После объединения
Объединение Патриаршей и «зарубежной» православных церквей завершается. Правда, отнюдь не в идиллической обстановке. Всезарубежный собор переложил ответственность за принятие решения на Архиерейский, а тот, в свою очередь, на зарубежный Синод, в который входит всего пять человек, причем четверо из них – сторонники объединения. После этого противники «аншлюса», скорее всего, выйдут из рядов РПЦЗ и вольются в греческие или другие русские православные юрисдикции.
Но не это главное. Более интересно, что же будет дальше, после того, как представители церквей утрясут споры, связанные с каноническим статусом клириков, которые когда-то перешли к зарубежникам, а сейчас серьезно обеспокоены необходимостью «возвращаться домой» и надеться на прощение своих грехов. Допустим, все подобные проблемы будут решены, однако на повестке дня в недалеком будущем окажется новая тема – кто будет управлять зарубежными епархиями и их немалым имуществом в США, Германии, Австралии, Латинской Америке… Ведь в последние десятилетия численность клира РПЦЗ существенно сократилась – в русскую церковь с длинными службами на церковнославянском языке молодые динамичные потомки поручиков Голицыных и корнетов Оболенских идут далеко не всегда. В третьем поколении еще кое-как действует сила инерции, а в четвертом люди, как правило, уже забывают русские корни, становясь обычными западными «яппи», плохо совместимыми с церковной архаикой. Есть, конечно, исключения, но они лишь подтверждают правило.
Так что недалек тот час, когда на помощь зарубежникам придет Московская патриархия, делясь с собратьями архиерейскими кадрами. И не суть важно, будет ли такая возможность формально зафиксирована на бумаге уже в момент объединения или несколько позже. Когда объединение официально произойдет, в церкви останутся только те, кто без особых проблем готов подчиниться практически любому епископу, если тот служит на том же языке, что и в средневековье, и при этом отрицает «папистский» григорианский календарь. Поэтому любые гарантии «самоуправляемого» статуса носят лишь успокоительный характер для тех священников и прихожан, которые до сих пор подвержены «объединительной» фобии.
Кроме того, в самой РПЦЗ есть влиятельные персонажи, максимально заинтересованные в скорейшей интеграции с патронируемой российской властью Патриаршей церковью. Это деловые люди современной формации. Тем, кто реально влияет на ситуацию в РПЦЗ, по большей части все равно, кто будет руководить ее епархиями. Скажем, для Бориса Йордана, скромного прихожанина Зарубежной церкви, прочитавшего на соборе часовой доклад о необходимости воссоединения, важны перспективы работы на российском рынке, где требования к политической лояльности инвесторов все время растут (вспомним недавнее «дело Браудера», когда, казалось бы, абсолютно «пророссийский» инвестор неожиданно был лишен права на въезд в страну). Или для синодального казначея протоиерея Петра Холодного, который успешно сотрудничал с «Норильским никелем» как торговец никелем и платиной на мировых рынках: Петр Холодный имеет степень МВА (магистр бизнес-администрирования) и занимается бизнесом уже пару десятилетий. Насколько этих деловых людей всерьез волнуют вопросы, связанные с дискуссиями, актуальными для 20-30-х годов (вроде отношения к одиозной для традиционных зарубежников Декларации митрополита Сергия, которой в будущем году исполнится 80 лет), – вопрос более или менее риторический.
То, что РПЦ склонна к навязыванию своей воли входящим в ее состав зарубежным филиалам, хорошо видно на примере современной ситуации в Сурожской епархии. Еще недавно казалось, что эта епархия на территории Великобритании – уникальное создание знаменитого митрополита Антония (Блума) – будет в течение долгих лет существовать в том же виде, что и при жизни пастыря. То есть как объединение клириков и прихожан, ставящих на первое место не типикон издания Святейшего Синода победоносцевских времен, а любовь и милосердие, христианское просвещение, которое не знает национальных границ (отсюда и богослужение на разных языках, которое отличало эту епархию от других). Но когда часть приехавших из России епархиальных неофитов потребовала, чтобы в храмах служили строго по отечественному уставу, они тут же получили поддержку Москвы, что привело к драматическим последствиям. Преемник владыки Антония епископ Василий (Осборн), чью кандидатуру выдвинуло Епархиальное собрание, подал заявление о переходе в юрисдикцию Константинопольского патриархата, и тут же был отстранен патриархом Алексием II от управления и «отправлен на покой». А вместо него епархией управляет архиерей, назначенный Москвой.
РПЦЗ, как уже говорилось выше, напротив, привержена богословскому традиционализму. По своему неприятию всяческих церковных нововведений (пусть самых умеренных, не имеющих ничего общего с пресловутым «обновленчеством» 20-х годов) «зарубежники» занимают не менее жесткую позицию, чем патриархийные ортодоксы. Неслучайно в вопросе о Сурожской епархии позиции РПЦ и РПЦЗ совпали, и в комиссию, которая будет теперь заниматься ее судьбой, включили главного инициатора объединительного процесса – архиепископа РПЦЗ Марка. Ситуация, беспрецедентная для церквей, которые до сих пор не находятся друг с другом ни в каноническом, ни в евхаристическом общении.
Впрочем, ничего удивительного в этом нет – пути «вестернизированного» православия (подобного тому, которое существовало в Сурожской епархии) и РПЦ все более расходятся. Терпимость – слово не из лексикона современных российских церковных деятелей. А зарубежные епархии представляют собой прекрасную возможность для международной экспансии Патриаршей церкви, которой та не преминет воспользоваться.
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
