Юваль Ной Харар  Sapiens. Краткая история человечества  М.: Синдбад, 2019 

Дайджест книги в форме последовательного цитирования наиболее значимых мест произведения.

 Способность создавать воображаемую реальность

Ход человеческой истории определили три крупнейших революции. Началось с когнитивной революции, 70 тысяч лет назад. Аграрная революция, произошедшая 12 тысяч лет назад, существенно ускорила процесс. Научная революция – ей всего-то 500 лет – вполне способна покончить с историей и положить начало чему-то иному, небывалому. Стр. 9-10.

Люди существовали задолго до начала истории. Животные, весьма схожие с современными людьми, впервые появились 2,5 миллиона лет тому назад, однако на протяжении бесчисленных поколений они никак не выделялись среди миллиардов иных существ, с которыми делили места обитания. Это нужно обязательно помнить, когда мы обсуждаем доисторического человека: он был самым обычным животным и оказывал на экологическую среду не большее влияние, чем гориллы, жуки-светлячки или медузы. Стр. 10. Хотите или не хотите, мы – члены большого шумного семейства больших обезьян (высших приматов). Стр. 11.

Всего 6 миллионов лет назад у одной обезьяны родились две дочери. Одна стала предком всех ныне живущих шимпанзе, вторая доводится прапрапра - и так далее бабушкой нам. 

Люди – то есть животные из рода Homo – появились в Восточной Африке примерно 2,5 миллиона лет назад как ветвь более древнего рода обезьян Australopithecus, то бишь «южных обезьян». А два миллиона лет назад часть древних мужчин и женщин покинули родину и отправились блуждать по обширным пространствам Северной Африки, Европы и Азии, где и расселились. Стр. 12. 

Сто тысячелетий тому назад по Земле разгуливало, по меньшей мере, шесть видов человека. Наши ближайшие родственники: Homo rudolfensis (Восточная Африка, 2 миллиона лет назад); Homo erectus (Азия, 2 миллиона – 50 тысяч лет назад); и Homo neanderthalensis (Европа и Западная Азия, 400 – 30 тысяч лет назад). Стр. 14.

Сапиенсы, жившие сто тысяч лет назад в Восточной Африке, не отличались от нас анатомическим строением, и мозг их был таким же, как наш и по размеру и по форме. Но можно ли предположить, что они думали и говорили как мы? Косвенные доказательства свидетельствуют: ещё нет. Эти сапиенсы не создавали сложных орудий, не производили ничего выдающегося и в целом не могли похвастаться какими-либо заметными преимуществами пред другими видами людей. Стр. 28.

Но где-то между 70 и 30 тысячами лет назад Homo Sapiens стал совершать довольно неожиданные поступки. За поразительно короткий период сапиенсы добрались до Европы и Восточной Азии. 45 тысяч лет тому назад они преодолели океан и высадились в Австралии, на берегу, где прежде не ступала нога человека. Люди изобрели лодки, масляные лампы, лук со стрелами и иголку (то есть научились шить тёплую одежду). Стр. 29.

Когнитивной революцией называется появление в период между 70 и 30 тысячами лет назад новых способов думать и общаться. Что спровоцировало такую революцию? Этого мы в точности не знаем. Наиболее распространённая теория утверждает, что случайные генетические мутации изменили внутреннюю «настройку» человеческого мозга и сапиенсы обрели умение думать и общаться, используя словесный язык. Стр. 30.

Язык, гласит эта теория, родился из любви посплетничать. Homo Sapiens – животное общественное. Мы выживаем и размножаемся благодаря постоянному взаимодействию. Людям недостаточно знать, где бегают львы и бизоны, им гораздо важнее выяснить, кто в племени кого ненавидит, кто с кем спит, кто надёжен, а на кого положиться нельзя. Стр. 31. 

Легенды, мифы, боги, религии появились в результате когнитивной революции. Способность обсуждать вымысел – наиболее удивительное свойство языка сапиенсов. Этот язык можно, поэтому, назвать языком вымысла. Но почему так важен вымысел? Стр. 33.

Общая мифология наделила сапиенсов небывалой способностью к гибкому сотрудничеству в больших коллективах. Стр. 34.

В естественных условиях группа шимпанзе насчитывает от 20 до 50 особей. Если группа чересчур разрастается, то возникает нестабильность; лишь крайне редко биологам удавалось наблюдать группы свыше 100 обезьян. Подобным образом, вероятно, была устроена и жизнь древних людей, в том числе первых Homo Sapiens. 

Социальный инстинкт побуждал людей, как и шимпанзе, заводить дружеские связи и устанавливать иерархию: наши предки тоже охотились и сражались сообща. Однако социальные инстинкты древнего человека, как и у шимпанзе, распространялись только на маленькую группу. Стоило группе, слишком разрастись, как социальные связи в ней нарушались, и она распадалась. Даже если какая-нибудь плодородная долина могла прокормить 500 древних сапиенсов, столько чужаков никоим образом не могли ужиться друг с другом: как бы они договорились, кому быть вожаком, кому, где охотиться и кому с кем совокупляться? Стр. 35. 

Люди не могут сблизиться более чем со 150 представителями своего вида и с удовольствием посплетничать о них. Даже сегодня критический порог для организационной деятельности человека ограничен примерно этим магическим числом. Но стоит преодолеть порог в 150 человек, и прежние структуры перестают работать.

Тут-то и пригодился язык вымысла. Огромные массы незнакомых друг с другом людей способны к успешному сотрудничеству, если их объединяет миф.

Любое широкомасштабное человеческое сотрудничество – от современного государства до средневековой церкви, античного рода и древнего племени – вырастает из общих мифов, из того, что существует исключительно в воображении людей. Стр. 36. 

В реальности нет богов, наций и корпораций, нет денег, прав человека и законов, и справедливость живёт лишь в коллективном воображении людей. Стр. 37. 

Всё это стало возможно благодаря развитию языка воображения: с его помощью мы представляем себе и описываем явления, существующие исключительно внутри наших рассказов. Стр. 42. Воображаемая реальность – вовсе не ложь. В отличие ото лжи, воображаемая реальность есть то, во что верят все, и пока эта общая вера сохраняется, выдумка обладает вполне реальной силой. Стр. 43.

Способность создавать воображаемую реальность из слов позволяет множеству незнакомых друг с другом людей работать вместе. Даже более того: поскольку широкомасштабное сотрудничество основано на мифе, способ сотрудничества можно изменить, изменив сам миф.

Со времён когнитивной революции сапиенсы обрели способность быстро пересматривать своё поведение, приспосабливая его к меняющимся нуждам. Таким образом, культурная эволюция перешла на полосу обгона, обойдя заторы на пути эволюции генетической. На этой полосе Homo sapiens быстро опередил и прочих животных, и другие виды людей именно в способности к сотрудничеству. Стр. 44.

И в этом оказался ключ к успеху Homo Sapiens. В драке один на один победителем, скорее всего, вышел бы неандерталец, но в споре сотен и тысяч у неандертальцев не было и доли шанса. Поскольку неандертальцы не обладали способностью сочинять – они не могли и эффективно сотрудничать большими группами, приспособить социальное поведение к быстро меняющимся обстоятельствам. Стр. 46.

Любая культура с самого момента своего возникновения непрерывно меняется и развивается, и это вечное движение мы называем «историей».

Когнитивная революция – тот момент, когда история расходится с биологией. Чтобы осмыслить торжество христианства или Французскую революцию, недостаточно просчитать взаимодействие атомов, молекул или организмов – нужно учитывать взаимодействие идей, образов и фантазий. Это не означает, что человек и его культура освободились от биологических законов. Мы как были животными, так и остались, наши физические, эмоциональные и когнитивные способности по-прежнему определяются нашей ДНК. Зато поразительно возросла способность взаимодействовать с незнакомыми людьми. Стр. 49-50.

Мир, в котором так и застряло наше подсознание

Эволюционная психология утверждает, что многие современные психологические и социальные особенности человека сформировались в длительный период истории до эпохи сельского хозяйства. Наш мозг и мысли до сих пор соответствуют жизни охотой и собирательством. Наши пищевые привычки, наши конфликты и наша сексуальность – всё обусловлено взаимодействием мозга охотника и собирателя с нынешней постиндустриальной средой, мегаполисами, самолётами, телефонами и компьютерами. 

Эта среда обеспечивает нас такими материальными благами и такой продолжительностью жизни, о какой прежние поколения и не мечтали, но мы испытываем стресс, чувствуем отчуждение, впадаем в депрессию. Чтобы понять, отчего так происходит, нужно попытаться погрузиться в тот мир охотников и собирателей, который нас сформировал. В мир, в котором так и застряло наше подсознание. Стр. 52-53. 

Одно из самых очевидных отличий между тогдашними охотниками-собирателями и их потомками аграрной и индустриальной эпох, заключается в том, что собиратели обходились очень небольшим количеством вещей, да и те играли в их жизни малосущественную роль. За свою жизнь гражданин развитой страны становится владельцем – постоянным и временным – миллионов изделий: от домов и машин до памперсов и молочных пакетов. Стр. 55. 

Мы не замечаем, сколько у нас добра, пока не придётся переезжать. Наши кочевые предки меняли место обитания каждый месяц, а то и каждую неделю, даже каждый день. Соответственно, всегда иметь с собой люди могли только самое необходимое. Стр. 56.

Чтобы выжить, требовалось мысленно составить и хранить подробную карту местности. Ежедневные поиски пищи могли быть результативными лишь тогда, когда собиратели располагали информацией о природных циклах всех растений и повадках всех животных. Иными словами, древний человек обладал гораздо более подробными и глубокими знаниями о своей среде обитания, чем ныне его потомки.

Большинство граждан индустриальных стран прекрасно выживают в невежестве. Много ли нужно знать о природе, чтобы стать компьютерщиком, страховым агентом, преподавателем истории или рабочим на фабрике? Мы должны всерьёз разбираться в собственной узкой специальности, но в большинстве вопросов – жизненно-насущных – мы слепо полагаемся на помощь других специалистов, знания каждого из которых ограничены такими же шорами. 

В совокупности коллектив людей накопил сегодня гораздо больше информации, чем было у древних народов и племён, однако на индивидуальном уровне древние собиратели и охотники заслуживают звания самых эрудированных и умелых людей в истории. Стр. 63. 

Некоторые данные указывают на то, что размер мозга сапиенса после той эпохи в среднем уменьшился. 

Образ жизни охотников и собирателей менялся в зависимости от сезона и места обитания, однако в целом их существование представляется более комфортным и приятным, чем участь пришедших им на смену земледельцев, пастухов, рабочих и офисных служащих. Стр. 64.

Тогдашняя экономика позволяла большинству людей жить гораздо более интересной и насыщенной жизнью, нежели живут теперь члены аграрного или индустриального общества. 

У них оставалось сколько угодно досуга на сплетни, неспешные рассказы, игру с детьми, отдых и сон. Разумеется, порой кто-то попадался на зуб тигру или погибал от змеиного укуса – зато не рисковал попасть в автомобильную аварию или пострадать от загрязнения окружающей среды. Стр. 65. Древние собиратели постоянно ели десятки самых разнообразных растений, а потому получали все насущные витамины и прочие полезные ингредиенты. Стр. 66.

Завеса молчания скрывает от нас десятки тысяч лет человеческой истории. Эти тысячелетия, вполне возможно, стали свидетелями войн и революций, религиозных реформ, глубоких философских учений, шедевров искусства. Но именно тогда сформировался не только человеческий разум в своём нынешнем виде, но и окружающий нас мир. Экстремальные туристы стремятся в сибирскую тундру, в пустыни Центральной Австралии и в джунгли Амазонки на поиски «девственного ландшафта», не подвергшегося влиянию человека, но это иллюзия. 

В тех местах задолго до туристов побывали охотники-собиратели, и после них многое изменилось, даже в самых густых джунглях и в самых жарких пустынях. Стр. 79. 

Мы – самый смертоносный вид в анналах биологии

Перед когнитивной революцией на планете обитало около 200 видов крупных наземных животных (весом от 40 килограммов и выше). До аграрной революции дотянуло только 100. Homo sapiens расправился с половиной крупных обитателей Земли задолго до того, как изобрёл колесо и письменность или научился обрабатывать железо. 

Экологическая трагедия многократно повторилась и после аграрной революции, хотя и в меньших масштабах. Стр. 92. 

Изучая итоги первой волны глобального вымирания, совпавшей с расселением охотников-собирателей, и второй, которой сопровождалось расселение земледельцев, мы лучше поймём перспективы третьей волны, что поднялась на наших глазах вслед за индустриализацией. Стр93.

Мы – самый смертоносный вид в анналах биологии.

Если бы люди были лучше осведомлены о двух первых волнах, может быть, они не столь легкомысленно относились бы к третьей,к которой причастен каждый из нас. Помня, сколько живых существ уже уничтожено безвозвратно, мы бы стремились спасти тех, что ещё существуют. В особенности это касается крупных морских животный. В отличие от сухопутных млекопитающих, обитателей моря когнитивная и аграрная революции затронули гораздо меньше, но сейчас они находятся на грани исчезновения из-за того, что мы истощаем ресурсы океана и загрязняем его отходами производства.

Если процесс будет продолжаться теми же темпами, киты, акулы, тюлени и дельфины отправятся в небытие – вслед за дипротодонами, гигантскими ленивцами, и мамонтами. Из крупных животных в этом антропогенном потопе уцелеет разве что сам человек да «галерные рабы» Ноева ковчега – домашний скот. Стр. 94.

Аграрная революция – величайший в истории обман

Всё изменилось около 10 тысяч лет, когда сапиенсы всерьёз, не жалея сил и времени, занялись немногими видами растений и животных. Они полагали, что эта работа обеспечит их зерном, плодами и мясом в гораздо больших количествах, чем собирательство и охота. Стр. 97.

Переход к оседлому земледелию начался примерно в 9500-8500 годах до н.э. в горных областях Юго-Восточной Турции, Западной Персии и Леванта в очень небольшом регионе и поначалу шёл медлен. Пшеницу и коз одомашнили примерно за 9 тысяч лет до н.э., горох и чечевицу – около 8 тысяч лет до н.э., оливу – около 5 тысяч лет до н.э., лошадь приручили около 4 тысяч лет до н.э., а виноград сделался культурным растением примерно за 3,5 тысячи лет до н.э. 

До других представителей флоры и фауны очередь дошла позже, но в целом за 3,5 тысячи лет до н.э. процесс одомашнивания закончился. И поныне, при всех развитых технологиях, более 90% калорий человечество получает из тех немногих видов растений, которые наши предки научились выращивать в период между Х и IV тысячелетиями до н.э., то есть из пшеницы, риса, кукурузы, картофеля, проса и ячменя.

За последние две тысячи лет нам не удалось одомашнить ни одно достойное упоминания растение или животное. Если мозг мы унаследовали от охотников-собирателей, то кормовую базу – от древних земледельцев. Стр. 98.

К первому веку н.э. сельское хозяйство в той или иной форме освоило почти всё население Земли. Из тысяч видов растений, плоды которых собирали наши предки, и животных, добываемых ими на охоте, очень немногие годились для искусственного разведения. 

Эти немногие виды имелись далеко не всюду – но там, где они были, и происходили аграрные революции. Стр. 99. 

Аграрная революция отнюдь не стала началом новой, лёгкой жизни – древним земледельцам жилось куда труднее, а подчас более голодно, чем собирателям. Благодаря аграрной революции общий объём потребляемой человеком пищи, безусловно, увеличился, но больше еды – это вовсе не обязательно более полезная диета или больше досуга. Нет, в результате произошёл демографический взрыв, и возникла элита, но среднестатистический скотовод или земледелец работал больше чем среднестатистический охотник или собиратель. Стр. 100. 

Тело Homo Sapiens было не приспособлено для таких задач. Позвоночник, колени, шея и стопы платили дорогой ценой. Исследования древних скелетов показали, что с возникновением сельского хозяйства появилось множество болезней: смещение дисков, артрит, грыжа. К тому же сельскохозяйственные работы поглощали столько времени, что людям пришлось осесть, жить рядом со своими полями. Образ жизни радикально изменился. Нет, это не мы одомашнили пшеницу. Это она одомашнила нас. Стр. 102.

Как могли люди просчитаться столь роковым образом? 

По той же причине, по которой они вечно обманываются. Люди не способны предугадать последствия принятого решения во всей полноте. Погоня за лёгкой жизнью завела в тупик – это был первый опыт такого рода, но далеко не последний. Стр. 108-109. 

Мы хотели сэкономить время, а вместо этого переключили беговую дорожку на следующую скорость, понеслись в десять раз быстрее, и наши дни больше прежнего наполнены хлопотами, мы всё больше нервничаем и не контролируем происходящее. Стр. 110.

Воображаемый порядок

Аграрная революция – одно из самых противоречивых событий в истории. Некоторые учёные твердят, что она вывела человечество на путь прогресса и процветания. Другие уверены: на той развилке человечество выбрало тропу, ведущую в бездну. То была точка невозврата, утверждают они. Homo sapiens отрёкся от родства с природой, и устремился навстречу алчности и отчуждению. Но куда бы не вела эта дорога, обратного пути нет. Стр. 122.

Аграрная революция придалабудущемунебывалое прежде значение. Земледелец вынужден постоянно думать о будущем и работать на него. Стр. 125.

Эти труды и тревоги многое изменили в жизни человека. Они вызвали к жизни весь комплекс социальных и политических систем. Стр. 126.

Излишки пищи оказались топливом прогресса. Благодаря им зародилась политика, войны, искусство и философия. За счет них возведены дворцы и крепости, памятники и храмы. Вплоть до недавних поколений 90% человечества составляли крестьяне, которые поднимались спозаранку и днями напролёт трудились в поте лица. За счёт произведённых ими излишков неплохо кормилось незначительное меньшинство: цари, чиновники, воины, жрецы, художники и мыслители – те, чьи деяния наполняют учебники истории. Историю делали немногие, а остальные пахали землю и таскали вёдрами воду. 

Запасы пищи и новые технологии передвижения людей и перемещения грузов побуждали всё большее количество людей селиться вместе – сперва в разросшихся деревнях, потом в городах, а затем уже и мегаполисах. Появилась неслыханная прежде возможность: создавать царства и торговые пути, соединяющие множество деревень и городов.

Но наличие транспорта и излишков пищи само по себе не гарантировало реализацию этих возможностей. Даже если в городе могла прокормиться тысяча человек, даже если бы занятие нашлось для миллиона жителей царства, как бы разделили они между собой землю и воду, как улаживали бы споры, как взаимодействовали бы в пору засухи или войны?

Без прочного согласия начинаются раздоры, и запасы зерна в амбаре тут не помогут. Большинство известных истории войн и революций вызвано отнюдь не голодом. Стр. 127.

Причина … катастроф заключается в том, что сапиенсы не обладают врождённым инстинктом сотрудничества с большими массами чужаков. Миллионы лет люди жили небольшими группами из нескольких десятков особей. Не обладая такого рода биологическим инстинктом, кочевники всё же могли объединяться в группы из нескольких сотен человек: выручала общая мифология.

Легенды о духах предков и племенные тотемы способствовали тому, что 500 человек обменивались ракушками, иногда веселились вместе и дружно истребляли неандертальцев – только и всего. Мифология, сказал бы древний социолог, никогда не заставит ежедневно сотрудничать незнакомых друг с другом людей. Стр. 128.

Но древний социолог был бы неправ. Мифы оказались гораздо могущественнее, чем он мог предположить. Когда аграрная революция позволила организовать многолюдные города и великие царства, люди изобрели новые сюжеты: о богах, отечестве и акционерных компаниях, и эти новые мифы объединили людей в общество. Биологическая эволюция, как ей и положено, ползла не быстрее улитки, но воображение строилосети взаимодействия и сотрудничества, каких прежде не знал ни один вид живых существ. Стр. 129. Все эти сети сотрудничества – города древней Месопотамии, Китайская и Римская империи – основаны на «воображаемом порядке». Они существовали за счёт социальных норм, то есть не в силу инстинкта либо личного знакомства всех участников, а благодаря вере в одни и те же мифы. Стр.132. 

Именно в этом и заключается суть «воображаемого порядка»: мы верим в тот или иной порядок не потому, что он совпадает с объективной истиной, но потому, что эта вера позволяет нам эффективно взаимодействовать и преобразовывать общество в лучшую сторону.

Воображаемый порядок – не злонамеренный заговор и не пустой мираж. Напротив, это единственный способ, с помощью которого могут эффективно взаимодействовать огромные человеческие массы. Стр. 138.

Воображаемый порядок сохраняется лишь до тех пор, пока большая часть населения, и в особенности достаточно высокая доля элиты и служб безопасности, искренне в него верят. 

Христианство не продержалось бы два тысячелетия, если бы почти все епископы и священники перестали верить в Христа. Американская демократия не просуществовала бы 250 лет, если бы большинство президентов и конгрессменов перестали верить в права человека. Современная экономическая система не удержалась бы и дня, если бы инвесторы и банкиры утратили веру в капитализм. Стр. 140.

Как заставить людей искренне поверить в воображаемый порядок – христианство, демократию или капитализм? Первым делом – никогда нельзя признавать, что порядок – воображаемый.

Стойте на своём: порядок, на котором держится общество, есть объективная реальность, установленная богами или непреложными законами природы. Люди не созданы равными – и это не Хаммурапи сказал, а провозгласили боги Энлиль и Мардук. Люди созданы равными – но это утверждает не Томас Джефферсон, а Господь. Свободный рынок – лучшая экономическая система, и это не мнение Адама Смита, а непреложный закон природы. Стр. 141. 

Воображаемый порядок не есть плод лишь моего воображения – он интерсубъективен, то есть существует всообщающемся воображении тысяч и миллионов людей. Стр. 146. 

Интерсубъективное существует в общении, в коммуникативной сети, соединяющей субъективные сознания людей. Если отдельный человек изменит свои убеждения, на интерсубъективном это не отразится. Но если большинство людей, составляющих эту «сеть», умрёт или изменит свои представления, то интерсубъективное явление мутирует или исчезнет. 

Среди важнейших факторов истории немало таких интерсубъективных феноменов: закон, деньги, боги, нации. Так и доллар, и права человека, и Соединённые Штаты Америки существуют в сообщающемся сознании миллиардов людей, и никто не властен, в одиночку подорвать их реальность. Стр. 147.

Воображаемый порядок интерсубъективен, поэтому изменить его мы можем, только разом изменив сознание миллиардов людей – а это не так то просто. Изменения таких масштабов, возможно, осуществить лишь силами разветвлённой организации вроде политической партии, идеологического движения или религиозного культа. Но, чтобы создать подобную сложную организацию, нужно убедить множество посторонних друг другу людей объединиться и действовать заодно. А для этого они должны уверовать в какой-то общий миф. Стр. 148. 

Несправедливость истории

Основной вопрос, без которого нам не понять истории тысячелетий после аграрной революции: как люди сумели организоваться большими коллективами, если биологическим инстинктом для такого сотрудничества они не наделены? Коротким ответом является следующий: люди создали воображаемые структуры и придумали письменность. Эти два изобретения закрыли лакуны в нашем биологическом наследии.

Однако возникновение больших коллективов – палка о двух концах. Структуры, на которых эти коллективы держались, сами по себе не были ни нейтральными, ни справедливыми. Произошло разделение людей на искусственные группы, соподчинённые иерархически. На верхнем уровне власть и привилегии, на нижних – дискриминация и угнетение. Так, закон Хаммурапи делил всё население на аристократию, простонародье и рабов. Первым в списке доставалось всё лучшее. Простонародью – что поплоше. Рабам – ничего. Стр. 166. 

Американский воображаемый порядок также освящал иерархию богатства. Большинствоамериканцев (в 1776 году) не видели ничего странного в неравенстве, которое возникает, когда богатые родители передают своим детям свои капиталы и бизнес. Они понимали равенство очень просто: богатые и бедные подчиняются одним и тем же законам.

Все перечисленные разделения – на свободных и рабов, белых и чёрных, богатых и бедных – коренятся в человеческом воображении. Однако в истории действует железное правило: любая воображаемая иерархия отрицает свою вымышленность и провозглашает себя естественной и необходимой. Стр. 168.

Увы, похоже, что в сложно устроенном человеческом обществе не обойтись без воображаемых иерархий и несправедливой дискриминации. Разумеется, не все иерархии равноценны с моральной точки зрения: в некоторых обществах наблюдается вопиющая дискриминация, другие обходятся без крайностей, но историкам не известно ни одно развитое общество, которое сумело бы обойтись без дискриминации.

У иерархий имеется важная социальная функция: люди совершенно друг с другом не знакомые, сразу понимают, как им друг с другом обращаться. Стр. 170.

Экономическая игра регулируется не только юридическими правилами, но и невидимыми «стеклянными перегородками». Стр. 171.

Вектор истории

После аграрной революции человеческие сообщества становились всё больше и сложнее, соответственно развивались и поддерживающие социальный уклад воображаемые конструкции. Мифы и другие формы вымысла чуть ли не с момента рождения приучали человека рассуждать определённым образом, действовать в соответствии с определёнными стандартами, хотеть определённых вещей и соблюдать конкретные правила. Так формировались вторичные инстинкты, позволявшие миллионам незнакомцев успешно сотрудничать. 

Эта сеть искусственно прививаемых инстинктов называется культурой. Стр. 201.

Каждая культура действительно обладает характерными для неё верованиями, нормами и ценностями, но все онинаходятся в постоянном движении. Причиной изменений может стать взаимодействие с соседними культурами или какие-то факторы внешней среды, но наблюдается и собственная внутрикультурная динамика. Даже в полной изоляции и в логически стабильном окружении культура не сохраняется в неприкосновенном виде. 

В отличие от законов физики, которым чужда непоследовательность, всякий установленный человеком порядок несёт в себе внутренние противоречия. Культура постоянно стремится эти противоречия снять – так происходит непрерывный процесс перемен. Стр. 202.

Со времён Французской революции в мире постепенно распространялись идеалы равенства и личной свободы. Но эти две ценности вступают в противоречие. Равенство можно обеспечить, только ограничив свободу тех, кому повезло больше, чем прочим. А если гарантировать каждому гражданину полную свободу поступать, как вздумается, на том равенство и закончится.

Политическую историю мира с 1789 года можно представить, как ряд непрерывных попыток разрешить это противоречие. Стр. 203.

Средние века так и не смогли примирить идеалы рыцарства и христианства, и современный мир тоже не сумеет вполне объединить свободу и равенство. И это не подлежит исправлению.

Такие противоречия – обязательный элемент любой человеческой культуры. Это двигатель креативности, динамического развития нашего вида. Стабильность – это заповедник для тупиц.

Поскольку неразрешимые дилеммы, напряжённость, конфликты – соль любой культуры, человек в любой культуре вынужден сочетать противоречивые убеждения и разрываться между несовместимыми ценностями. Это вездесущее состояние, и оно давно получило имя: когнитивный диссонанс. Многие считают когнитивный диссонанс фатальным изъяном человеческой психологии, но на самом деле – это важное свойство человека. Если бы человек не мог сочетать противоречивые убеждения и ценности, то едва ли было бы возможно создание и развитие какой бы, то ни было культуры. Стр. 204. 

Взгляд со спутника

Любая человеческая культура находится в постоянном движении. Случайное ли это движение или в нём есть свои закономерности? Иными словами, есть ли у истории определённый вектор развития? Ответ: да, есть.

На протяжении тысячелетий простые маленькие общества срастались друг с другом, превращаясь в большие и сложные цивилизации, так что в мире становится всё меньше мегакультур, а сами они оказываются всё крупнее и сложнее. 

Разумеется, это очень грубое обобщение, справедливое только на макроуровне.

На микроуровне складывается впечатление, что на каждую группу культур, которые срастаются в мегакультуру , приходится одна мегакультура, распадающаяся на части. 

Но периоды распада на самом деле являются лишь временными отступлениями на неизбежном пути к единству. Стр. 205. 

Ныне все люди Земли живут в единой политической системе (планета разделена на признаваемые международным правом государства), в единой экономической системе (капиталистический рынок проник в самые отдалённые уголки Земли), в единой юридической системе (права человека хотя бы теоретически признаются повсеместно). Стр.209.

С утилитарной точки зрения основная стадия глобализация началась в последние несколько столетий. Росли империи, всё более интенсивной становилась торговля. Европа укрепляла связи с народами Афроевразии, Америки, Австралии и Океании. Но на идеологическом уровне более важные события происходили раньше, в первом тысячелетии до н.э., когда зародилась идея универсального порядка. Тысячелетиями история медленно подвигалась в направлении всемирного единства, но большинство людей ещё не было готово принять мысль об универсальном порядке, который правил бы во всём мире. Стр. 210. 

В первом тысячелетии до н.э. сложились три потенциальных миропорядка, впервые позволяющих видеть мир и весь человеческий род как нечто единое, подчинённое общему набору правил. Первым таким порядком стал экономический: всех объединили деньги. Вторым – политический: складывались империи. Третьим – религиозный: возникли мировые религии – буддизм, христианство, ислам.

Первыми заложенное в нас эволюцией жёсткое разделение на «их» и «нас» преодолели купцы, завоеватели и пророки. Они провидели грядущее единство человечества. 

Для купца весь мир – единый рынок, все люди потенциальные покупатели. Купцы стремились к созданию такого экономического уклада, который годился бы для всех и повсюду. 

Для завоевателя весь мир – будущая империя, все люди потенциальные подданные, и потому он пытался установить такой политический порядок, который приняли бы все люди во всех уголках Земли. 

Что же касается пророков, для каждого из них существует только одна вера и все на свете люди являются потенциальными приверженцами этой веры. Пророки искали такую религиозную систему, которая вдохновляла бы всех и везде. Стр. 212.

Ещё одна интерсубъективная реальность

Охотники-собиратели не знали денег. Каждая группа людей добывала на охоте, находила или изготавливала практически всё, в чём нуждалась, от мяса до медицинских снадобий, от обуви до оберегов. Возможно, обязанности распределялись между членами группы неравномерно, однако «товары» и «услуги» перераспределялись с помощью механизма взаимных обязательств. Стр215.

Система взаимных услуг и обязательств перестаёт работать, когда в неё входит большое количество незнакомых друг с другом людей. Одно дело – помочь сестре или соседу, совсем другое дело – чужакам, от которых, вполне возможно, ответной услуги никогда и не дождешься.

Можно прибегнуть к бартеру. Но бартер эффективен, лишь пока в обмене участвует небольшое количество продуктов. Сложную экономику на нём не построишь. Стр. 217. 

Деньги изобретались много раз, независимо в разных уголках Земли. Само по себе это изобретение не требует технологических новшеств, это в чистом виде интеллектуальный прорыв. 

Возникает ещё одна интерсубъективная реальность, нечто существующее исключительно в коллективном воображении. Деньги – это необязательно монеты и банкноты. Это всё, что люди договорились систематически использовать для обмена на товары и услуги, в чём подсчитывают стоимость всех других вещей. Каури – раковины тропических моллюсков – на протяжении четырёх тысяч лет имели хождение по всей Африке, Южной и Восточной Азии и Океании. Вплоть до начала ХХ века налоги в Британской Уганде собирали ракушками каури. Стр. 219. 

Деньги – универсальное средство обмена, которое позволяет людям превращать всё что угодно во всё что угодно. Наилучший вид денег позволяет людям не только осуществлять обмен, но и хранить своё богатство. Многие ценные вещи невозможно отложить про запас – ни время, ни красота не хранятся. Стр. 220. По причине простоты хранения, перемещения и конвертации деньги сыграли решающую роль в возникновении сложных торговых сетей и динамичных рынков. Без денег торговые сети и рынки не могли бы бесконечно расти и усложняться. Стр. 221.

Люди идут на такой обмен, доверяя тому, что создано их коллективным воображением. Доверие – вот сырьё, из которого чеканится любая монета. Деньги – это система доверия, и более того: деньги – всеобщая и самая совершенная система взаимного доверия за всю историю человечества. Стр. 222.

Доверие к римским монетам было настолько сильным, что и за пределами империи люди охотно принимали в уплату динарии. К I веку н.э. римские монеты стали общепринятым средством обмена на рынках Индии, хотя римских воинов и за тысячу километров от этих рынков никогда не видели. Стр. 226. Хотя люди продолжали говорить на разных языках, повиноваться разным властителям и поклоняться разным богам, в золотые и серебряные монеты уверовали все. Без этой общей веры не сложились бы глобальные торговые сети. Стр. 227.

Мир превращается в глобальный и бессердечный рынок

Из века в век философы, мыслители и пророки всячески принижали деньги, видя в них корень всех зол. На самом же деле они являются высшим проявлением толерантности. Деньги требуют большей открытости мышления, чем язык, законы, культурные коды, религиозные убеждения и общественный уклад. Стр. 228. В основе денег лежат два универсальных принципа: универсальная конвертируемость и универсальное доверие. Эти принципы помогли миллионам незнакомцев эффективно участвовать в производстве и торговле. 

Но есть у этих принципов и обратная сторона. Когда всё конвертируется во всё, а доверие строится на анонимных монетах или ракушках, это разъедает местные традиции, близкие связи и человеческие ценности, такие как честь, верность, нравственность и любовь. Их на рынке не найдёшь, не продашь и не купишь за деньги. Некоторые вещи просто нельзя делать ни за какую цену. Деньги всегда пытались ниспровергнуть эти барьеры, просачиваясь сквозь них, словно вода сквозь щели в плотине. Стр. 229. 

По мере того как деньги размывают плотины родства и соседства, религии и государства, мир превращается в глобальный и бессердечный рынок. Сегодня принято верить в окончательную победу рынка: плотины, возводимые правительствами, священниками или обществом, не смогут сдержать напор денег. Но эта вера наивна: жестокие завоеватели, религиозные фанатики и ответственные граждане ухитряются вновь и вновь одолевать расчётливых купцов и влиять на экономические процессы. 

Так что не стоит рассматривать процесс объединения человечества исключительно с экономической точки зрения. Чтобы понять, как тысячи раздробленных обществ постепенно слились в нынешнюю всемирную деревню, необходимо учитывать роль золота и серебра, но не следует забывать, о не менее важной роли стали. Стр. 230. 

«Они» становятся «нами»

В культурном разнообразии и подвижности границ состоит не только отличие империй от национальных государств, но и уникальная роль империй в истории. Стр. 234. 

Именно благодаря империям человеческое разнообразие существенно сократилось. Имперский каток проехал по многим народам, стирая уникальные черты и создавая новые, гораздо более крупные сообщества. По правде говоря, империи на протяжении 2500 лет были основной формой политической организации. И это очень стабильная форма государственной жизни. Стр. 235.

Идея править миром во имя блага всех жителей Земли была новой, поразительной, может быть даже противоестественной. Эволюция одарила Homo Sapiens, как и всех социальных млекопитающих, ксенофобией. Стр. 239. 

Сапиенсы заведомо делят человечество на своих и чужих. Свои – такие же, как ты да я, они говорят на одном языке с нами, разделяют нашу веру и обычаи. Свои отвечают друг за друга и не отвечают за чужих. Разграничение соблюдается всегда, мы и они не соприкасаемся и ничем друг другу не обязаны. Мы не хотим видеть их на нашей земле, и не желаем знать, что происходит на их территории. Да и люди ли они вообще?

В противовес племенной эксклюзивности, имперская идеология, начиная с Кира, была преимущественно инклюзивной и всеохватывающей. Даже если и подчёркивалось расовое или культурное превосходство правящей нации, всё же признавалось общее единство человечества, существование фундаментальных правил, действующих везде и всегда, выстраивались взаимные связи и ответственность всех перед всеми. Стр. 240.

Империи сыграли решающую роль в процессе слияния множества малых культур в несколько крупных. Зачастую сами же империи сознательно способствуют распространению идей, институтов, норм и обычаев – прежде всего для того, чтобы облегчить жизнь себе же. Непросто управлять страной, где каждый маленький регион располагает собственными законами, особым языком и особой письменностью, сам чеканит монету. Императоры предпочитают стандартизацию. Стр. 242.

Пусть имперская цивилизация и впитывала в себя множество элементов от каждого из покорённых народов, синтетический итог был всё равно чужд подавляющему числу жителей. Процесс ассимиляции шёл трудно и болезненно. Тяжело отказываться от знакомых, любимых местных традиций, и ещё больший стресс – принять новую культуру и адаптироваться в ней. 

От завоевания до полной ассимиляции целые поколения оставались в подвешенном состоянии: родную и любимую культуру уже утратили, на равных в империю ещё не допущены. Культура, в которую они стремятся войти, по-прежнему видит в них варваров. Стр. 244.

В этой же парадигме имеет смысл рассматривать и прошедшие за последние десятилетия процессы деколонизации. В современную эпоху европейцы подчинили себе большую часть земного шара под казавшимся им благовидным предлогом – распространения высшей западной культуры. Это им удалось – миллионы, даже миллиарды людей приняли западную культуру или какие-то существенные её элементы. Индийцы, африканцы, арабы, китайцы и маори заговорили на английском, французском или испанском языке. Они поверили в права человека и принципы самоопределения, приняли такие западные идеологии, как либерализм и капитализм, коммунизм, феминизм и национализм. Стр. 247.

Примерно со второго века до н.э. большинство людей живёт в империях. Вполне вероятно, что и в будущем люди в основном будут жить в империи. На этот раз империя будет действительно всемирной. Эта перспектива – утопическая картина единого правительства для всей Земли – быть может, ожидает нас уже за ближайшим поворотом. Стр. 252.

В XXI веке национализм стремительно теряет почву под ногами. Всё больше людей приходят к выводу, что единственный законный источник политической власти –человечество, а не отдельный народ и что основной целью политики должны быть отстаивание прав и защита интересов всего человеческого рода. 

В таком случае существование без малого 200 национальных государств – скорее помеха, чем подмога. Раз уж шведы, индонезийцы и нигерийцы имеют равные права, то не сподручнее ли их защищать единому мировому правительству? Стр. 253. 

Всемирная империя создаётся у нас на глазах, и править ею будет не отдельное государство или этническая группа – скорее, подобно Римской империи на последней стадии, этот новый мир окажется, подвластен многонациональной элите, и склеивать его воедино будут общая культура и общие интересы. Эта империя призывает всё больше предпринимателей, инженеров, специалистов, учёных, юристов и менеджеров. Каждый решает для себя вопрос: откликнуться на призыв или замкнуться в лояльности своему народу и государству, – и всё чаще выбирает империю. Стр. 254. 

Закон веры

Сегодня религия часто становится поводом для дискриминации, разлада и раздоров. Но изначально она, как и деньги, и империи, служила объединению людей. Поскольку любое социальное устройство, любая иерархия коренится в воображении, все они уязвимы и хрупки, и уязвимы тем более, чем более развивается общество. Историческая роль религии заключается в том, чтобы освятить эти хрупкие структуры авторитетом свыше. 

Религия учит, что закон – не порождение человеческой прихоти, а ниспослан высшей, абсолютной властью. Тем самым хотя бы самые фундаментальные законы оказываются вне критики, и это обеспечивает социальную стабильность.

Религия – это система человеческих норм и ценностей, основанная на вере в высший, сверхчеловеческий порядок. Стр. 256.

Самые известные в мире религии – такие, как христианство ислам и буддизм, – сочетают признаки универсальности и миссионерства. В результате люди склонны думать, что таковы все религии, но на самом деле большинство древних верований были эксклюзивны и локальны. Люди почитали местных богов и не ставили себе целью обратить (в свою веру) весь род человеческий. 

Насколько нам известно, универсальные миссионерские религии начали появляться только на рубеже нашей эры. Возникновение универсальных религий – одна из крупнейших революций и ключевой – наряду с деньгами и империями – фактор объединения человечества. Стр. 257.

Великим прорывом стало христианство. Начиналась эта религия с эзотерической иудейской секты, признавшей долгожданного Мессию в Иисусе из Назарета. Но один из первых руководителей секты, Павел из Тарса, подумал: если высшая сила вселенной имеет свои предпочтения, и выбрала воплощение и смерть на кресте ради спасения человечества, то об этом следует узнать всем людям, а не только евреям. Благую весть об Иисусе – евангелие – нужно распространить повсюду. Стр. 265. 

С этого момента монотеизм становится главной движущей силой истории. Монотеисты оказались гораздо более фанатичными и склонными к миссионерству, чем политеисты.

Действовали они весьма успешно. К началу нашей эры монотеистов во всём мире можно было пересчитать по пальцам. К 500 году н.э. величайшая империя – Римская – исповедовала христианство как государственную религию, и миссионеры усердно распространяли его в других частях Европы, Азии и Африки. На исходе первого тысячелетия большинство жителей Европы, Западной Азии и Северной Африки были монотеистами. 

К началу XVI века монотеизм господствовал почти на всей территории Африки и Азии, за исключением Дальнего Востока и южной оконечности Африки, и уже протягивал щупальца и к Южной Африке, и к Америке, и к Океании. Теперь на всей Земле, за исключением опять же Дальнего Востока, исповедуется та или иная монотеистическая религия, и весь мировой порядок покоится на монотеистических принципах. Стр. 266. 

Монотеистические религии под грохот фанфар выгнали весь (политеистический) пантеон в дверь, но боги тут же пролезли в окно. Так, культы поклонения пантеону святых, созданному христианством, мало, чем отличаются от культов языческих богов. Стр. 268. 

Язычество породило не только монотеистические, но дуалистические религии. Дуализм признаёт существование двух противоборствующих сил – добра и зла. Дуализм превращает вселенную в поле битвы между силами добра и зла, и всё происходящее объясняет этой борьбой.

Огромное количество христиан, мусульман, иудаистов признают могущество злой силы – христиане именуют её дьяволом, сатаной, – которая может действовать самостоятельно, бороться против Бога и без Божьего соизволения творить всяческие безобразия. Но как может монотеист придерживаться подобных дуалистических представлений? С точки зрения логики они с монотеизмом несовместимы. Но человек обладает поразительной способностью соединять несовместимое. А потому не так уж удивительно, что миллионы благочестивых христиан, мусульман и евреев ухитряются верить одновременно и во всемогущего Бога, и в самостоятельного сатану. Стр. 268-270. 

Вера в рай, являющийся царством доброго бога, и ад, где правит его злой «двойник», – тоже дуалистического происхождения. В Ветхом Завете нет и следа подобных представлений, как нет и утверждения, что души людские, продолжают жить после смерти тела. Стр. 272. 

В I тысячелетии до н.э. в Евразии начали распространяться религии совершенно иного толка: джайнизм и буддизм в Индии, даосизм и конфуцианство в Китае, стоицизм, кинизм, эпикуреизм в Средиземноморском бассейне. Все эти учения обходились без богов. Эти религии утверждали, что сверхчеловеческий порядок, который управляет миром, порождён не божественной волей или капризом, а законами природы. Ярчайший образец такого мировоззрения – буддизм, который и поныне остаётся одной из главных религий мира. Стр. 272-273. 

Буддизм признаёт существование богов и оставляет за ними способность даровать дождь или победу. Высшей целью для человека это учение ставит полное освобождение от страдания и не советует искать промежуточных решений вроде экономического благополучия или политической власти. Стр. 276-277. 

Последние три столетия часто называют эпохой секуляризма: религии постепенно утрачивают своё значение. В современную эпоху появились многие новые религии «законов природы», такие как либерализм, коммунизм, капитализм и нацизм. Эти учения не любят, чтобы их называли религиями: они, мол, идеологии. Но это лингвистические тонкости. Поскольку религией мы называем систему норм и ценностей, основанную на вере в высший, не от человека порядок, то и коммунизм надо считать религией с таким же правом, что и ислам. Стр. 278.

Мы называем этот выбор научной революцией

Торговля, империи и всемирные религии постепенно сплотили всех жителей всех континентов в тот глобальный мир, в котором мы обитаем. Процесс экспансии и объединения не был линейным или безопасным. Но в целом переход от множества малых культур к нескольким большим и наконец к единому всемирному обществу был, вероятно, неизбежным результатом развития человеческой истории.

Называя этот результат неизбежным, мы тем самым не утверждаем, что глобальное общество непременно должно было получиться таким, каким получилось. Вполне возможно вообразить другие варианты. Стр. 289. Историки могут рассказать, как христианство овладело Римской империей, но не сумеют объяснить, почему была реализована именно эта возможность. Стр. 290. 

Железный закон истории: то, что задним числом кажется неизбежным, в своё время таким не выглядит. Убедительные доводы можно привести в пользу и той, и другой, и третьей версии, а точно не может знать никто. Но пройдут десятилетия, люди оглянутся и скажут, что ответ был очевиден. Стр. 291-292.

Отказать истории в детерминизме – значит согласиться, что национализм, капитализм и права человека мы исповедуем ныне просто по стечению обстоятельств. Но историю невозможно объяснить с позиций детерминизма, её невозможно предсказать, потому что она хаотична. 

Слишком много сил взаимодействуют одновременно и так сложно переплетаются, что достаточно малейшего изменения мощности этих сил и характера их взаимодействия – и результат будет совершенно иным. Более того, история – хаотическая система второго уровня. 

Хаос второго уровня реагирует на предсказание о себе, и потому в точности его развитие невозможно предсказать. Например, рынок – хаотическая система второго уровня. Что произойдёт, если мы разработаем компьютерную программу, которая со стопроцентной точностью будет предсказывать завтрашние цены на нефть? Цены тут же отреагируют на пророчество, и пророчество не сбудется. 

Политика тоже хаотическая система второго уровня. Многие люди критикуют советологов, которые не сумели предсказать революцию 1989 года, бранят специалистов по Ближнему Востоку проглядевших Арабскую весну 2011 года. Но ругают их несправедливо: революции по определению непредсказуемы. Предсказуемая революция не происходит. Стр. 293. 

Мы не можем объяснить причины, по которым история делает тот или иной выбор, но одну важную вещь мы можем отметить: руководствуется она при этом отнюдь не интересами людей.

Доказательств, что история работает на пользу человека, нет, потому что у нас нет даже шкалы для объективного измерения такой пользы. В разных культурах благо определяется по-разному, а объективных параметров для сопоставления нет.

Значительное число учёных считают культуру своего рода ментальной инфекцией, паразитом, который поселяется в организмах людей. Биологам такие паразиты хорошо известны – например вирусы. Они размножаются, передаются от человека к человеку, ослабляя своих носителей, а порой даже убивая. Некая идея – например, вера в заоблачный христианский рай или коммунистический рай на Земле – побуждает человека положить все силы на распространение этой веры, пусть даже ценой своей жизни. Стр. 295.

Но если биологическая информация передаётся с помощью репликации генов, то культурная – с помощью репликации культурно-информационных элементов, получивших название мемов. Укрепится и восторжествует та культура, которая успешно репродуцирует свои мемы – а на пользу носителям или за их счёт это совершенно не важно. Стр. 296. 

«Гонка вооружений» – тип поведения, который, словно вирусная инфекция, передаётся от страны к стране, не принося блага никому, кроме самого себя: в терминах эволюции благо для любого вида есть выживание и размножение. История, как и биологическая эволюция, не заботится об индивидууме. А люди в свою очередь обычно слишком невежественны и слабы, чтобы повлиять на ход истории себе во благо. 

История шагает от развилки к следующей, по загадочным причинам выбирая то один путь то другой. Примерно в 1500 году н.э. история совершила самый, пожалуй, судьбоносный выбор, сказавшийся на участи не только человечества, но и всего живого на Земле.

Мы называем этот выбор научной революцией. Стр. 297.

Мы живём в технологическую эпоху

Последние 500 лет были свидетелями феноменального и беспрецедентного роста могущества человека. Ничего подобного – ни по скорости, ни по размаху – никогда не было.

В 1500 году во всём мире насчитывалось едва ли 500 миллионов представителей Homo sapiens. Сегодня нас семь миллиардов. Совокупная стоимость товаров и услуг, произведённых человечеством в 1500 году, в сегодняшних ценах составляет $250 миллиардов. Сегодня стоимость общегодовой продукции приближается к $60 триллионам. В 1500 году человечество потребляло за день примерно 13 триллионов калорий энергии – сегодняв день уходит 1500 триллионов калорий. (Присмотритесь к цифрам внимательно: население Земли увеличилось в 14 раз, производство – в 240 раз, потребление энергии – в 115 раз). 

До XVI века ни одному человеку не довелось совершить кругосветное путешествие. Всё изменилось в 1522 году, когда корабли Магеллана, преодолев 72 тысячи километров, вернулись в Испанию. Плаванье заняло три года, в нём погибли почти все участники экспедиции, в том числе сам Магеллан. Сегодня любой человек со средним достатком может без труда облететь вокруг Земли за 48 часов. Стр. 301-302. 

Но самый значительный, определяющий момент последних 500 лет настал в 5:29:45 утра 16 июля 1945 года. В это мгновение американские учёные взорвали первую атомную бомбу (над Аламогордо, штат Нью-Мехико). С этого момента у человечества появилась возможность не только менять ход истории, но и положить ей конец. 

20 июля 1969 года люди высадились на Луне. Стр. 303.

Научная революция не была революцией знания, она была в первую очередь революцией невежества. Великое открытие, которое привело к научной революции, – мысль, что людям неизвестны ответы на самые важные вопросы.

Такие традиции досовременного знания, как ислам, христианство, буддизм, конфуцианство, исходили из убеждения, что всеми нужными сведениями об устройстве мира человек уже располагает. Не допускалось и тени подозрения, что в Коране, Библии или Ведах упущена какая-нибудь тайна вселенной и эту тайну предстоит открыть своими силами созданиям из плоти и крови. Стр. 306.

Современная наука представляет собой уникальную традицию знания, ибо признаёт коллективное невежество в самых важных вопросах. Готовность признать своё невежество сделала современную науку более динамичной, любознательной и гибкой, чем все прежние традиции. Существенно расширились возможности познавать мир и изобретать новые технологии.Но появилась серьёзная проблема, с которой нашим предкам дела иметь не приходилось: мы признаём, что многого не знаем, что накопленные нами знания ненадёжны, и это касается даже тех общих мифов, благодаря которым миллионы незнакомцев могут эффективно сотрудничать. 

Современная культура согласилась признать своё невежество в гораздо большей степени, чем все прежние. Один из существенных факторов, сохраняющий современный социальный уклад, – распространённость почти религиозной веры в технологии и в методы научного исследования. Отчасти эта вера заменила собой религию абсолютной истины. Стр. 308-309. 

Многие религии сулили: однажды явится мессия и положит конец всем войнам, голоду и даже смерти. Однако мысль, будто люди могут сами добыть новые знания и создать новые орудия труда, казалась не просто смешной – это была погибельная гордыня. Истории Вавилонской башни, Икара, Голема и множество других мифов объясняли людям, что любая попытка выйти за отведённые человеку пределы неминуемо ведёт к разочарованию и катастрофе.

Когда же современная эпоха признала, что нам неизвестно много существенных вещей, и когда к признанию человеческого неведения добавилась надежда, что научные открытия обеспечат нам новые возможности, люди постепенно поверили в возможность прогресса. По мере того как наука решала одну сложнейшую проблему за другой, укреплялась вера в то, что люди смогут преодолеть любые трудности, накапливая и применяя новые знания. Стр. 322.

Мы живём в технологическую эпоху. Те проблемы, которые нашим предкам виделись как политические, этические и духовные, мы всё чаще называем техническими. Многие люди убеждены, что наука работает на благо человечества и ей можно полностью довериться. Стр. 330. 

Союз науки и власти

Незадолго до экспедиции Колумба Британские острова, да и вся Западная Европа были всего лишь задворками Средиземноморского мира – задворками, где не происходило ничего существенного. Стр. 339. 

Лишь под конец XV века Европа превратилась в кузницу современных военных, политических и культурных идей. Между 1500 и 1750 годами Западная Европа набралась сил и овладела «внешним миром», то есть двумя Американскими континентами и океанами. Но даже тогда Европа была не чета державам Азии. 

В 1775 году доля Азии в мировой экономике составляла 80%. 

Центр тяжести сместился в Европу лишь между 1750 и 1850 годами, когда европейцы после ряда войн ослабили могущество азиатских держав и овладели значительной частью Азии. С. 340.

До современной эпохи империи не снаряжали экспедиции для разведки и завоевания дальних стран не из-за отсутствия технических возможностей, а из-за отсутствия интереса. Стр. 353.

За XV и XVI века европейцы успели проплыть вокруг Африки, исследовали Америку, пересекли и Тихий океан, и Индийский, основали колонии и морские базы по всему миру. Они создали первые подлинно мировые империи, и впервые появилась единая мировая торговая сеть. 

Европейские империалистические экспедиции изменили историю мира: история отдельных народов и цивилизаций превратилась в историю единого, интегрированного человечества. С.350. 

К 1900 году европейцы надёжно контролировали мировую экономику и большую часть суши.

В 1950-м году Западная Европа и Соединённые Штаты в совокупности производили более половины мировой продукции, а вклад Китая сократился до 5%. Под эгидой «белого человека» сложился новый мировой порядок и новая глобальная культура. Стр. 340.

С 1850 года и далее господство европейцев опиралось главным образом на военно-промышленно-научный комплекс и чудеса технологии. Стр.341. 

Без поддержки империи современная наука едва ли смогла бы уйти так далеко. Почти все научные дисциплины в начале своего существования обслуживали империю, и её рост. Значительной частью своих открытий, коллекций, даже знаний и стипендий они обязаны щедрой поддержке офицеров, капитанов и губернаторов. Но это, разумеется, не полная картина. Науку поддерживали не только империи, но и другие институты. Европейские империи росли и процветали не только благодаря науке. За стремительным взлётом наук и империй стоит ещё одна мощнейшая сила. Зоркий наблюдатель различит фрак и цилиндр капиталиста, стоящего в тени с чековой книжкой наготове.

Если бы деловые люди не почуяли возможность хорошо заработать, Колумб не отправился бы в Америку, Джеймс Кук не добрался бы до Австралии, а Нил Армстронг не сделал бы тот маленький шажок по поверхности Луны. Стр. 369. 

Кредо капитализма

В 1500 году в мире производилось товаров и услуг эквивалентно сумме в $250 миллиардов, ныне – около $60 триллионов. Важнее другое: в 1500 году на душу населения приходилось в среднем $550 годового дохода, а сейчас на каждого, вплоть до грудных детей, приходится $8800 в год. Чем объяснить этот ошеломляющий рост? Стр. 371. 

Мы уже видели, какая изумительная вещь деньги: они подменяют собой тысячи самых разных предметов и позволяют превращать всё что угодно в почти всё что угодно. До современной эпохи эта способность денег была ограничена. Чаще всего деньги представляли и конвертировали только то, что присутствовало в настоящем. Это существенно сдерживало рост, поскольку возникали проблемы с финансированием новых предприятий. Стр. 373. 

Тысячи лет человечество пребывало в этом тупике. Экономика не развивалась. Выход нашли только в современную эпоху, когда сложилась новая система,основанная на вере в будущее. 

Люди согласились выражать мнимые предметы, которых на данный момент ещё нет, особым видом денег – «кредитом». Кредит даёт нам возможность строить настоящее за счёт будущего, исходя из предположения, что в будущем у нас заведомо появится намного больше ресурсов, чем в настоящем. Когда в настоящем стали что-то делать, привлекая доходы будущего, открылось множество новых, невиданных возможностей. Стр. 374. 

Последние 500 лет вера в прогресс побуждает людей всё больше полагаться на будущее. Из доверия рождается кредит, кредит ускоряет реальный рост экономики, а благодаря росту экономики укрепляется вера в будущее. Стр. 376. 

Ныне в мире столько свободного кредита, что правительства, компании и частные лица без труда получают большие, долгосрочные займы под низкие проценты. Вера в растущий всемирный пирог со временем превратилась в революционную идею.

В 1776 году шотландский экономист Адам Смит опубликовал трактат «Исследование о природе и причинах богатства народов» – вероятно, важнейший экономический манифест в истории. Стр. 377. 

Мысль Смита – что эгоистическое преследование частной выгоды служит источником общего богатства – была одной из самых революционных идей в человеческой истории. 

Революционной не только в экономическом, но и в моральном и политическом отношении. 

По сути дела Смит заявил, что алчность – благо, что, обогащаясь, я приношу пользу всем, а не только себе. Эгоизм – высшая форма альтруизма.

Смит приучил людей смотреть на экономику как на взаимовыгодную ситуацию: выгодно мне – выгодно тебе. Мало того, что мы оба можем одновременно получать кусок пирога побольше – так еще и твой кусок увеличивается, по мере того как растёт мой. Если я беден, бедняком останешься и ты, потому что я не смогу купить твои товары и услуги. Если я разбогатею, разбогатеешь и ты, потому что сможешь мне что-нибудь продать.

Смит отверг традиционное противоречие между богатством и моралью и раскрыл врата Небес также и перед богачами. Быть богатым – этично. По мнению Смита, люди богатели, не грабя ближних, а, увеличивая размеры общего пирога. А когда пирог растёт, выигрывают все. Стр. 378.

Современная капиталистическая экономика несла с собой новую этику: доходы следует вкладывать в расширение производства. Потому капитализм и называется «капитализмом»: «капитал» отличается от богатства. Капитал – это деньги, имущество и ресурсы, которые вкладываются в производство. Богатство же зарывается в землю или тратится непродуктивно.

Фараон, тративший все средства из своей казны на строительство бесполезных пирамид, не был капиталистом. Пират, ограбивший испанские галеоны и зарывший где-то на Карибских островах сундук с увесистыми монетами, – не капиталист. Но трудящийся день напролёт фабричный рабочий, который вкладывает часть заработка в акции, – уже капиталист. Стр. 379. 

Капитализм начался с теории функционирования экономики. Теория оказалась не только описывающей, но и предписывающей – она объясняла, как работают деньги, и продвигала идею инвестировать доходы в производство ради ускоренного экономического роста. Стр. 381 

Чтобы увеличить число потенциальных инвесторов и снизить для них риск, европейцы придумали акционерные компании с ограниченной ответственностью. Таким образом, риски снижались, а возможности заработать всё возрастали.

Так из десятилетия в десятилетие в Западной Европе развивалась сложная финансовая система, позволяющая в короткое время организовать большой кредит и использовать его в интересах частных предпринимателей и целых государств. Стр. 385.

Историю же капитализма, в свою очередь, невозможно понять вне истории науки. Капитализм стоит на вере в постоянный экономический рост. И хотя эта вера противоречит всем известным нам природным законам, человеческая экономика в современную эпоху ухитряется расти по экспоненте благодаря лишь тому, что учёные то и дело совершают новые открытия или изобретают новые машины – то Америку обнаружат, то двигатель внутреннего сгорания соберут, то генетическую копию овцы создадут. Банки и правительства только дают деньги; применение им находят учёные.

В течение нескольких последних лет банки и правительства лихорадочно печатают деньги. Все ужасно бояться, что текущий кризис остановит рост экономики. И создают триллионы долларов, евро и йен прямо из воздуха, накачивая систему дешёвыми кредитами и надеясь на то, что учёные, технологи и инженеры сумеют изобрести что-то по-настоящему большое и серьёзное до того, как этот пузырь лопнет. Теперь всё зависит от людей в лабораториях. 

Новые открытия в таких областях, как биотехнологии и нанотехнологии, могут привести к возникновению новых отраслей, доходы которых поддержат триллионы «воздушных» денег, напечатанных банками и правительствами с 2008 года. Если лаборатории не оправдают возлагаемых на них надежд до взрыва пузыря, нас ожидают очень трудные времена. Стр. 382. 

Культ свободного рынка

Доктрина свободного рынка – ныне самая распространённая и самая влиятельная версия капиталистической религии. В своей крайней форме вера в свободный рынок столь же наивна, как и вера в Санта-Клауса. 

Не существует такой вещи, как рынок, свободный от влияния политики. Важнейший экономический ресурс – доверие к будущему, и на этот ресурс то и дело покушаются воры и шарлатаны. Рынок сам по себе не гарантирует защиты от мошенничества, воровства и насилия. Это обязанность политической системы – укреплять доверие, вводя законодательные санкции против обмана, создать и содержать полицию, тюрьмы и суды, обеспечивающие соблюдение закона. Когда политики не справляются со своими обязанностями и забывают должным образом регулировать рынок, это приводит к утрате доверия, сокращению кредита и экономической депрессии. 

Те, кто успел этот урок забыть, вынуждены были вспомнить его 2007 году, когда лопнул американский ипотечный пузырь, за чем последовали кредитный кризис и рецессия. Стр. 398. 

Ложка дёгтя в бочке свободно-рыночного мёда: свободный рынок не может гарантировать, что прибыль будет получена честным путём или распределена справедливо. Напротив, стремление наращивать прибыль побуждает людей закрывать глаза на любые этические нормы. Стр. 401. 

Некоторые религии – например христианство и нацизм – уничтожили миллионы людей из «праведной» ненависти. Капитализм убил миллионы из равнодушия. Движимый алчностью.

Трансатлантическая торговля рабами родилась не из ненависти к ним. Люди, покупавшие акции, брокеры продававшие эти акции, и сотрудники работорговых компаний вообще не думали о неграх – ни хорошо, ни плохо. Да и многие плантаторы жили вдали от своих плантаций, и интересовались только отчётами о прибылях и убытках. 

В XIX веке капиталистическая этика отнюдь не становится более нравственной. Промышленная революция обогатила европейских капиталистов и банкиров, но миллионы рабочих обрекла на безысходную нищету. В колониях дела обстояли ещё хуже. Стр. 402. 

Подобно аграрной революции, рост современной экономики тоже может обернуться великим обманом. Численность населения растёт, экономика тоже, но еще больше людей, чем прежде, живёт в голоде и нужде. Стр. 403. 

На подобную критику капитализм даёт два ответа: 

Первый: капитализм создал такой мир, которым уже не может управлять никто, кроме капиталистов. Единственная серьёзная попытка управлять миром иначе – коммунизм – оказалась настолько хуже во всех проявлениях, что ещё раз попробовать уже никто не решается.

В 8500-м году до нашей эры можно было рвать на себе волосы из-за последствий аграрной революции, но вернуться назад было уже невозможно. Так и мы, можем, любить капитализм или нет, – обойтись без него уже не сможем.

Второй ответзаключается в том, что надо ещё немного потерпеть, рай уже за ближайшим поворотом. Да, были допущены ошибки, но урок усвоен, и теперь нужно лишь подождать, пока пирог ещё чуть-чуть подрастёт. Распределения поровну не будет никогда, но каждый – мужчина, женщина и ребёнок – получат достаточно. Даже в Конго. 

Но до каких размеров может увеличиваться экономический пирог? Пирогу требуется сырьё и энергия. Давно звучат зловещие пророчества о том, что раньше или позже Homo sapiens исчерпает сырьё и энергию на планете Земля. И что тогда? Стр. 404.

Капиталистическая и потребительская этики

Современная экономика растёт благодаря нашей вере в будущее и готовности капиталистов вкладывать доходы в производство. Для экономического роста нужны также энергия и сырьё – а их запасы небезграничны. Стр. 405. 

На протяжении почти всей истории всё, что люди делали, они совершали за счёт солнечной энергии, накопленной растениями и конвертированной в мускульную. Стр. 407.

Все эти долгие тысячелетия люди ежедневно видели ключ к величайшему открытию в области получения и превращения энергии – но не замечали его. А он был у них перед самым носом: каждый раз, когда хозяйка или слуга ставили на огонь чайник или горшок с кашей, как только вода закипала, крышка чайника или горшка начинала прыгать. Тепло превращалось в движение. 

Первый опыт превращения тепловой энергии в движение – изобретение пороха в Китае в IX веке. От изобретения пороха до развития эффективной артиллерии прошло 600 лет. 

Но и тогда идея превратить тепло в движение казалась столь нелепой, что понадобилось ещё 300 лет, чтобы люди придумали очередную машину, которая использовала тепло, чтобы приводить в движение механизмы. Стр. 408. 

В 1825 году английский инженер подсоединил паровой двигатель к цепочке гружённых углём вагонов. Паровоз протащил вагоны по рельсам почти 20 километров от шахты до ближайшего порта. Это был первый в истории поезд. Стр. 409. 

Ещё одно важнейшее открытие – двигатель внутреннего сгорания, который на глазах одного поколения полностью преобразил способы перемещения и транспортировки и сделал нефть жидкой формой политической власти. Стр. 410. 

Но еще более удивительную карьеру сделало электричество. Двести лет назад оно не играло никакой роли в экономике и использовалось разве что в мудрёных научных опытах да в магических фокусах. Теперь же ряд изобретений превратил электричество в того самого джина, который появляется из старой лампы. Стоит щёлкнуть пальцами – и джин летит на край света выполнять любое наше желание. Мало кто из нас способен объяснить, как электричество выполняет все эти задачи, и уж точно никто не способен вообразить жизнь без него. Стр. 411. 

За последние 200 лет сельское хозяйство полностью перешло на индустриальные рельсы. С.414

Ныне в Соединённых Штатах лишь 2% населения – фермеры, но эти 2% не только кормят всё население США, но и экспортируют излишки в другие страны. Стр. 418. 

А фабрики и офисы, поглотив сотни миллионов рук и мозгов, освобождённых от полевых работ, начали выдавать неслыханные объёмы продукции. Впервые в человеческой истории предложение превысило спрос. Появилась новая проблема: кто всё это купит? 

Современная капиталистическая экономика вынуждена постоянно наращивать продуктивность, иначе её не выжить. Подобно акуле, которая задохнётся, если остановится, человечество должно всё время производить всё больше товара, или наступит коллапс. 

Но этого мало: кто-то ведь должен покупать произведённую продукцию, иначе все инвесторы и промышленники разорятся. Чтобы предотвратить катастрофу и гарантировать, что люди будут всегда покупать создаваемые промышленностью новинки, пришлось разработать и внедрить новую этику: консьюмеризм. Стр. 419. 

Как этика консьюмеризма сочетается с капиталистической этикой, согласно которой предприниматель должен не разбазаривать прибыль, а вкладывать её в производство? 

Очень просто. Как в прежние эпохи, так и сейчас существует разделение труда между элитой и массами. В средневековой Европе аристократы беззаботно тратили деньги на экстравагантную роскошь, а крестьяне жили бедно и считали каждый грош. Сегодня всё наоборот: богатые тщательно следят за своими вложениями, а не столь обеспеченные набирают кредиты, покупая автомобили и телевизоры, которые им не всегда нужны. Капиталистическая и потребительская этики – две стороны одной медали, две дополняющие друг друга заповеди. Первая заповедь богача: «Инвестируй». Первая заповедь для всех остальных: «Покупай!». Стр. 421. 

Сегодня большинство людей благополучно следуют капиталистическо-консьмеристскому идеалу. Первая в истории религия, чьи последователи делают именно то, к чему их призывают. Но откуда мы знаем, что будем вознаграждены тем, что получим рай? 

Ах, да, нам сказали по телевизору. Стр. 422. 

Перманентная революция

Промышленная революция открыла новые возможности конвертировать энергию и производить товары, снизила зависимость человека от окружающей экосистемы. Люди вырубили леса, осушили болота, перегородили плотинами реки, затопили равнины, проложили десятки тысяч километров рельсов, выстроили мегаполисы из небоскрёбов. По мере приспособления мира к нуждам Homo sapiens привычные места обитания многих видов уничтожались, животные и растения исчезали. Наша планета, некогда голубая и зелёная, превращается в бетонно-пластиковый торговый комплекс. 

Сегодня на континентах Земли проживает без малого семь миллиардов сапиенсов. Если собрать их всех и поместить на гигантские весы, совокупная масса превысит 300 миллионов тонн. Если на те же весы поместить весь наш домашний скот – коров, свиней, овец, коз, а также птицу, – их вес составит около 700 миллионов тонн. Общая же масса всех выживших диких животных, от дикобразов и пингвинов до слонов и китов, менее 100 миллионов тонн. Стр.423. 

На картинках в детских книжках и в рекламных роликах на экранах телевизоров всё еще частенько попадаются жирафы, волки и шимпанзе, но в реальном мире их осталось очень мало. Всего 80 тысяч жирафов (на 1,5 миллиарда коров), всего 200 тысяч волков – на 400 миллионов их одомашненных потомков, всего 250 тысяч шимпанзе на миллиарды людей.

Человечество и в самом деле завладело планетой.

Экологическая деградация принципиально отличается от угрозы сокращения природных ресурсов. Апокалиптические пророчества об истощении ресурсов вряд ли сбудутся. И напротив, угроза экологической деградации – отнюдь не детская страшилка.

Экологические проблемы, скорее всего, поставят под вопрос и существование самого Homo sapiens. Глобальное потепление, тающие ледники, поднимающийся уровень океанов, загрязнение окружающей среды превращают Землю в негостеприимное место для нашего вида. В будущем нас ждут гонки на выживание – между человеческими технологиями и вызванными самим же человеком природными катастрофами. Люди будут всеми силами бороться со стихиями и подчинять экосистему своим потребностям и капризам, вызывая всё более неожиданные и страшные побочные эффекты. Контролировать их удастся с помощью ещё более жёстких экспериментов над экосистемой, которые только усилят хаос. Стр. 424.

Но пока сапиенсы продолжают весьма успешно плодиться и размножаться. 

Со времени промышленной революции население Земли непрерывно увеличивается. 

В 1700 году нас было 700 миллионов; в 1800-м – 950 миллионов. 

К 1900-му это число почти удвоилось – 1,6 миллиарда. 

А за следующие 100 лет уже учетверилось– 6 миллиардов в 2000 году. 

На сегодняшний день почти 7 миллиардов. 

Эти семь миллиардов сапиенсов всё менее зависят от капризов природы, зато всё более подчиняются диктату промышленности и системы управления. Стр. 425. 

Почти все традиционные функции семьи и общины перешли к государству и рынку.

До промышленной революции повседневная жизнь большинства людей ограничивалась рамками трёх издревле существующих групп: собственной семьи, семьи в широком смысле слова и соседской общины. Семья заменяла человеку почти всё: социальные гарантии, систему здравоохранения и образования, строительных подрядчиков, пенсионный фонд, страховую компанию, радио, телевидение, газету, банк и даже полицию. Если требовалось построить дом, собирались все вместе и строили. Стр. 430. 

Община действовала на основании местных традиций и по принципам экономики взаимных услуг, а вовсе не по законам свободного рынка. Почти все человеческие потребности обеспечивались семьёй и общиной. Но за редким исключением правительство не вмешивалось в повседневную жизнь семей и общин. Стр. 431. 

Когда рынок и государство начали опробовать свои новые возможности, они столкнулись с препятствием в виде традиционной семьи и общины, которые не очень-то обрадовались стороннему вмешательству. Чтобы устранить это препятствие, государству и рынку требовалось ослабить традиционные узы семьи и общины. Стр. 433. 

И тогда государство, и рынок сделали людям предложение, перед которым невозможно устоять: «Мы, государство и рынок, сами позаботимся о вас. Обеспечим едой и крышей над головой, образованием, лечением, работой и пособием по безработице. Мы будем платить пенсии и страховки, мы защитим вас». Стр. 434. 

Но освобождение личности тоже не даётся даром. Многие уже оплакивают утраченные семейные и соседские связи, чувствуя своё одиночества и уязвимость перед безликой мощью государства и рынка. Ведь этой нынешней власти, собранной с бору по сосенке, куда проще вторгаться в жизнь индивида, чем той прежней, состоявшей из сплочённых семей и общин. 

Зачастую рынок эксплуатирует человека, а государство использует армию, полицию и бюрократию не для защиты человека, а для подавления. Но удивительно, что эти отношения всё же работают, пусть и со сбоями. Ведь социальные структуры, создававшиеся на протяжении бесчисленных поколений, оказались разрушены, брошен вызов самой эволюции. 

Миллионы лет она приучала нас жить и мыслить общинно, и всего за два века мы превратились в разобщённых индивидуумов. Вот она великая сила культуры. Стр. 435-436.

Поскольку люди на протяжении миллионов лет развивались как общественные животные, нуждающиеся в племенных узах, община не может исчезнуть, не оставив вместо себя некого эмоционального эквивалента. Рынки и государства выращивают взамен «воображаемые сообщества» из миллионов незнакомых друг с другом людей и подгоняют эти новые общины под государственные и коммерческие нужды. Такие сообщества состоят из людей, которые на самом деле ничего друг о друге не знают, но воображают, будто близко знакомы. Стр. 437. 

Это не такое уж новое изобретение. Королевства, империи и церкви тысячелетиями функционировали именно как воображаемые сообщества. В последние два столетия соседская община пришла в упадок, и эмоциональный вакуум заполняют общины воображаемые.

Два важнейших примера подобных общин – нация и потребители. Нация воображаемое сообщество государства. Потребители – воображаемое сообщество рынка. Консьюмеризм и национализм неустанно стараются убедить нас в том, что миллионы чужаков принадлежат к одной с нами общине, что у нас общее прошлое, общие интересы и общее будущее. 

Это отнюдь не ложь. Подобно деньгам, компаниям с ограниченной ответственностью, правам человека, нация и потребители – интерсубъективная реальность. Они существуют в нашем коллективном воображении, но мощь их чрезвычайно высока. Стр. 438. 

В последние десятилетия национальные сообщества вытесняются потребительскими: не знакомые друг с другом члены этой воображаемой общины имеют сходные потребительские предпочтения и привычки и оттого чувствуют себя частью этого целого. 

Болельщики «Манчестер Юнайтед», вегетарианцы, защитники окружающей среды – всё это воображаемые общины, и все они в первую очередь определяются потреблением. Стр. 440. 

Мы живём в эпоху постоянства перемен

За последние два столетия темп социальных перемен ускорился настолько, что социальный уклад стал восприниматься как нечто пластичное и податливое. Теперь мы живём в эпоху постоянства перемен. Единственное, в чём мы можем быть уверены, – это бесконечная изменчивость. Люди привыкли к ней, большинство воспринимает социальный строй как нечто гибкое, над чем мы можем поработать, усовершенствовать его так, как нам потребуется. Стр.441. 

Современная эпоха – свидетель не только беспрецедентного уровня насилия и жестокости, но также мира и спокойствия. А в особенности семи десятилетий после окончания Второй мировой войны. За этот период человечество впервые столкнулось с возможностью полного самоуничтожения, пережило ещё немало войн и геноцидов. 

И всё же названные десятилетия оказались наиболее мирным временем за всю историю человечества – причём с огромным отрывом. Что удивительно – ведь за эти годы произошло больше экономических, социальных и политических перемен, чем в любую другую эпоху. Новый гибкий порядок, кажется, в состоянии предусматривать и даже индуцировать радикальные структурные изменения, не доводя дело до губительных конфликтов. Стр. 442. 

Насилие сдаёт позиции под натиском государства. 

Во все исторические эпохи основным источником насилия были местные распри между семьями или между общинами. Когда же царства и империи укрепились, они положили предел своеволию общин, и уровень насилия снизился. Стр. 444.

Настоящий мир – это невозможность войны. Ныне человечество вырвалось из джунглей, Наконец-то установился мир, а не временное отсутствие войны. Конечно, в будущем ситуация может измениться, и задним числом сегодняшний мир покажется до странности наивным. Но если смотреть на историю в целом, сама эта наивность достойна восхищения: никогда прежде мир не был настолько прочен, чтобы люди уже и представить себе не могли новую войну. С.450.

Ядерное оружие превратило войну между сверхдержавами в коллективное самоубийство. Насилие теперь уже не поможет овладеть Землёй. Ныне основное богатство – человеческие ресурсы, технические знания и сложные социально-экономические структуры вроде банков. Война сделалась убыточной, зато мир выгоден, как никогда прежде. Стр. 451. 

В современной капиталистической экономике на первый план вышли инвестиции и международная торговля. Мирная жизнь приносит огромные дивиденды.

Угроза ядерного апокалипсиса усиливает пацифистские настроения, с распространением пацифизма война отступает и расцветает торговля, торговля повышает доходность мира и убыточность войны. Со временем этот цикл порождает ещё одну, возможно, самую надёжную защиту от войны: плотная сеть международных связей лишает большинство стран свободы действий, снижает до минимума вероятность того, что они смогут единолично спустить с цепи псов войны. Большинство стран потому-то и не затевают ныне конфликты, что они не обладают полной независимостью. Стр. 452. 

Мы уже говорили о формировании всемирной империи. И эта империя, как все предыдущие, устанавливает в своих пределах мир. А поскольку её границы вмещают весь земной шар, то всемирная империя будет поистине империей мира.

Мы стоим на пороге и ада, и рая, тревожно перемещаемся от одних врат к другим. История всё ещё не определилась с итогом, и ряд случайных совпадений всё еще может подтолкнуть нас в том или ином направлении. Стр. 453. 

Наполнить жизнь смыслом и придать ей цель! 

Большинство современных идеологий и политических программ опираются на довольно зыбкие представления об источниках человеческого счастья. Коммунисты верят во всеобщее счастье под властью диктатуры пролетариата. Капиталисты верят, что свободный рынок обеспечит наивысшее блаженство наибольшему числу людей, поскольку свободная конкуренция способствует экономическому росту и материальному изобилию, а люди учатся полагаться на себя и проявлять инициативу. Стр. 455. 

Существует диаметрально противоположная точка зрения. Её сторонники предполагают обратную зависимость между человеческими возможностями и счастьем. Стр. 456. 

Власть, говорят они, развращает. Чем больше власти и богатства накапливает человечество, тем оно ближе к холодному механистическому миру, равнодушному к нашим реальным потребностям. Эволюция предназначала наш разум и тело к жизни охотников-собирателей. Переход к сельскому хозяйству, а затем к промышленности вынудил нас вести неестественную жизнь, в которой не могут раскрыться наши природные склонности и инстинкты, не находят удовлетворения самые глубокие мечты. Стр. 457. 

Философы, священники и поэты столетиями размышляли над сутью счастья и обычно приходили к выводу, что социальные, этические и духовные факторы имеют не меньшее значение, чем материальные условия. А что, если в современном процветающем обществе люди страдают от отчуждения и бессмысленности бытия? А наши не столь зажиточные предки находили больше радости в общении, религии, связи с природой. 

То есть счастье внутри меня – это либо непосредственное переживание удовольствия, либо долгосрочное удовлетворение тем, как идёт моя жизнь. Стр. 459. 

Счастье и несчастье играют роль в эволюции лишь постольку, поскольку в какой-то момент способствуют или препятствуют выживанию или воспроизводству. Не приходится удивляться тому, что эволюция сделала нас не слишком счастливыми и не слишком несчастными. Биологически мы приговорены к тому, чтобы насладиться кратким моментом приятных ощущений. Но долго они не продлятся: рано или поздно счастье схлынет, сменившись менее приятными ощущениями. Стр. 466. 

Счастье, скорее в том, чтобы наполнить жизнь смыслом и придать ей цель. В счастье присутствует заметный когнитивный, этический компонент. Как говорит Ницше, тот, у кого есть зачем жить, легко выдержит любое как. Стр. 472. 

Большинство религий и философий походят к вопросу счастья совсем не так, как либерализм. Особенно интересен ответ, предложенный буддизмом. Буддизм занимался проблемой счастья, пожалуй, больше, чем любая другая религия. Две с половиной тысячи лет буддисты систематически изучают суть счастья и его источники, а потому и специалисты всё чаще обращают внимание и на буддийские философию и медитативные практики. 

Счастье в буддизме рассматривается не как субъективное ощущение удовольствия или осмысленности, а как свобода от погони за субъективными ощущениями. Стр. 475. 

Чего мы хотим хотеть?

Естественный отбор обеспечил Homo Sapiens значительно большую свободу, чем всем остальным организмам, но и тут есть свои границы. Смысл в том, что, несмотря на все свои усилия и достижения, сапиенсы не могут вырваться за установленные биологические рамки. 

Так было всегда. Но теперь всё изменилось. На заре XXI века Homo sapiens начинает выходить за биологические пределы. Он отменяет законы естественного отбора, заменяя их законами разумного замысла. Стр. 479. 

Сейчас, когда я пишу всё это, намечаются три пути вытеснения естественного отбора продуманным дизайном. а) биоинженерия, б) создание киборгов (киборги – живые существа, сочетающие органические и неорганические части), в) создание неорганической жизни. Стр. 482. 

Общее настроение: освоенное человеком умение модифицировать гены опережает его способность и готовность применять новые знания разумно и дальновидно. 

Слишком много возможностей слишком быстро открывается перед нами, и никто не знает толком, как правильно ими распорядиться. Стр. 484. 

Большинство людей предпочитает об этом не задумываться. Биоэтика по большей части решает вопрос – что разрешать, а что нет, однако было бы наивно думать, что можно вовремя нажать на тормоза и остановить научные проекты, постепенно превращающие Homo Sapiens во что-то иное.

Мы можем лишь одно: влиять на выбор направления. Самым главным вопросом для человечества является не «Что запретить?», а «Кем (или чем) мы хотим стать?». А поскольку вскоре мы сможем перестраивать также и свои желания, правильнее будет сформулировать: «Чего мы хотим хотеть?». Если этот вопрос вас не пугает – значит, вы просто ещё не задумывались над ним всерьёз. Стр. 499. 

Мы строили каноэ, потом галеоны, потом пароходы, а теперь уже космические корабли – но куда мы стремимся? Мы обрели невиданное прежде могущество, но понятия не имеем, как им распорядиться. Хуже того, люди становятся всё более безответственными. 

Боги-самозванцы, мы считаемся только с законами физики и не перед кем не отвечаем за свои поступки. Мы превратили в кошмар жизнь других животных, мы разрушаем экосистему планеты, думая лишь о своём комфорте и удовольствии – и ни в чём не находим счастья.

Что может быть опаснее, чем разочарованные, безответственные боги, так и не осознавшие, чего они хотят?


Фото: Jane Barlow/ PA Images\TASS