Министр обороны дал большое интервью «Московскому комсомольцу». «Первое развернутое интервью за семь лет», как кокетничает его герой, выдержано в традиции «товарищ генерал, это приятно быть таким умным?» — неприятных вопросов там нет.

Шойгу рассказывает, как расцвели Вооруженные силы под чутким руководством президента и его министра. Читатель узнает, как по инициативе главы военного ведомства в армии отказались от портянок, как там были внедрены тысячи моющих машин, пылесосов и стиральных машин, как в воинских частях появились душевые кабины, что позволило военнослужащим мыться чаще, чем раз в неделю. Министр рассказывает о внедрении «шведского стола» в солдатских столовых. Говорит также о том, как была внедрена практика внезапных проверок войск, что позволило руководству страны узнать правду о боеготовности войск. «Мы сразу договорились: надо прекратить, грубо говоря, врать. Искаженная информация была общим бичом. Многое скрывалось или искажалось», — не без пафоса заявляет министр. Еще он объясняет, что Запад намерен разрушить и поработить Россию. И что Главное военно-политическое управление Министерства обороны создано, чтобы противодействовать постоянным попыткам коварных зарубежцев разложить нашу армию. При этом он ненавязчиво подверстывает к этим попыткам и обвинения в коррупции, звучащие иногда в его адрес. Завершается интервью пафосным рассказом о том, что генерал армии просто спит и видит, как вернется в Сибирь и построит один, а лучше два новых города.

Жанр таких парадных интервью в принципе не предполагает разговора о серьезных проблемах. Ведь весь процесс руководства сводится к борьбе хорошего с еще лучшим. Спору нет, за последние годы боеспособность Вооруженных сил решительно возросла. Так же очевидно, что инициативы Сергея Шойгу по гуманизации военной службы, позволившие солдатам жить по- человечески (принимать душ и нормально питаться) — что еще недавно казалось невозможным, — сыграли здесь существенную роль. Но министр старательно обходит тот факт, что военная реформа началась отнюдь не с его приходом к руководству Минобороны. Самую тяжелую, болезненную ее часть провел еще недавно всеми проклинаемый Анатолий Сердюков. Именно он увидел главную проблему — армия не боеготова из-за того, что придерживается нереализуемой в современных условиях концепции массовой мобилизации. В результате 80 процентов частей и соединений были неполного состава. Чтобы вступить в бой, они должны были быть доукомплектованы миллионами резервистов, которых надо было еще призвать и снова научить воевать. Именно Сердюков беспощадно ликвидировал «кадрированные» соединения, довел численность личного состава в оставшихся до штатной. Что и позволило выполнять приказ через несколько часов после его получения, в частности, стремительно развернуться на украинской границе в 2014-м и в Сирии в 2015-м.

Но Сердюков в своих попытках создать «новый облик» Вооруженных сил ставил перед ними вполне ограниченную задачу — обеспечить военное превосходство на постсоветском пространстве и победу в локальном конфликте, который может возникнуть на российских границах. Стратегическое сдерживание возлагалось исключительно на ядерные силы. Теперь же в результате присоединения Крыма и секретной войны на Донбассе Россия втянулась в военное противостояние с Западом, в новую холодную войну. В условиях, когда у НАТО — многократное количественное превосходство, Минобороны просто обречено было вернуться к концепции массовой мобилизации, реализация которой хотя бы теоретически позволяет говорить о возможности поставить под ружье миллионы мифических резервистов. И военное руководство принялось плодить десятки новых дивизий. При том что реальная численность Вооруженных сил растет незначительно.

Министр с гордостью говорит в интервью, что в этом году впервые состоялся полноценный выпуск лейтенантов из военных училищ (16 тысяч офицеров, согласно официальным данным). При Сердюкове, напомню, существовал переизбыток офицерских кадров. Уместно спросить: кем же командуют лейтенанты, если общая численность Вооруженных сил растет незначительно? Ответ — никем. Вероятно, что Минобороны вновь создает «кадрированные» дивизии, фактически дивизии без солдат и тем самым понижает боеготовность. Неслучайно, вопреки заявлениям Путина, Шойгу настаивает на сохранении призыва в армию. Ведь это, по словам министра, обеспечивает существование мобилизационного резерва из числа граждан, который необходим для пополнения армии в случае войны. Но Шойгу не говорит о том, что этот резерв вполне можно формировать из уволившихся контрактников. Именно так мобрезерв формируется в тех же Соединенных Штатов. Что до сохранения призыва, то он нужен для поддержания иллюзий о существовании «мобресурса», в который генералы ничтоже сумняшеся записывают практически все мужское население России.

Нельзя не согласиться с Сергеем Шойгу, что внезапные проверки — важнейший показатель боеготовности. Только вот полноценно воспользовался этим инструментом министр обороны только однажды — в феврале 2013 года, когда были проверены войска Центрального округа. Результаты были действительно катастрофическими: ни один норматив выполнен не был. Первая внезапная проверка стала последней, по которой можно было судить (по крайней мере, сторонним обозревателям) о реальном состоянии Вооруженных сил. Идея внезапных проверок, надо полагать, весьма понравилась кремлевским пиарщикам, которые в начале 2013 года напряженно размышляли, как остановить падение путинского рейтинга. Участие строгого, но справедливого главковерха во внезапных проверках показалось идеальным вариантом. Но при таком сценарии в роли распекаемого чиновника неизбежно должен был оказаться сам Шойгу. Такого он позволить не мог. И внезапные проверки тут же превратились в привычную показуху. Когда все происходит без сучка без задоринки. О чем министр всякий раз радостно докладывает президенту. Кроме того, внезапные проверки стали уловкой, с помощью которой России удается обходить положения Венского документа, ограничивающего военную деятельность на Европейском континенте. Это соглашение разрешает проводить внезапные проверки войск без оповещения других стран. Как раз развертывание войск на украинской границе в 2014-м проходило под видом внезапной проверки.

Опять же желание «не врать» так и осталось декларацией. В настоящее время минобороновские чиновники обленились настолько, что не считают нужным даже согласовывать собственное вранье во избежание противоречий. Достаточно сравнить выступления министра на итоговых коллегиях Минобороны в 2017 и 2018 годах. Согласно планам, объявленным в 2017-м, в следующем году войска должны были получить 203 самолета и вертолета, а получили (как следует из доклада в 2018-м) лишь 126. Дальняя авиация получила не шесть, как планировалось, а пять стратегических бомбардировщиков. В ВМФ должны были поступить 35 кораблей и судов обеспечения, поступили лишь 25. Планировалось принять на вооружение стратегический подводный ракетоносец «Князь Владимир», теперь его сдача перенесена на 2019 год. Получается, что оборонный заказ по важнейшим статьям выполнен в лучшем случае процентов на 70. А министр утверждал, что он выполнен едва ли не на 100 процентов. Очевидная неправда вкралась и в само интервью Шойгу. Он утверждает, через боевые действия в Сирии прошло 90 процентов летного состава «истребительной, армейской, штурмовой, дальней и транспортной авиации». Это невозможно в принципе. Приблизительно треть всей российской истребительной авиации (и, следовательно, летного состава) — легкие МиГи-29. Они в сирийской кампании не участвовали вовсе. Как же их пилоты могли воевать? Не хочет ли министр сказать, что летчиков специально переучивали, чтобы они приняли участие в боевых действиях?

Отдельный разговор об антизападных инвективах Шойгу. Говоря о «бесцеремонном и беспардонном» вмешательстве, министр пускается в рассуждения о том, что в России «есть подразделения специального назначения, которые проводят специальные операции. В этих операциях, бывает, ребята и получают ранения, и гибнут, равно как и в других подразделениях. И вот представьте себе, что некие люди по указке из-за рубежа начинают лезть в их семьи, лезть на кладбища». Похоже, что речь о том, как гибель на Украине десятков солдат 76-й воздушно-штурмовой дивизии (а вовсе не бойцов спецназа) стала достоянием гласности. Именно тогда подчиненные генерала Шойгу проявили поразительную безнравственность, сообщив на голубом глазу, что российские военные отправились повоевать на Донбасс на время отпуска, введя при этом в заблуждение собственных начальников. Эта ложь снимала всю ответственность с начальников, которые тайными приказами отправляли солдат в бой. Получается, что свежевоссозданный ГлавПур должен противостоять лжи собственных военачальников.

Остается загадкой, зачем министр вдруг обрушился на распространителей «лживых слухов» в свой адрес. Надо сказать, что несколько материалов о коррупционной составляющей его деятельности не привлекли сколько-нибудь серьезного общественного интереса. Зачем же, спрашивается, напоминать о них? Уж не ждет ли сверхпопулярный министр, который именно поэтому обречен стать участником схватки под кремлевскими коврами, какого-нибудь массированного вброса компромата? И кому в этом случае адресован рассказ о том, что Шойгу мечтает вернуться в Сибирь?


Фото: Михаил Терещенко/ТАСС