Дайджест по материалам прессы

Россияне в большинстве своем не доверяют полиции. Об этом говорят социологические опросы: всего 31% жителей России чувствуют себя уверенно при ответе на вопрос об ощущении безопасности в городе или местности, где они проживают. Для сравнения: в Эстонии и Чехии в безопасности себя чувствуют 60% населения.[i] Наш показатель один из самых низких в мире, что свидетельствует о крайней неэффективности работы полиции.

Уровень безнаказанности (латентности) преступлений определяют как отношение оценки фактического числа преступлений к числу официально зарегистрированных. По данным НИИ прокуратуры, на одно зарегистрированное преступление в России приходится почти девять безнаказанных. Уровень безнаказанности краж в России в три раза превосходит этот показатель в США.

Институт проблем правоприменения при Европейском университете в СПб провел первый в нашей стране репрезентативный виктимизационный опрос (более 16 800 опрошенных, в том числе 3001 жертва преступлений).[ii] Изучались преступность и жертвы преступлений, а также работа полиции. В ходе опроса респонденты подробно отвечали, жертвами каких преступлений они были, в каких обстоятельствах совершалось преступление, как они вели себя после преступления и какова была реакция полиции.

Каковы же выводы опроса? В год в России происходит порядка 12,9 млн событий, которые граждане оценивают как преступления. Среди них около 9,7 млн имеют признаки, которые допускают наличие состава преступления. О примерно половине этих событий граждане сообщают в правоохранительные органы, но лишь по половине сообщений возбуждаются уголовные дела. До суда доходит примерно треть сообщений о преступлениях из числа тех, по которым было возбуждено уголовное дело, или одна шестая из тех, о которых граждане сообщили, то есть одно из двенадцати совершенных.

Особенно высока безнаказанность экономических и должностных преступлений: о них сообщают в правоохранительные органы менее 30% потерпевших. Латентность общеуголовных преступлений (кражи, телесные повреждения) меньше (по оценкам экспертов, потерпевшие заявляли о них в правоохранительные органы более чем в 50% случаев, а по кражам — в 70% и более). Высока безнаказанность даже таких тяжких преступлений, как убийства. Число трупов с неустановленной причиной смерти в последнее десятилетие примерно совпадает с числом трупов с признаками убийства. Велико также число лиц пропавших без вести, находящихся в розыске. Результаты исследований свидетельствуют, что жертвами преступлений становятся 20-25% из них.

Если в Японии число убийств на 100 тыс. населения составляет 0,4, в Германии — 0,8 и в Великобритании — 1,2, то в России 10,2! Что является одной из главных причин этого? Неэффективная работа полиции. Каковы причины этого? Прежде всего стимулы, цели и критерии оценки работы полицейских, следователей, прокуроров, организация их работы, система подбора кадров.

Почему человек идет работать в полицию? Потому что морально не приемлет бандитов, мошенников, преступников, мешающих честным людям жить? Или ради ранней хорошей пенсии и возможности иметь побочные доходы? Задумайтесь, сколько взяток собирают члены экипажа патруля ГИБДД, контролирующие скорость на дороге? И насколько этот доход выше их ежедневной зарплаты?

А вот, переехав границу России с Финляндией, наши соотечественники скорость не превышают. Знают: финские полицейские взяток не берут, а попробуешь дать, можешь визы лишиться и даже срок получить. Почему такая разница в поведении? Стимулы и культура полицейских.

Если повышение по службе зависит от числа раскрытых преступлений, то заявления граждан о преступлениях, бесперспективных в плане расследования, наши  постараются не принимать. Зато простые для раскрытия, а тем более спровоцированные работниками спецслужб — пожалуйста.

Сохраняется ориентация на показатели объема, а не на результат, то есть в России оценка работы правоохранителей проводится по валовым показателям, что стимулирует репрессии и показуху. Она приводит к отбору «удобных» дел, к нарушениям прав пострадавших от сложных, неочевидных преступлений, к незаконным методам следствия, фабрикации дел ради статистики. Именно этим объясняется арест подозреваемых в экстремизме в спровоцированной силовиками истории «Нового величия» и ряд других «заказных» дел.

Полицейские перегружены бумажной отчетностью, что опять-таки ведет к показухе и формальному контролю.

* * *

Мне довелось подробно беседовать об организации работы полиции в США с начальником полиции Сан-Франциско. Больше всего меня интересовало, почему американские полицейские не берут взяток, например, от водителей, превысивших скорость. Ведь все люди обычно хотят иметь дополнительный доход! А водителю и вовсе прямая выгода: он даст взятку, но останется с правами. Собеседник мне ответил просто: полицейским невыгодно. Его жалование достаточно высокое, чтобы бояться его лишиться. Кроме того, его дети учатся в частной школе за счет штата. Да и пенсия у него немаленькая. При этом полицейский, берущий взятки, знает, что продержится в полиции очень недолго.

Но кто узнает, брал полицейский взятку или нет? Ответ меня удивил: знать будет сам шериф. У него есть два источника. Он по отчетам видит, что конкретный полицейский на своих дежурствах отлавливает меньше нарушителей, чем его коллеги. Значит, или плохо работает, или берет взятки. И тут вступает в действие второй источник — его старые друзья по полицейской академии (уже пенсионеры). Вооружившись направленными микрофонами и засев в кустах, они слышат все переговоры полицейского с нарушителями. Если подозрения подтвердились, то шериф объявляет полицейскому о его увольнении по недоверию. Доказательств не нужно, шериф имеет на это право.

Что заставляет шерифа печься о соблюдении правил и законов, а не получать «свою» долю от нижестоящих коллег так, как это делают полицейские начальники в России? (Читайте откровения карельского криптовалютчика Виталия Флеганова в сентябрьском  номере «Совершенно секретно» за 2018 г. Он свидетельствует, что в среднем ежемесячно принимает по 2 млн рублей от полицейских начальников, желающих нелегально перевести средства за рубеж своим детям.)[iii] Оказывается, американского шерифа заставляют быть строгим выборы. Мэр, выставляя свою кандидатуру на новый срок, идет с командой, в которую входит начальник полиции. И если у населения есть серьезные претензии к полиции, то мэру и его команде избрания не видать.

В США избирать шерифов — старая традиция. В России в начале 90-х в Сибири тоже была сделана попытка выбирать районных начальников полиции, но это своеволие русского народа быстро пресекли. Не будем также забывать и об американских законах, стимулирующих граждан сообщать о ставших им известными правонарушениях должностных лиц, в том числе полицейских.

В настоящее время в России количество полицейских на 100 тыс. чел. населения довольно высоко — 547 сотрудников. При этом, например, в Бельгии, Германии, Франции, Австрии, Литве этот показатель в 1,5-2,5 раза ниже, чем в России, а в Швейцарии, Норвегии, Финляндии, Азербайджане, Аргентине, Индии — еще ниже. Развитые страны стремятся придерживаться количества сотрудников полиции, рекомендованного ООН, т.е. в интервале 190-370 полицейских на 100 тыс. населения. Если сравнивать численность преступлений в расчете на 100 полицейских, то видно, насколько работа полиции в развитых странах более эффективна, чем в России.

В России уровень финансового обеспечения полиции остается низким, практически в десять раз ниже, чем в развитых странах. Даже в странах Восточной Европы расходы на одного сотрудника полиции в 2-4 раза выше. Но ведь как следует из ответов шерифа Сан-Франциско, именно высокая зарплата является одним из факторов, которые удерживают полицейского от взяточничества и иных противоправных действий!

В практике развитых стран для оценки эффективности работы правоохранительных органов применяется ряд показателей. Часть из них носит справочный, оценочный характер. Такими являются данные криминальной статистики: число убийств и других преступлений на 100 тысяч населения, раскрываемость преступлений, статистика обращений в полицию, структура этих обращений, количество сотрудников силовых ведомств и их соотношение с численностью населения; система финансирования, соотношение расходов на обеспечение деятельности правоохранительных органов и размеров предотвращенного и возмещенного с их помощью материального ущерба; уровень коррупции в правоохранительных органах и результаты контроля за полицией надзорных и судебных органов. Работу полиции косвенно позволяет оценить и количество частных охранных структур, их соотношение с численностью сотрудников полиции.

Другие показатели работы полиции в развитых странах напрямую влияют на карьеру ее офицеров. К ним относятся данные общественного контроля и опросов общественного мнения, отчеты парламентских уполномоченных по правам человека. Оценкой работы полиции, как мы видим на примере США, фактически являются результаты выборов при соответствующей системе замещения должностей в правоохранительных органах (назначаемость или выборность).

* * *

А теперь проговорим  о необоснованном преследовании граждан полицией и другими правоохранителями, что особенно актуально на акциях протеста и митингах. Казалось бы, российские законы защищают права гражданина от такого  преследования. Гарантируется:

- Равенство всех перед законом.

- Неотвратимость наказания, то есть дела не должны выделяться по критериям, не связанным с юридической квалификацией преступлений, например, по социальному положению обвиняемого.

- Повышение степени защиты по мере прохождения этапов, т.е. у подсудимого больше прав, чем у подследственного.

- Фильтр по отношению к предыдущим этапам: прокуратура надзирает за предварительным расследованием, суд может не согласиться с государственным обвинением.

- Приоритет выводов суда над результатами предварительного расследования.

- Равенство сторон в суде.

Однако на практике все обстоит иначе. Если посмотреть правде в глаза, то в части прав потерпевших мы имеем:

- Выборочную регистрацию преступлений, так как отчитываться полиции надо только по зарегистрированным преступлениям. Шансы получить защиту зависят от того, насколько необременительным покажется дело полицейским.

- Сортировку потерпевших по статусу: у людей с низким социальным статусом меньше шансов добиться регистрации правонарушения, возбуждения дела, отстоять свои права в суде.

- Грубое обращение: если потерпевший настаивает на регистрации нежелательного заявления и начале дознания по преступлению, шансы раскрыть которое не велики («глухарь» на жаргоне полицейских), то он может столкнуться с насилием со стороны полицейских. Граждан часто просто принуждают к отказу от подачи «нежелательных» заявлений.

- Полиция и следователи часто оказывают давление на потерпевших с тем, чтобы добиться примирения с обвиняемыми. Делается это для того, чтобы нельзя было признать преступление недоказанным из-за недоработки следствия и не давать потерпевшему возможности жаловаться.

Что касается прав свидетелей и очевидцев преступлений, то они также нарушаются самым грубым образом:

- Если полиция не хочет регистрировать заявление очевидца преступления, то он обычно сталкивается с угрозами.

- Полиция и следователи практикуют давление на свидетелей с целью получения нужных показаний как для фабрикации дела, так и для того, чтобы добиться нужной, с точки зрения отчетности или удобства следователя, квалификации правонарушения.

- Свидетель рискует оказаться обвиняемым, если преступление зарегистрировано, а виновного найти не удалось. Это сдерживает граждан, особенно обладателей низкого социального статуса, от обращения в полицию. Угроза переквалифицировать свидетеля в обвиняемого оказывается весьма эффективным средством для достижения корыстных целей сотрудников правоохранительных органов из-за пыток в СИЗО и обвинительного уклона судов.

В части права подозреваемых (обвиняемых) мы наблюдаем:

- Пытки и иные нарушения законности в ходе предварительного расследования, особенно на этапе между регистрацией правонарушения и возбуждением уголовного дела, когда ограничения по срокам создают для оперативных работников стимулы использовать любые средства для ускорения процесса.

- Фабрикация доказательств, оформление бумаг задним числом.

- Социальная сортировка подозреваемых. У людей, принадлежащих к незащищенным группам (бедные, молодые, мигранты, наркозависимые, проживающие без регистрации, не имеющие постоянного места работы), больше шансов стать фигурантом уголовного дела.

- Этапы уголовного процесса намерено сдвигаются, то есть решения по делу принимаются на более ранней стадии, в условиях, обеспечивающих меньше гарантий правовой защиты подозреваемого. Это дает   приоритет сведений, полученных в ходе предварительного расследования, над обстоятельствами, выяснившимися в судебном процессе.

- Суды и прокуроры легко штампуют разрешения на оперативно-розыскные действия, затрагивающие права граждан, а также на заключение их под стражу.

- Прокурорский надзор над законностью в ходе оперативно-розыскных действий, дознания, следствия носит откровенно поверхностный характер. Защита прав подозреваемого прокуратурой не обеспечивается, прокурор ощущает себя инструментом репрессивной государственной машины.

- Защита обвиняемых лишена права проводить собственное расследование и свободно представлять любые доказательства в суде. В отличие от развитых стран в России налицо неравноправие сторон в процессе.

- Имеется ярко выраженный обвинительный уклон судов. Если в европейских странах доля оправдательных приговоров примерно 15%, то в России она меньше 1%.

- Даже если дело разваливается и все идет к оправданию подсудимого, то его оправдание суды стараются заменить квазиоправданием, то есть примирением с потерпевшим или присуждением условного срока.

- Если сравнить приговоры, вынесенные людям, причастным к власти, и приговоры «простым» гражданам за схожие правонарушения, то мы видим, что между преступлением и тяжестью наказания нет никакой связи. А значит, нет того самого права, которое должна охранять правоохранительная система.

Все эти симптомы извращения правоохранительной системы, ее болезни людям хорошо известны. Именно отсюда крайне низкий уровень доверия к ней. Раз задача государства — утверждать в обществе закон и порядок, а это не исполняется, то люди не получают главного, чего они от него ждут — справедливости. Поэтому они все чаще просто не заявляют о преступлениях и отказываются от контактов с полицией.

* * *

Социологические опросы показывают высокую степень вовлеченности сотрудников правоохранительных органов в легальный и нелегальный бизнес. По оценкам социологов, в это вовлечены от половины до двух третей сотрудников. По сути, мы имеем дело с тотальным подчинением нашей правоохранительной системы «оборотням в погонах». Фактически полиция сегодня приобрела автономию от исполнительной и законодательной ветвей власти, так как имеет кроме власти других «работодателей». Причину такого развития событий эксперты усматривают, прежде всего, в отрицательной селекции сотрудников правоохранительных органов.

Из полиции вытесняются те, кто не хочет связывать себя с коррупцией. Это происходит прежде всего потому, что на полицию оказывают  давление органы исполнительной власти, отдающие незаконные приказы, направленные на защиту их корыстных интересов. Налицо политическая и административная зависимость следствия. Тем самым сотрудников правоохранительной системы заставляют отказываться от соблюдения принципа верховенства права, а раз так, то продажность становится нормой.

Есть и другие, административные причины неэффективности правоохранительной системы. Это — сверхцентрализованность, неэффективная система управления, огромная численность управленческого аппарата, изоляция от местных сообществ, проще говоря, не работает обратная связь.

Правоохранители добиваются повышения формальных показателей своей работы в ущерб законности и правам граждан. В результате функция арбитра смещается от суда к прокуратуре, которая легко «продавливает» обвинение через суд. Это еще одна причина снижения квалификации полицейских, которые видят, что суды выносят обвинительные приговоры даже при низком уровне доказательственной базы. Зачем тогда стараться?

Без реформы правоохранительной системы Россия останется чем-то средним между средневековым господарством Ивана Грозного и царством беззакония  времен Иосифа Виссарионовича. Пока прогресс — ничтожный. Значит, есть общественный запрос на разработку детальной программы реформирования правоохранительных органов и судебной системы России с учетом опыта развитых стран.  Надеюсь, люди, готовые обсуждать и писать подробный план таких реформ, в России найдутся. Придет время, и эта программа очень понадобится.

___________________________________________