До середины 70-х мои покойные родители жили в бывшем СССР, моя мама написала книгу «Четыре трети нашей жизни» и 31 декабря неизменно изрекала: «Мы живём в стране, где ничего не происходит». Даже баритоновые поздравления голосом придворного Левитана, от которого вздрагивала вся страна, один к одному повторялись, только номер года неспешно увеличивался. 

Потом  в 1991 году — квазиядерный взрыв событийности — как бы вечное государство рабочих и крестьян, ставшее с годами «общенародным», почти бескровно исчезло (жутко представить более чем возможное массовое сведение счетов и возмездие за четыре поколения самогеноцида). Но, к сожалению, не было суда над преступлениями коммунизма: ГУЛАГ, уничтожение церкви, терроризм в отношении собственного народа, высылки, аресты и расстрелы всех слоев населения во всех республиках… 

Вспыхнувшие по Диккенсу «большие надежды»живо погасли под завалом тоски по «застою», по комфортной несвободе. Теперь принято поносить 90-е годы, а я, при всех его недостатках, воскликну: Вечная память Борису Николаевичу Ельцину, судьба подарила мне трёхдневное плотное с ним общение. 

Как в Писании «время приходит и уходит…». И тоже из Библии: «Возвращается пёс на нечистоты свои…». Брутально, но, увы, верно!

Гений христианской литературной апологетики Достоевский, только вернувшись из ссылки, вложил в уста трудящихся масс, взывающих к Великому инквизитору: «Возьмите нашу свободу». 

Но ведь была же не зияющая, а живая свобода России конца XIX — начала XX веков. И ныне она греет и утешает.

В 60-е годы мы с друзьями 31 декабря вторым бокалом пили «Pereat!»  — Да погибнет общенародное государство, оно же диктатура аппарата! Третьим тостом за наше всех здоровье, отсутствие неприятностей и римскую законность…

Но «Возвращается ветер…», и мне издали кажется, что народ и страна поехали по очередному кругу «без событийности», с каждодневными посадками, что ужасней, с пытками во ФСИнах, риторикой с экрана, на который я смотрю как на рвотное. Как я понимаю, это по старинке направлено на взбадривание собственных трудящихся масс, потому как в Белом доме и в Елисейском дворце эту пропаганду не слушают. 

Недавний подзаконный акт приравнял «русофобию» /но что это?/ к антисоветчине. Франц Кафка отдыхает…

Выпьем же пол-литру за то, чтобы первые полосы российской периодики крупным шрифтом ежедневно сообщали о греющих души и умы правдивых, а не придуманных событиях! 

Хотя к празднику подоспел совсем необнадеживающий подарок — запретили общественную организацию «Мемориал»: не «говори, память», а «закрой рот, память».