Почему в одних странах люди живут в достатке, а в других еле сводят концы с концами? Экономисты считают, что все дело в культуре народа, в его обычаях и принятых порядках, в законах. Если есть стимулы учиться, работать, проявлять предприимчивость в бизнесе, то экономический рост стране гарантирован. А если люди обложены данью, откатами и налогами, то они будут жить в нищете.

Американские ученые Норт, Уоллес и Вайнгаст в своей книге «Насилие и социальные порядки» показали, что уровень жизни любого народа зависит, прежде всего, от того, равны ли граждане перед законом. Судить по закону или по правилу «своим все, а чужим закон»? Опросите прохожих на улицах российских городов, и вам скажут, что суды у нас «карманные», полиция коррумпирована, а депутаты от провластных партий купаются в роскоши. В то же время деятельность независимых партий, митинги и демонстрации ограничивают как бы «по закону», оппозиционные партии не регистрируют.

Ученые, исходя из опыта большого числа стран, пришли к выводу, что уровень жизни населения напрямую зависит и от того, есть ли в стране устойчивые общественные организации. Как в политике, так и в экономике. В России таких устойчивых организаций нет. Наши партии связаны с личностями — Путина, Жириновского, Зюганова, Явлинского, других лидеров. Да и парламент у нас не место для дискуссий. В нем, как во времена СССР, идет голосование за законы, написанные в интересах правящей бюрократии, силовиков, а не граждан страны. Но для развития экономики страны очень важен контроль общества над силовиками. У нас же скорее силовики контролируют общество и роскошествуют за счет налогоплательщиков.

Выходит, главное для роста уровня жизни людей — есть ли в стране политическая конкуренция и честные выборы. Могут ли граждане привести к власти ту партию, которая способна обеспечить экономическое развитие? Россияне сделать этого сегодня не в состоянии. Наша власть успешно зомбирует население и фальсифицирует выборы. Пока...

***

Можно ли повысить уровень доходов россиян, изменив в стране порядки? Пример Грузии показывает, что можно. После радикальной реформы полиции в 2004-2005 оказалось, что Грузия вполне в состоянии иметь не коррумпированную полицию. Президенту страны Михаилу Саакашвили, министру внутренних дел Вано Мерабишвили и прокурору Зурабу Адеишвили, их соратникам и сторонникам стало ясно, что наряду с борьбой с коррупцией можно решить и другие проблемы страны. Если к этому стремиться, а народ их поддержит. Народ их поддержал. Правда, за исключением старой номенклатуры.

Власть стала упорно уменьшать бюрократические барьеры ведения бизнеса, блокировать вмешательство чиновников. Чиновники были поставлены в жесткие рамки по времени реагирования на запросы предпринимателей и населения. Из 18 министерств остались 13, из 52 ведомств — 34, в оставшихся учреждениях персонал сократили почти вдвое. Количество лицензий и разрешительных процедур сократили с 1 тыс. до 140, отменили практически все ГОСТы. В основу системы разрешений был положен опыт Швеции и Новой Зеландии.

Максимально упростили налоговое законодательство, уменьшив общую фискальную нагрузку. Из 22 налогов осталось только 6, но вскоре их число уменьшили до 4-х. Одновременно сократили ставки налогов. Вместо 16 таможенных тарифов, которые доходили до 30%, осталось три — 0%, 5% и 12%. Здесь был заимствован опыт Сингапура и Гонконга[1].

Был принят Акт экономической свободы, очертивший основные принципы либеральной экономики и ограничения, переступать которые государство не вправе. Так, государственные расходы ограничиваются 30% ВВП, запрещается увеличивать общее число лицензий и создавать новые регулирующие органы. Введение новых налогов допускается только путем всенародного референдума, отменяется любой контроль за ценами, государство отказывается от владения банками и другими посредническими финансовыми институтами, снимаются ограничения на конвертацию лари, запрещаются любые ограничения на движения капитала и др.[2]

Вместо традиционного антимонопольного законодательства был принят закон «О свободной и конкурентной торговле», не допускающий ограничение конкурентной среды. Грузия практически полностью открыла финансовый и биржевой рынки для международной конкуренции, иностранные банки категории А+ и выше могут входить на грузинский рынок без ограничений.

В течение нескольких лет в стране была проведена почти полная приватизация. Крупных объектов в собственности государства не осталось. В частные руки переданы практически все предприятия, включая стратегические — заводы, объекты инфраструктуры, здравоохранения и образования, суда, лесные, водные, рыбные ресурсы, 66% земель сельскохозяйственного назначения и др. Средства от приватизации составили десятки процентов ВВП и были направлены на проведение реформ.

Параллельно с либерализацией экономики реформаторы пытались приучить бизнесменов и простых граждан платить налоги. Ранее до бюджета доходило от силы 10% налогов. Было невозможно разобраться в налоговой задолженности компаний и собирать платежи. Поэтому в 2004 году амнистировали все налоговые преступления предыдущих лет, отчетность до 2004 года разрешили уничтожить, а для чиновников, которые ее потребуют, предусмотрели уголовное наказание. После того как у предпринимателей исчезла необходимость работать по «серым» схемам и было улучшено администрирование налогов, налоговые поступления стали расти. В 2004 году они составили 15,6% ВВП, в 2005-м — 17,1, в 2006-м — 19,2, в 2007-м — 21,6, в 2008-м — 24,9, в 2009-м — 24,5% ВВП[3]. Тем не менее, налоговая нагрузка на бизнес осталась минимальной.

В Грузии максимально упростили взаимодействие граждан с государством. Компанию любой формы собственности можно теперь открыть в течение 13 минут (это норматив). И хотя регистрацией занимается Минюст (а не налоговая служба), идти туда необязательно, достаточно обратиться в отделение банка, где есть уполномоченный Минюстом сотрудник, или зарегистрировать бизнес через интернет в режиме онлайн. В открытом доступе в интернете размещен электронный реестр прав собственности на все объекты за исключением секретных объектов Минобороны. Сегодня в Грузии можно за один день открыть свой бизнес, купить или снять помещение и начать работать. И к вам не придут ни бандиты, ни полицейские, ни пожарные, ни санэпидстанция.

Сравните это с Россией. Вячеслав Леонтьев, управляющий партнер адвокатского бюро «Леонтьев и партнеры»: «Мои коллеги из Европы поражаются, как просто в России изъять финансовые документы у компании, заблокировать работу на некоторое время, а также тому, что после признания этих действий незаконными проверяющие не несут ответственности, бизнесу никто не возмещает упущенной выгоды. Так не может продолжаться долго. Поможет, в частности, существенное ограничение полномочий МВД в части проверок бизнеса. Запросы финансовых документов, изъятие компьютеров, причем в рамках «обследования», еще до возбуждения уголовного дела, мягко говоря, затрудняют ведение бизнеса в России»[4].

По легкости ведения бизнеса, который каждый год определяет Всемирный банк, Грузия в 2009 году вышла на 11-е место в мире (со 150-го места в 2004 году), опередив Финляндию, Швецию и Японию, и на 1-е место по простоте регистрации бизнеса, на которую в стране уходит 1 день, тогда как в России  31 день, в Греции — 33 дня, в Болгарии — 20 дней[5]. Американский журнал Forbes, оценивающий легкость уплаты налогов, назвал Грузию самым либеральным государством Европы.

Все это привлекает иностранных инвесторов. На проспекте Шота Руставели открылись отели Marriott, Radisson, Sheraton, Kempinski. Инвесторы из ОАЭ купили и отстроили порт в Поти. Турки приобрели и реконструировали аэропорты в Тбилиси и Батуми. Украинский миллиардер купил горнолыжный курорт Гудаури. Российскому бизнесу принадлежат грузинские электросети.

В 2004–2009 годах грузинская экономика получила 6,5 млрд долларов прямых иностранных инвестиций; по объему накопленных прямых иностранных инвестиций в расчете на душу человека маленькая и не имеющая полезных ископаемых Грузия догнала огромную Россию; по объемам полученных внешних инвестиций и по привлекательности для иностранных инвесторов Грузия сравнялась с новыми членами ЕС[6].

В результате за первые пять лет реформ нищее и полуразрушенное государство превратилось в бурно развивающуюся экономику. Доходы грузинского бюджета за 2003–2008 годы выросли почти в 6 раз: с 558 млн до 3,3 млрд долларов, в 2004–2008 годах экономика Грузии росла на 9–12% в год, в 2008 году из-за мирового кризиса и августовской войны ВВП упал, но лишь на 3,9% — благодаря диверсифицированной экономике.

Каков же вывод из опыта Грузии? Реальные успешные реформы, направленные на европеизацию страны, возможны. Надо только этого действительно хотеть, а не ежегодно обещать народу в послании что-то сделать. Доведение до общества правильных моделей поведения, насаждение новых практик, неукоснительное их соблюдение самими реформаторами, применение жестких мер не для перераспределения материальных благ в свою пользу, а ради возможности продолжать реформы, которые облегчат жизнь всему народу, — ключевые факторы успеха. И, конечно, нужны новые люди во власти, мыслящие по-европейски.

На обвинения в авторитаризме Михаил Саакашвили ответил: «Все эти люди возражают лишь против тактики, а не против целей. А это несущественная вещь». Он убежден, что нет страны, которой не подходит демократия, нет народа, которому не подходит бурное развитие, и нет культурных особенностей, которые могут служить препятствием для свободы. Это Грузия доказала собственным примером.

Если успех грузинских реформ во многом обусловлен личными качествами реформаторов, их мировоззрением, то не будут ли результаты реформ сведены на нет с приходом во власть других людей? Гарантией от этого является степень принятия реформ населением. Реформа полиции воспринята грузинским народом почти стопроцентно. И если новая политическая власть попытается вернуть гаишников и прежние порядки, это будет означать ее моментальную политическую смерть.

Действительно, судя по впечатлениям туристов, сегодня полиция Грузии в своей работе практически не отличается от той, которую удалось сформировать Саакашвили и его единомышленникам. Оказались не бесполезными и усилия реформаторов по борьбе с   коррупцией, бывшей стержнем грузинского общества в прошлом веке. Новые правила жизни укоренились и выполняются даже при правительстве, сформированном противниками реформаторов, сплотившимися в партию «Грузинская мечта».

Поддерживает движение Грузии в сторону демократии и либеральной экономики и международное сообщество. ЕСПЧ предложил сбалансировать политическое представительство в избирательных комиссиях, обеспечить свободу и разнообразие в медиасфере.  Между тем, в последнее время грузинская оппозиция консолидируются. Недавно Саакашвили объявил о создании политического штаба объединенной оппозиции. Она намерена выставить единых кандидатов на парламентских выборах осенью 2020 года. Ускорится ли развитие Грузии по либеральной траектории, станет видно уже осенью этого года.

Применим ли опыт маленькой Грузии в большой России? Экс премьер Дмитрий Медведев: «Мы не такая, извините, фитюлька, не малюсенькое государство, которое мне иногда приводят в пример и говорят: "Знаете, давайте всех полицейских выгоним и наберем новых", (…) мы не маленькая страна, в которой можно сделать подобную вещь. Мы — большая страна. У нас сотрудников полиции вместе с гражданским персоналом под 2 млн (…) Их невозможно поменять никакими распоряжениями. Их нужно воспитывать»[7].

Сложнее или проще проводить реформы в большой стране — это вторично, главное — понимание, что без них не обойтись. Хотя у большого размера страны есть свои преимущества[8]. Проще подобрать порядочных, амбициозных, нацеленных на результат, не коррумпированных людей. Изменение подходов к формированию госаппарата позволяет им проявиться и реализоваться. В большой стране больше ресурсов для нововведений, главное, чтобы их не разворовывали. Внешняя помощь полезна, но не является решающей. Мировое сообщество помогает 138 развивающимся странам, но лишь единицы из них провели успешные реформы. Для того чтобы иметь средства на финансирование реформ, необходимо обуздать коррупцию, сократить чрезмерно разбухший госаппарат, создать благоприятные условия для ведения бизнеса и привлечения инвестиций.

В большой стране менее тесные родственные связи, которые зачастую становятся серьезной помехой в борьбе с коррупцией. Грузинские реформаторы, отказавшись от блата, испортили отношение с многочисленными родственниками и друзьями.

Вано Мерабишвили: «Неудачными реформы бывают, когда их противники сильнее сторонников. Чем государство больше, тем труднее консолидировать противников реформ. В Грузии 10 тыс. человек могут создать больше общественного мнения, чем в России 200 тысяч или 1 миллион. Чем страна меньше, тем группы интересов больше влияют на ситуацию. (…) Когда мы начали реформы, в Грузии государственная система была раз в 10 слабее, чем в России. Государственные институты в России традиционно были более управляемые, ведь российская государственность существует с XII века. С другой стороны, средний российский гражданин более законопослушный, чем грузинский. Тут дело не только в ворах в законе. Российский гражданин всегда был более образованным. (…)

Даже если бы полиция в России провела реальную серьезную реформу, это не помогло бы. Если во всем государстве ее не провести, полиция продержится не более трех месяцев. Как ты можешь морально поменяться, когда вокруг всё то же самое? Если полицейский видит, что пожарный берет взятки, налоговый инспектор берет взятки, то он не поверит своему начальнику, что тот не берет взятки»[9].

Таким образом, ссылки на размер страны как на серьезное препятствие говорят о нежелании властей проводить реальные реформы и неготовности общества подвигнуть их к этому. Сегодняшняя Россия есть результат развития экономики без политических изменений, точечные изменения носят скорее демонстрационный характер, маскируют, а не решают проблемы.

Об этом же и Александр Куликов, в прошлом депутат Госдумы: «Нельзя в рамках действующей политической системы реформировать одно какое-то ведомство, тем более такое политически значимое, как МВД. Ведь сама политическая система сегодня требует принципиальных и качественных изменений, которые позволили бы поставить под контроль общества исполнительную власть, возвратить народу право действительно демократическим путем выбирать органы власти. Кроме того, необходимо вернуть парламенту ту значимость, которая существует во всех демократических странах. Без этого невозможно реформировать правоохранительные органы, поскольку они завязаны на одну структуру — на президента с его администрацией. (…) Эта ветвь власти не подконтрольна народу, общественности и парламенту. Что бы мы ни реформировали, всё будет возвращаться на круги своя»[10].