Обсуждение коррупции всегда было очень популярно у нас в России. Видеоролики Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального о золотых унитазах и алмазах, которых не счесть в каменных пещерах скромных российских чиновников и правоохранителей, набирают миллионы просмотров. Руководство страны тоже обеспокоено этим вопросом: например, совсем недавно, 16 августа, был подписан указ президента Российской Федерации о Национальном плане противодействия коррупции. Т. е. наш президент придает проблеме коррупции общенациональное значение.

Однако, если вы попробуете провести на эту тему опрос граждан на улице, вы натолкнетесь на некоторые странности. Разумеется, подавляющее большинство опрошенных согласится с тем, что коррупция — это очень плохо, что это не дает стране развиваться и вообще страшно мешает нам жить. Но когда вы спросите, а что нужно делать, чтобы предотвратить коррупцию в государстве, ответ, скорее всего, сведется к тривиальному «сажать надо всех!» Особо непримиримые скажут, что не сажать, а сразу расстреливать! Если вы проявите настойчивость и продолжите спрашивать, а какие еще меры можно применить для борьбы с этим злом, то большинство ваших собеседников вряд ли даст вам вразумительный ответ. Хотя, судя по опыту более успешных в борьбе с коррупцией стран, наверное, существует целый ряд мер, направленных на то, чтобы не допустить ситуацию, когда надо сажать и расстреливать.

Не менее странное впечатление возникает при прочтении многих публицистических высказываний на тему коррупции. Очень многие утверждают, что:

1. Коррупция есть везде, поэтому бороться с ней бессмысленно — все равно от нее не избавиться.
2. В России бороться с коррупцией бессмысленно, ибо традиции. «Бояре на кормлении». «В России всегда будут пить и воровать». «Пчелка и та взятку берет» и т.  д.

3. Бороться в России с коррупцией бессмысленно, потому что неправильная религия. Вот протестантская этика — это да!

4. Ну и вообще, у нас все не так. Особый путь.

Эти и другие утверждения о бесполезности борьбы с коррупцией в России приводятся с такой пугающей настойчивостью, что возникает мысль о некоем тайном фонде, учрежденном российскими коррупционерами. Из которого и финансируются все эти попытки убедить российских граждан в бесполезности даже покушения на исторически обоснованное право воровать у собственного народа.

Давайте посмотрим на эти утверждения более внимательно.

Ну, по поводу того, что коррупция есть везде — это чистая правда, но никто не ставит себе целью искоренить коррупцию вообще. Как никто, кроме даосов, не ставит себе целью достижение бессмертия. Однако каждому хочется пожить подольше, и большинство к этому стремится. Точно также можно стремиться к тому, чтобы уровень коррупции сделать максимально низким.

Что же касается российских традиций, то давайте посмотрим на то, как обстоит дело с коррупцией в бывших регионах российской империи. Понятно, что традиции там отличались и иногда существенно, но общность законов и взаимное влияние все равно давали себя знать. Сейчас уровень коррупции принято оценивать по рейтингу восприятия коррупции Transparency International — международной организации, мониторящей состояние дел в подавляющем большинстве стран мира. Чем выше занимаемая в этом рейтинге позиция, тем меньше коррупция.

Посмотрим на то, какое место в этом рейтинге занимают некоторые бывшие советские республики. По данным на 2020 год:

Россия — 129-я позиция (из 180) Также 129-ю позицию делят, например, Мали и Габон.

Украина — 117-я позиция. Уже лучше, обгоняя Нигер и Пакистан, но отставая от Панамы и Сальвадора.

Не будем о Средней Азии, там тоже все печально. Однако на вполне приличных позициях рейтинга находятся:

Грузия — 45-я позиция, которою она делит с Польшей. Это лучше, чем у Чехии и Италии.

Латвия — чуть повыше, 42-я позиция.

Литва — 35-я позиция, делит ее со Словенией и Израилем.

И наконец, самая благополучная бывшая республика — Эстония — 17-я позиция, которую она делит с Исландией и Бельгией. Это уже очень хороший результат на мировом уровне. Он лучше чем, например, у Франции — 23-я и у США — 25-я позиции. Не говоря уже о том, что это лучший результат среди стран Восточной Европы.

Это то, что касается бывших советских республик, которые стали независимыми государствами после распада Советского Союза. Однако есть еще одна страна, входившая в Российскую империю, но не попавшая в СССР. Это — Финляндия. Так вот, позиция, занимаемая Финляндией в 2020 г., — 3-я. А в предыдущие годы она вообще неоднократно занимала первую позицию, признаваясь страной с наименьшим уровнем коррупции в мире.

И Финляндия, и Эстония — страны протестантские. Вообще, большинство стран, занимающих, например, первые 10 позиций в рейтинге Transparency International — протестантские. Это, кроме Финляндии, Дания, Швейцария, Швеция, Норвегия, Германия. Правда, на 3-ю позицию затесался многоконфессиональный Сингапур. А на 9-ю — по большей части католический Люксембург. Но очень похоже на то, что наличие протестантских традиций с их этикой сильно способствует низкому уровню коррупции.

Является ли это приговором для стран, где преобладает православие? Практика показывает, что совсем нет. Вполне себе православная Грузия делит почетную 45 позицию с католической Польшей. Что вполне неплохо. Особенно, если учесть, что в 2005 г. Грузия находилась на 130 позиции, деля ее с Киргизией. Что даже хуже нынешней России. Но за 15 лет Грузии удалось подняться в первые пятьдесят стран. Особенно это поражало людей, которые помнили, как там все было. Знакомый армянин, съездивший в Грузию на машине с армянскими номерами, рассказывал мне, как грузинский гаишник остановил его за небольшое нарушение прав, объяснил ему, почему так не надо делать в следующий раз и отпустил. Знакомый, с круглыми глазами и характерным акцентом, еще усиливавшимся от удивления, говорил: «Слушай, грузинский гаишник отпустил, да? Ни объяснительную на грузинском языке не хотел, ничего! Чудеса, слушай, да?» Объяснительная, которую он упоминал — это из популярного в советские времена анекдота, о том, как грузинский гаишник остановил заезжего водителя и потребовал от него объяснительную на грузинском языке. Не зная, что делать, водитель положил в листок бумаги червонец — немалую сумму по тем временам — и отдал гаишнику. Тот одобрительно хмыкнул и сказал: «Молодец! А говорил, грузинского языка не знаешь. Вот, половину уже написал!»

Так что могут, если захотят. Да и потом, если быть предельно честными, оглянитесь вокруг. Ну какие большинство из нас православные? Грех один. Наверное, все-таки дело в чем-то другом, и не стоит на религию пенять.

Но является ли протестантская этика единственной причиной успехов Эстонии и Финляндии в борьбе с коррупцией? Может быть, им и делать ничего не надо, и, следуя Максу Веберу, они безо всяких усилий достигают высоких рейтингов? Давайте попробуем поближе посмотреть на то, как там у них все устроено. Особенно интересно, как дела обстоят в Эстонии, которую отделяет от Советского Союза чуть менее 30 лет. Большой срок для человеческой жизни, но по историческим меркам — ничтожно малый.

Посмотрим, что про коррупцию думают сами жители Эстонии. Сайт Министерства Юстиции Эстонии, посвященный коррупции (www.korruptsioon.ee), содержит много интересной информации на эту тему. Там, например, приведены данные исследования 2013 г., согласно которому 41% жителей Эстонии считает коррумпированными предприятия, 38% — госслужбу, 33% — парламент, 26% — суды, 24% — здравоохранение, 17% — полицию и 13% — образование. То есть, на минуточку, одна треть (!) жителей Эстонии считает выбранный ими парламент коррумпированным. И это несмотря на то, что еще в 2004–2008 и 2008–2012 годах были осуществлены две правительственные программы по борьбе с коррупцией. В 2004 г. была проведена основательная чистка дорожной полиции, вызывавшей до того серьезные нарекания в связи со случающимся мздоимством. По данным того же сайта за период с 2006 по 2010 г. количество случаев взяточничества уменьшилось в два раза, то есть динамика была явно позитивной. Да и позиция Эстонии в рейтинге Transparency International уже тогда была достаточно высокой — 32-я на 2012 г. Однако общество было явно не удовлетворено результатом.

После мирового кризиса 2008 г. случился обвал эстонской экономики на 25% — крупнейшее падение в Евросоюзе. Он, как и во многих других странах, произошел из-за лопнувшего кредитного пузыря, прежде всего в сфере ипотечного кредитования. Его резкое сворачивание вызвало крах строительных фирм и связанного со строительством сектора экономики. Это, в свою очередь, привело к безработице в 19,5% в начале 2010 г. Соответственно, обрушился рынок жилья. Стала массовым явлением и привела к серьезной социальной напряженности трагическая для многих семей потеря квартир из-за невозможности выплачивать кредит (писали даже про случаи самоубийств по этой причине).      Было понятно, что для того, чтобы выкарабкаться из этой ямы, надо мобилизовать все ресурсы. Понятно также, что наличие даже не всеобъемлющей коррупции может этому сильно помешать. И в 2012–2013 гг. в Эстонии была принята программа действий правительства, предусматривающая новую стратегию по борьбе с коррупцией на 2013–2020 гг. В рамках этой стратегии были проанализированы причины, мешающие борьбе с коррупцией, и были определены направления дальнейшей работы по устранению этих причин. Коррупция при этом определялась не только как употребление власти, обусловленной занимаемой должностью, для получения личной прибыли, но и в более широком смысле – как злоупотребление доверием, проистекающим из занимаемой должности. Формами коррупции при этом считались, например, взятка, торговля с употреблением влияния, отдание предпочтения «своим», принятие решений, исходя из личных интересов, присвоение имущества или иных ресурсов, давление, использование служебной информации или торговля ею, неравное обращение, обусловленное личными интересами и предпочтениями, покупка голосов и т. д.

Предыдущие программы в основном касались разработки и принятия антикоррупционных законов и правил для чиновников, выявления и избежания конфликтов интересов, то есть ситуаций, когда личные интересы чиновника противоречили обслуживаемым им общественным интересам. А также внушения людям уверенности, что их обращение к властям по поводу каких-либо коррупционных проявлений не останется без ответа. Принятая новая стратегия была направлена прежде всего на предупреждение коррупции. Были определены три основных направления:

1. Развитие осведомленности людей о коррупции.

2. Повышение прозрачности решений и действий органов власти.

3. Всемерное развитие исследовательской деятельности, направленной на подробное изучение коррупционных проявлений и их динамики.

Последнее было признано очень важным направлением, поскольку позволяло формировать меры борьбы с коррупцией не вслепую, а направляя их на конкретный неблагополучный участок, и позволяло судить об эффективности принимаемых мер.          

Например, исследования показали, что в целом люди стали относиться к коррупции более негативно, но выяснилась следующая закономерность: русские жители Эстонии относились к коррупции более терпимо и были более склонны к коррупционному поведению, нежели эстонцы. Интересно, что эстонские исследователи коррупции не стали списывать это на разницу между протестантизмом и православием, а постарались отыскать более приземленные причины. Выяснилось, что русские журналисты знают о коррупции меньше, чем их эстонские коллеги, а также менее развита русскоязычная исследовательская журналистика. То есть, как это ни прискорбно, многие русскоязычные жители Эстонии в силу недостаточного знания языка мало читали эстонскую прессу, где в основном обсуждались вопросы коррупции (ну государственный же язык!). В уезде Ида-Вирумаа, например, где преобладает русское население, пожилые люди иногда просто не знали, куда обращаться, если у них вымогают взятку или происходит какое-то другое безобразие. Для увеличения осведомленности людей о коррупции и для формирования нетерпимости к этому злу инструктирующие материалы и информация о коррупции стали переводиться на русский язык и распространяться на русскоязычных каналах. Организацией «Эстония без коррупции» была даже учреждена премия для русскоязычных средств массовой информации за выявление случаев коррупции или яркие публикации о таких случаях.

В программе было прямо сказано, что коррупция может угрожать государственной безопасности Эстонии. И определено, что (цитата): «Для предотвращения коррупции, угрожающей внешней, внутренней и экономической безопасности особое внимание уделяется коррупции в правозащитных учреждениях и структурах госбезопасности. Также в фокусе находится предупреждение коррупции в секторах, связанных с крупным внешним финансированием и госпоставками, а также со стратегическими решениями: инфраструктура, энергетика, транспорт, информационные технологии и коммуникации, оборонная промышленность и медицина (!)». И это при 32-й позиции в рейтинге! Если следовать этому подходу, я боюсь даже подумать о состоянии государственной безопасности нашей родной страны.

Для усиления борьбы с коррупцией был предусмотрен ряд организационных мер. Еще в рамках предыдущей программы в прокуратуре были назначены на должности прокуроры по особым делам, в Департаменте полиции и погранохраны создано центральное антикоррупционное подразделение, с 2012 г. — Бюро коррупционных преступлений центральной криминальной полиции. Новая стратегия предусматривала, что (цитата): «Для успешного ведения антикоррупционной политики в каждом министерстве назначается координирующее предотвращение коррупции лицо, которое, среди прочего, также является контактным лицом по выполнению стратегии, и задачей которого является обеспечение выполнения функций стратегии по борьбе с коррупцией в своем министерстве и в его административной сфере, которое осуществляет антикоррупционную политику, а также предлагает новые методы и действия». То есть в каждом министерстве назначался человек, персонально ответственный за борьбу с коррупцией.

Стратегия предусматривала всемерное развитие координации и сотрудничества с международными организациями, связанными с борьбой с коррупцией — GRECO (Группа государств по борьбе с коррупцией), OECD (Организация экономического сотрудничества и развития), ООН, Transparency International. И одной из задач стратегии являлось повышение позиции Эстонии в рейтинге Transparency International.

Эстонии часто приписывают (и не без оснований) наличие самой прогрессивной модели электронного правительства в Европе. Основами для этого явились развитая IT-индустрия (кто не в курсе, одна из первых популярных в мире программ для связи по интернету, Скайп, была разработана эстонскими программистами) и осознание правительством страны приоритетности развития ИТ. Еще в 1996 г. была принята государственная программа всеобщей компьютеризации Tiigrihüpe («Прыжок тигра»), основной акцент в которой ставился на обучении школьников компьютерной грамотности, а также на развитии компьютерной и сетевой инфраструктуры. Новая стратегия в полном объеме использовала эти возможности для повышения прозрачности решений и действий органов власти.

Стратегия предусматривала запуск в работу инфосистемы «Прозрачное самоуправление Эстонии» (Läbipaistev Eesti Omavalitsus, LEO) и инфосистемы «Прозрачное эстонское государство» (Läbipaistev Eesti Riik, LER). В LEO отражались сделки организаций местного самоуправления, в т. ч. с частными юридическими лицами, a LER давала общественности информацию о финансовых сделках государственных учреждений и иных организаций правительственного сектора. Предусматривалось увеличение прозрачности услуг, прежде всего, связанных с очередями, такими, как очереди в детский сад, услуга дигитальной регистратуры (чтобы платный и бесплатный приемы были различимы и чтобы пациенты видели свободные места в очереди по всей Эстонии), услуг по выдаче разрешений на строительство и т. д.

Программа, основанная на новой стратегии, стала претворяться в жизнь и дала интересные статистические результаты. С 2012 по 2016 год число зарегистрированных коррупционных преступлений выросло более чем в три раза. Затем в 2017 г. упало в два раза относительно 2016 г., в 2018 г. слегка увеличилось, но в 2019 г. резко упало уже до величины в два раза меньшей, чем в начале выполнения программы в 2012 г. Рискну предположить, что подъем числа зарегистрированных преступлений в три раза был вызван не наглостью распоясавшихся коррупционеров, а значительным улучшением эффективности обнаружения таких преступлений и усилением нетерпимости к коррупции. А снижение таких преступлений к 2019 г. показало, что стратегия реально работает.

О том, что стратегия реально работает и уровень коррупции в Эстонии реально уменьшился, свидетельствует и динамика изменения положения Эстонии в рейтинге Transparency International. С 2012 по 2020 год Эстония поднялась с 32-й позиции на 17-ю. Это, напомню, при том, что 32-я — это уже очень неплохо.

Из вышеизложенного следуют как минимум два вывода.

Первый — то, что, помимо надежд на протестантскую этику, в Эстонии ведется большая, активная и целенаправленная работа по изучению проявлений и причин коррупции и по разработке и применению мер по борьбе с ней. И что эта работа приносит явные, очевидные и быстрые по историческим меркам положительные результаты.

Второй — то, что нам, вообще говоря, ничего не мешает разработать и применить такие же меры, какие применяются в Эстонии. Все необходимые технические и организационные возможности у нас имеются. Россия является членом почти всех международных организаций, в которых участвует Эстония, за исключением разве что Организации экономического сотрудничества и развития. Уровень компьютеризации госуслуг и финансовых услуг у нас в России достаточно высок. И не надо очернительства: не в каждой развитой стране вы сможете мгновенно переводить деньги из банка в банк по мобильным приложениям. В часто упоминавшейся в одно время Португалии, например, иногда три дня будешь ждать, пока между твоими же счетами деньги переведут. По госуслугам Россия, по отчету ООН за 2020 г., входит в группу с очень высокими показателями уровня развития электронного правительства.

Так что все условия для того, чтобы повторить успех, если не протестантской Эстонии, то хотя бы православной Грузии в борьбе с коррупцией у нас имеются. В конце концов, заповедь «Не укради» у нас общая. Если власти и общество изменят отношение к этому злу, мы вполне можем, используя имеющиеся возможности, реализовать подобную программу. Нужда в этом есть.

И будет нам счастье.

Фото: Pixabay.com по лицензии:Creative Commons Attribution 4.0 International
Коллаж ЕЖ