Сегодня ясно, что попытка построить в России демократическое государство потерпела неудачу. Можно уверенно утверждать, что тридцать лет назад для большинства граждан перспективы демократии выглядели как вполне реальные, могущие осуществиться в течение 5–10 лет. Когда начался спуск? Существовала ли конкретная точка слома траектории?

Качество демократии определяется многими параметрами. Наиболее чувствительным интегральным индикатором являются выборы. Экспертами показано, что на протяжении многих лет административное управление выборами в России, включающее фальсификации при подсчете бюллетеней и многое другое, на каждых федеральных выборах измеряется миллионами и десятками миллионов голосов. Это совершенно недопустимо для страны, уважающей свою Конституцию и права человека. Но дело не только в размерах электорального давления. Важнее то, что, видоизменяясь от выборов к выборам, оно гарантированно не позволяет оппозиции занять места в государственном управлении.

Смею утверждать, что одним из ключевых моментов в истории российского всенародного голосования стал референдум Республики Татарстан 21 марта 1992 года. Какие есть основания для этого?

Как известно, этот референдум был проведен вопреки мнению федерального центра. Вопрос референдума, на который избирателям предлагалось ответить: «Согласны ли Вы, что Республика Татарстан – суверенное государство, субъект международного права, строящее свои отношения с Российской Федерацией и другими республиками, государствами на основе равноправных договоров?» («да» или «нет») – был подвергнут критике в решении Конституционного суда от 13 марта (ВМ. 2005. С. 137–144). Суд отметил, что «по существу на референдум вынесены одновременно несколько вопросов, на которые предлагается дать один ответ». Не имея возможности раздельно ответить на них, «граждане тем самым лишаются права на свободное волеизъявление». Действительно, общественное мнение Татарстана дифференцировало тогда такие понятия, как «суверенитет республики» и «статус республики вне состава Российской Федерации». Если суверенитет республики понимался большинством как экономическая самостоятельность Татарстана, находящегося в составе России, то только меньшая часть избирателей понимала, что следствием референдума в определенных политических условиях может стать изменение статуса республики и ее обособление от России. В итоге КС РСФСР постановил признать не соответствующими Конституции РСФСР положения статей 5 и 6 Декларации РТ 1990 г. и постановление ВС РТ о проведении референдума.

В обращении президента РФ Б. Ельцина к ВС Татарстана 18 марта отмечено, что «проведение референдума… означает, что руководство Татарстана стремится получить поддержку населения республики своему курсу, предполагающему, что Татарстан – вне России». В постановлении Верховного совета РФ 19 марта депутаты предлагали президенту РФ принять меры, обеспечивающие выполнение постановления КС РСФСР, и устанавливали, что, если референдум все же будет проведен, его результаты не будут иметь юридической силы.

Вопреки этому референдум был проведен. Власти республики обнародовали итог: из 2 млн 600 тыс. избирателей республики в голосовании приняли участие 82,0% избирателей, из которых 61,4% проголосовали положительно. Такой результат многие эксперты посчитали «поразительным». Более вероятным ожидался уровень одобрения не выше 50%.

Детальный анализ итогов референдума (ВМ. 2005. С. 202–215) показал, что положительный ответ в значительной степени был обеспечен голосованием в селах. Именно в селах обнаружены аномальные с точки зрения статистики явления: такие, как предельная явка во многих районах, сильная зависимость доли голосов «да» от уровня явки, необъяснимый разброс положительного голосования от нескольких до ста процентов на участках одного района. Все это происходило на фоне дефицита прозрачности выборов, когда за редким исключением отсутствовала и до сих пор отсутствует возможность сопоставить данные по району с результатами в отдельных УИК. Эти особенности и внесли определенный вклад в результат референдума, оказавшийся для аналитиков «поразительным».

Удивительно, но российская сторона сразу же после референдума действовала так, как будто не существовало постановления КС РФ, обращения президента РФ и постановления ВС РСФСР, принятых незадолго до него. Через пять дней после объявления результатов референдума с 30 марта по 2 апреля состоялась новая встреча делегаций России и Татарстана, на которой стороны договорились «о необходимости установить особые отношения РТ с РФ» и обсудили проект двустороннего договора о делегировании полномочий, представленный делегацией Татарстана, и предложение делегации РФ о присоединении РТ к Федеративному договору. Ни то, ни другое не дало результатов в ближайшие месяцы. Присоединение к Федеративному договору являлось бы для властей республики отступлением от только что завоеванных позиций, а обсуждение проекта, представленного Татарстаном, видимо, не состоялось и было повторно включено в повестку дня следующей встречи сторон в начале июля. Впоследствии за полтора года было проведено еще несколько раундов переговоров, в которых стороны искали компромисса, а не единства правовой системы федерации.

«Возникшая в 1991–992 гг. коллизия правового и политического характера была устранена за счет полного отказа федерального Центра от своих требований к одному из своих субъектов. Это, возможно, был решающий момент в развитии России, который привел к запуску и эскалации договорного процесса, к многочисленным уступкам и привилегиям одним субъектам федерации, осуществляемых за счет многих других» (ВМ. 2005. С. 141).

Итоги референдума, до сих пор не подвергнутые критическому анализу федеральной властью, стали краеугольным камнем для дальнейшей позиции властей Татарстана. Основываясь на них, татарстанское руководство не подписало Федеративный договор 31 марта 1992 г., что было принципиальным самостоятельным шагом. За ним последовали принятие в ноябре 1992 года Конституции РТ и упорная борьба за заключение «равноправного» договора с Россией. Договор был заключен в феврале 1994 г. на вполне комфортных условиях для власти РТ.

Итак, выделим два главных направления, начало которых было заложено 21 марта тридцать лет назад. 

Во-первых, это размывание правового поля федерации и дискредитация гармоничных равноправных отношений в федеративном государстве.

Получение Татарстаном индивидуальных привилегий не осталось уникальным явлением в федерации. По этому же пути захотели пойти и другие. В следующие пять лет после 1994 года было заключено около полсотни договоров Центра с субъектами РФ и несколько сотен соглашений. Многие из них являлись не частями правовой системы федерации, а ее пристройками, дополнениями и предоставляли властям отдельных республик весьма значительные дополнительные полномочия. В конце 1990-х проблему деструктивного влияния двусторонних договоров на российскую государственность начали открыто обсуждать политики федерального уровня и она стала одной из двух важнейших тем, которые подняли Владимира Путина на волну популярности перед выборами 2000 г. В первый же срок на своем посту он начал выстраивать вертикаль, первой жертвой которой стали федеративные отношения. Это негативно повлияло на российскую демократию. Вместо прямых выборов глав регионов страна получила их назначение, а назначенцы были еще меньше заинтересованы в честных выборах, независимых судах и свободной прессе.

Второе – это деструктивное влияние на качество выборов в стране. Хорошо известно, что аномальные явка и результаты выше 90, 95 и даже 98 процентов крайне маловероятны на свободных и честных выборах. Однако в нескольких российских регионах, среди которых Татарстан занимает место основоположника, начиная с мартовского референдума 1992 г., это обычное явление. Тогда в 14 из 43 сельских районов РТ процент сказавших «да» от списочного состава избирателей превысил 80, а семи районах был выше 95.  Одновременно в этих же районах отмечена самая низкая доля недействительных бюллетеней – 0,52%, в то время как в семи районах г. Казани было в среднем 2,03%. В 14 отмеченных районах бюллетеней «да»  было на 252 тысяч больше, чем бюллетеней «нет», в то время как в Казани наоборот было на 25 тысяч больше бюллетеней «нет». Если перейти к данным по участковым комиссиям, то обнаруживаются новые вопросы и сомнения в честности голосования и подсчета (ВМ. 2005. С. 207–209).

Эти аномальности в совокупности с очень необычными голосованиями в 1995, 1996, 1999, 2000 и следующих годах и составили республике печальную известность как лидера «электоральных султанатов».

Тогда федерация никак не оценила сомнительные результаты и непрозрачную процедуру, что стало путевкой в дальнейшие эксперименты республиканских властей с явкой и результатами при подсчете, а также с неравноправием кандидатов и их недопуском к выборам. Все это было в султанатах уже в 90-е годы и постепенно распространилось в последние двадцать лет на многие другие субъекты федерации, включая области и города. Со временем рамки «допустимых» результатов постепенно еще более расширялись. ЦИК, не сомневаясь, принимал из комиссий и 99%. Длинная дорога к современной ситуации начиналась с пренебрежения к нормам честных и свободных выборов в угоду «политической целесообразности».

ВМ. 2005 — Михайлов В. В. Республика Татарстан: демократия или суверенитет? М., 2004. https://drive.google.com/file/d/1DnVsfxSlerXMELS1CfFHtYezbyzSLIL0/view?usp=sharing

Фото из соцсетей