Церковный миф современной России
Часто можно слышать о том, что Православная церковь чуть ли не определяет идеологию современной российской власти. Однако, если начать разбираться в проблеме, выясняется, что это далеко не так. В радостные пасхальные дни самое время избавиться от привычных стереотипов и взглянуть на вопрос, опираясь на факты.
Говорят о том, что церковь вот-вот добьется введения в школах «Основ православной культуры» — слегка перелицованного Закона Божьего. Но «вот-вот» в реальной политике не считается. Зато напомню, что министр Фурсенко – путинский питерец – явный противник клерикализации средней школы. А самый активный сторонник введения «уроков религии», замминистра образования Гребнев, был уволен в отставку и сейчас защищает свою точку зрения уже в качестве общественного деятеля.
Еще одна живо обсуждаемая тема – грядущее появление в армии военных священников. Понятно, что отцы-командиры не пустят в казарму не только мормонов с иеговистами, но и респектабельных ксендзов, способных охмурить личный состав. Однако и православного батюшку в качестве сослуживца, а не гостя, командиры тоже не жаждут видеть – лишний контроль им не нужен. Не случайно, в Минобороны проект встретили крайне прохладно – а раз так, то у него все шансы кануть в лету. Проект к тому же исходит от военной прокуратуры, с которой отношения у армейского начальства нынче непростые.
А как же история с о. Сергием Таратухиным, которого за сочувствие к Михаилу Ходорковскому лишили сана на исходе Великого поста? Но, подумаем, является ли это свидетельством силы церковных инстанций или же их слабости? Сильная, уверенная в себе церковь своего клирика в обиду не даст. Как, к примеру, было в европейском Средневековье, когда любой епископ, представитель могущественного папства, из принципа до конца защищал своего подчиненного, вызвавшего недовольство светской власти.
Что касается влияния церкви непосредственно на Кремль, то в этом контексте еще совсем недавно назывались две фамилии. Во-первых, архимандрита Тихона (Шевкунова), за которым укрепилась репутация «президентского духовника». Но даже проект объединения РПЦ с ее зарубежными коллегами-конкурентами, который сейчас вступает в решающую фазу (в мае у «зарубежников» состоится Собор, который может санкционировать восстановление молитвенно-канонического общения между двумя частями Церкви), со стороны Москвы курирует не о. Тихон, а непосредственно высшее священноначалие. Во-вторых, «православного олигарха» Сергея Пугачева. Его считали чуть ли не полпредом церкви в Кремле и наделяли немалой теневой властью. Однако сегодня очевидно, что политический ресурс нынешнего тувинского сенатора был сильно преувеличен – у Пугачева возникают проблемы даже с депутатами этой маленькой республики, весьма критично относящимися к его экономическим проектам в Туве.
Для многих главным аргументом влиятельности Церкви стал только что прошедший Всемирный русский собор, на котором митрополит Кирилл изложил православную концепцию прав человека, принципиально отличающуюся от либеральной. Церковный деятель тут же стал главным ньюсмейкером недели – одни стали обличать его в антидемократизме, другие, напротив, защищать от нападок. Но приглядимся внимательнее к тому, что происходило на Соборе. Оказывается, никто из власть имущих «первого эшелона» не удостоил своим присутствием сие почтенное собрание. Не было ни Путина (он прислал официально-вежливое приветствие), ни Фрадкова, ни Грызлова, ни главных «кандидатов в преемники» — Медведева и Сергея Иванова. Присутствовали: два вице-спикера палат Федерального собрания, генпрокурор Устинов, полпред Полтавченко, министр иностранных дел Лавров (что неудивительно – у МИДа с церковью отношения неплохо выстроены еще с примаковских времен), министр культуры Соколов (быть может, в пику своему предшественнику-конкуренту, подчеркнуто либеральному Швыдкому). Был еще известный своими православными симпатиями глава ОАО «РЖД» Якунин, говоривший о нацпроектах и воспитании молодежи. Не маловато ли для мероприятия общенационального масштаба, которое должно определить государственную идеологию?
Представляется, что весь шум вокруг Собора – результат профессиональной пиаровской кампании владыки Кирилла, который был главным действующим лицом этого мероприятия. При этом позиции самого владыки в аппаратном и публичном пространстве еще недавно были весьма непростыми. Обратим внимание на то, что в августе прошлого года митрополит, известный как один из самых активных церковных «коммуникаторов», неожиданно выразил сомнение в целесообразности своего участия в работе Общественной палаты. Чаще всего такие заявления «знаковые» персоны делают в случаях, когда их особо не зовут в околовластный орган. Вскоре выяснилось, что «центральный аппарат» РПЦ в Общественной палате представляет ее управделами митрополит Климент. Традиционно в современной церковной истории Управление делами и Отдел внешних церковных связей (ОВЦС уже полтора десятилетия возглавляет митрополит Кирилл) — аппаратные конкуренты. Да и от мусульман в новосозданный орган делегирован не лояльный РПЦ мулла (например, Мухаммедгали Хузин), а муфтий Равиль Гайнутдин, отношения с которым у владыки Кирилла расстроились вконец после публикации в прошлом году книги одного из сотрудников ОВЦС об исламе в России, обидевшей сторонников Гайнутдина.
И вот теперь владыка Кирилл, некогда самый молодой епископ и один из самых молодых митрополитов РПЦ, человек активный и не желающий пребывать на вторых ролях, добился немалого успеха. Как собственными (и своих сотрудников) усилиями, так и трудами тех, кто подверг соборные инициативы резкой критике. После Собора именно глава ОВЦС стал выразителем церковной позиции по ключевым проблемам общественной жизни. Только вот к вопросу о влиянии церкви на государственную политику это имеет весьма опосредованное отношение – скорее, речь идет об изменениях во внутрицерковном раскладе сил. Не более того.
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
