граф, что называется, как в воду глядел.

Сегодня разговоры об абсолютной разнице менталитетов жителей Севера и Юга стали общим местом. Экскурсовод из Рима вам обязательно расскажет, что южане — бездельники, живут на деньги, которые им перечисляются с налогов трудолюбивых северян, и ждут манны небесной — помешаны на лотереях и прочих азартных играх в ожидании нечаянного богатства. А художник в Сорренто, продающий свои пейзажики на променаде, поделится наболевшим: северяне вообще непонятно кто, то ли австрийцы, то ли французы, но никак не настоящие итальянцы и вообще люди холодные и злые.

«Злые люди» с Севера в 1989 году основали партию Лига Севера, программа-максимум которой — создание независимого северного государства Пандания со столицей в Милане. А программа-минимум не меняется вот уже почти 20 лет: «Хватит кормить Юг!». Партия имеет своих устойчивых сторонников – на последних выборах в марте 2018-го она получила 73 места в парламенте (из возможных 630).

Но доходы южан и так почти на 40% ниже доходов жителей Севера. Юг изначально был аграрным регионом, а с объединением Италии даже незначительные промышленные производства были перенесены на Север, где начали бурно развиваться. Сегодня все корпоративные монстры, дающие прибыль и рабочие места — Fiat, Montedison, Olivetti, Benetton, — сосредоточены на Севере. Югу остается сельхозпродукция, малый бизнес и туризм. Чем отвечают южане на такую несправедливость? Как и положено бедным, полным пренебрежением к общегосударственным законам и правилам.

Хороший пример. В 2000 году вышло постановление о мотоциклетных шлемах — теперь их обязаны надевать все мотоциклисты вне зависимости от возраста. На Севере постановление выполнятся на 95% процентов. На Юге — в среднем на 60%, а то и меньше. То же самое в полной мере относится и к коррупции, в том числе низовой. Сотрудник аэропорта в Неаполе не станет искать ваш чемодан за красивые глаза, хотя это входит в его обязанности. А за денежку — постарается.

Так что же, на Севере Италии нет коррупции? Сами северяне уверены, что следует различать два вида коррупции: низовую и в высших эшелонах власти. И что низовой у них практически нет: если вас остановил карабинер за нарушение каких-либо правил — вы заплатите штраф и вам даже в голову не придет предложить ему взятку. Попробуем поискать истоки такого сознательного поведения.

Еще с конца XIX века на Севере начали активно развиваться институты гражданского общества, основа которых — взаимоуважение и доверие. Поначалу это были общества взаимопомощи, которые существуют и по сей день. В 1886 году была легализована потребительская кооперация и создана Национальная лига кооперативов — система, в которой слабый может прислониться к более сильному в рамках правил, совместно принятых и так же дружно соблюдаемых. Так из поколения в поколение воспитывались лучшие качества гражданина — уважение к законам и к ближнему.

Социальные кооперативы существуют и сегодня. По закону 1991 года они преследуют две цели: оказывать социальные услуги незащищенным гражданам и вовлекать в посильную работу тех же граждан, помогать им в социальной интеграции. В Милане, во Флоренции и в Генуе подобные кооперативы предоставляют 60% от общего объема соцуслуг. Кроме того, с давних пор действуют так называемые соседские общины — структуры, которые по взаимному согласию решают проблемы двора или дома. Понятно, что основа работы всех означенных институтов — честность и щепетильность на бытовом и межличностном уровне. Если в эту среду попадает чужак (мигрант или южанин), его попытки мелкой коррупции тут же блокируются.

Что касается высших эшелонов власти, успешную борьбу с мздоимством обеспечил, как ни странно, демографический фактор. После 1989 года во властных и силовых структурах началась смена поколений и у руля оказались те, кого и сегодня уважительно называют «молодые прокуроры». Для «молодых прокуроров» не было табуированных персон и проблем — и именно благодаря им сегодня северянин скажет вам: да, бывает всякое, но у нас независимые суды и прокуратура. То есть коррупционер не уйдет от ответственности.

Самой яркой фигурой из числа «молодых прокуроров» оказался Антонио ди Пьетро. Человек из низов, этот миланский прокурор в 1992 году открыл дело о заурядной взятке: управляющий домом престарелых незаконно получил (в переводе на нынешнюю валюту) всего 3500 евро. Но ди Пьетро оказался упорным и талантливым: он обнаружил, что смешная взятка была лишь верхушкой айсберга. На счетах незадачливого управляющего оказались фантастические суммы — своего рода «черная касса» высших чиновников и депутатов, представителей сразу 4-х парламентских партий.

Так началась знаменитая кампания «Чистые руки». Мошенники и взяткополучатели были названы поименно, предстали перед судом, получили реальные тюремные сроки, а их партии самораспустились — граждане не пожелали поддерживать лгунов и преступников. Что важно: смена поколений произошла и в среде активного населения («те, кто принимают решения»), именно поэтому «Чистые руки» получили всенациональную (точнее, всесеверную) поддержку. А ди Пьетро оказался на коне и организовал собственную партию «Италия ценностей». Партия стала популярной, и ее основатель построил серьезную карьеру — занимал различные министерские должности, был депутатом Европарламента, но в итоге, увы, прокололся и сам. В ходе европейских выборов 2004 года утаил от своих политических союзников большую часть бюджетного возмещения предвыборных расходов, за что в 2016-м был приговорен судом к выплате суммы в 2 млн 694 тыс. евро.

О чем это говорит? Человек может оступиться, но начатое им дело живет, поскольку имеет подготовленную гражданскую и юридическую почву. А главное — итальянский суд и прокуратура действительно независимы. Что в высшей степени наглядно показывает и вся карьера Сильвио Берлускони.

Берлускони начал свою политическую деятельность в те же 90-е годы: в 1994-м создал партию «Вперед, Италия!», основой которой поначалу были футбольные болельщики. Берлускони четырежды (!!) становился премьер-министром Италии, и за это время против него было возбуждено в общей сложности 61 судебное расследование. Берлускони предъявлялись обвинения: в связях с мафией, во взяточничестве, коррупции, отмывании денег, незаконном финансировании политических партий, подделке финансовых документов, налоговом мошенничестве, давлении на свидетелей, сексуальных контактах с несовершеннолетней.

Большинство из этих дел рассыпались — либо за истечением срока давности, либо ввиду примирения сторон. В результате Берлускони был осужден лишь трижды, что для премьер-министра, пусть даже в разные времена и «экс», вообще-то немало. А после всех апелляций окончательно остался в силе только один приговор — за налоговые преступления. Вдобавок решением суда ему было запрещено баллотироваться на любые выборные должности. Однако совсем недавно, в мае 2018 года, суд реабилитировал неутомимого авантюриста — и в свои 80 с лишним Сильвио Берлускони вновь может пытать счастья на политической арене.

Вывод напрашивается сам собой: коррупцию, как и преступность в целом, окончательно победить невозможно. Но за нее можно успешно наказывать, невзирая на лица. Кстати говоря, в Италии, в отличие, скажем, от азиатских стран, наказания за финансовые преступления довольно мягкие. То есть в приоритете не жестокость кары, а ее неотвратимость. Как видим на наглядном примере, неотвратимость можно обеспечить исключительно в правовом государстве, где на стороне Фемиды всегда будет то самое гражданское общество, которое на Севере страны складывалось столетиями, а на Юге, увы, нет.

При этом южане — люди веселые и симпатичные. В Неаполе они бегают по набережной Санта Лючия с собачками на поводке, а потом с камней прыгают в море и поют «Санта Лючию». Да, они часто не законопослушны, но имеют своеобразные представления о справедливости. В Сорренто огромная, старинная, роскошнейшая вилла Triton была куплена на имя россиянки 25-ти лет. И муниципалитет потребовал отменить сделку, поскольку посчитал ее безнравственной. Хотя закон такую покупку формально не запрещает.

Однако привычка к вольному обращению с законом чаще выходит южанам боком. Именно по этой причине они никак не могут разобраться со знаменитым неаполитанским мусорным кризисом, который разразился в 2007 году и не преодолен до сих пор. Службы по уборке улиц сверху донизу коррумпированы и криминализированы — и местные власти перед ними бессильны, поскольку и сами не без греха.

Яркий пример. Евросоюз озаботился растущей бедностью итальянского Юга и обязался с 2015 по 2023 год выделить этим территориям 11 миллиардов евро. Но — под конкретные целевые программы, которые должны предоставить сами местные власти. Так вот, эти программы практически не подаются, поскольку в условиях коррупции по всей вертикали справедливо и честно разделить грядущий пирог весьма затруднительно.

На примере Севера мы видели, что доверие граждан друг к другу и к закону строилось на двух китах — развитые общественные институты и смена поколений во властных структурах. Хочется верить, что в исторической перспективе Югу тоже этого не избежать. Смены поколений так уж точно. Молодые жители Амальфитанского побережья уже сейчас требуют, чтобы паромы на Капри ходили по расписанию, а не как бог на душу положит. Через несколько лет они, образно говоря, сами встанут у руля этих паромов.


Фото: ЕЖ