Здоровье россиян должно стать главным приоритетом государственной политики
Сергей Глазьев, сопредседатель фракции "Родина", о состоянии здоровья нации:
В той мере, в какой нам позволяют думские полномочия, мы ежедневно поднимаем вопросы охраны здоровья, спорим с правительством, убеждая власти в необходимости улучшения и системы финансирования здравоохранения, и повышения эффективности работы отрасли. Не могу сказать, что мы добились в этом плане больших успехов, но нам удалось предотвратить ряд серьезных, как мне представляется, ошибок при попытках реформирования системы здравоохранения по весьма примитивным коммерчески ориентированным образцам.
Нам удалось, например, заставить правительство вступить в дискуссию с профессиональным сообществом о путях реформирования здравоохранения и избежать скоропалительных решений. Приоритетность здравоохранения возведена сегодня в ранг государственной политики. Во всяком случае, на словах. Президент в своем Послании уделил вопросам здоровья нации первостепенное значение. Реализуется приоритетный национальный проект «Здравоохранение». То есть определенные подвижки есть. И я уверен, если бы не активная позиция медиков, если бы не работа таких общественных организаций, как «Здоровье нации», если бы не наши скромные усилия в Государственной думе, то, наверное, мы бы сегодня столкнулись с повальной коммерциализацией здравоохранения, дальнейшим снижением роли государства в этой области со всеми вытекающими отсюда последствиями.
К счастью, нам удалось добиться разворота государственной власти лицом к обществу. Вопросы снижения смертности, увеличения продолжительности жизни и повышения рождаемости сегодня обсуждаются как главные задачи политики государства, но обсуждение — это еще не результат. Когда дело доходит до конкретных механизмов реализации государственной политики в сфере здравоохранения, начинаются проблемы и вопросы.
Возьмем хотя бы пресловутый национальный проект «Здравоохранение». Если принять во внимание состояние отрасли и, тем более, состояние здоровья нации, то можно сказать, что этот проект микроскопически мал. Когда государственные мужи в правительстве в ранге вице-премьера заняты вопросом, как распределить 3 тысячи машин скорой помощи (эта цифра предусмотрена национальным проектом – «ЕЖ»), это означает, что наша государственная машина плохо понимает, что она делает. Когда вместо того, чтобы привести расходы на здравоохранение в соответствие с минимальными среднемировыми стандартами, выделяется одна категория врачей, которой повышается зарплата в три раза, и считается, что это большой шаг вперед, это означает, что люди, принимающие решения, не ориентируются ни в масштабе проблем, ни в общемировой практике. А правильные слова и намерения выхолащиваются в пропагандистских акциях.
Наблюдаемый перекос в национальном проекте «Здравоохранение» вызван попытками реформировать отрасль таким образом, чтобы это было максимально выгодно страховым компаниям. Мы видим, как работа врача все больше бюрократизируется, формализуется, все большее значение приобретает бумажная отчетность об объемах оказываемых медицинских услуг, а вопрос, кто же, в конечном счете, будет отвечать за здоровье человека, остается вне поля зрения реформаторов здравоохранения. Для правительственных чиновников важно, чтобы страховые компании получили удобную технологию проводки государственных денег. Государство выделило деньги, врачи отчитались по тысяче показателей, подвели финансовый баланс – если кому-то из больных средств на лечение не хватило, их запишут в очередь, а доживут ли они до приема, никого не волнует. В итоге все сходится, страховая медицина на бумаге крутится, но почему-то это слабо отражается на показателях здоровья населения. Я утверждаю, что формализация и бюрократизация здравоохранения есть по сути начало широкой коммерциализации отрасли. Все эти технологии придумываются и вводятся для того, чтобы облегчить перевод здравоохранения на «коммерческие рельсы», помочь всем тем, кто хочет освоить финансовые ресурсы государства. Весь вопрос в том, какие в итоге будут цены медицинских услуг для граждан.
Путь реформирования отрасли, по которому идет Минздрав, — тупиковый. Неслучайно наш комитет по охране здоровья критически подошел к реформе. Ведь государство, собственно говоря, для того и существует, чтобы люди чувствовали себя защищенными.
Для того чтобы на практике реализовать поставленные главой государства задачи и в части демографической ситуации, и в части повышения продолжительности жизни граждан, необходимо, прежде всего, решить вопросы финансирования здравоохранения. На сегодняшний день, при всех разговорах на эту тему, уровень финансирования здравоохранения в нашей стране вдвое ниже минимально допустимого, утвержденного Всемирной организацией здравоохранения. Причем, замечу, что этот минимальный уровень соответствует среднемировому. Получается, что российское государство тратит на здравоохранение в два раза меньше, чем тратится в среднем в мире, включая страны Африки и слаборазвитые страны Азии. Ясно, что такой объем финансирования недостаточен не только для должного обеспечения нации, но даже для сохранения того потенциала здравоохранения, который был создан в советское время. Когда я читаю программу правительства на среднесрочную перспективу (2006-2008 гг.), которая вводит некие «оптимальные показатели» обеспечения населения медицинскими услугами и уровня развития инфраструктуры отрасли, у меня возникает масса вопросов.
В советское время вместе с коллегами по Академии наук мы разрабатывали методики для планирования развития социальной инфраструктуры, там были такие показатели: количество врачей на душу населения, количество коечных мест, количество вызовов скорой помощи. Эти показатели все время росли, и ни у кого даже мысли не возникало, что их нужно как-то оптимизировать. Каждый год советская бюрократия исправно планировала повышение расходов на здравоохранение. Возможно, это примитивный подход. Однако никто в мире не даст ответа на вопрос, сколько денег нужно выделять на охрану здоровья – чем больше, тем лучше. Есть статистическая зависимость, четко показывающая связь между расходами на здравоохранение и продолжительностью жизни населения. Она в отличие от всяких словоблудий о привязке количества денег в обращении к темпам инфляции, о чем мы постоянно слышим от правительственных чиновников, абсолютно правдива.
Чем больше страна выделяет денег на охрану здоровья, тем выше продолжительность жизни. Исходя из этого, мы должны стремиться к наращиванию государственной поддержки здравоохранения. А когда в национальном проекте «Здравоохранение» говорится, что нужно переоснастить районные больницы и станции скорой помощи новыми автомобилями и при этом в показателях количество вызовов скорой помощи на 1 тысячу человек снижается, возникает вопрос: в чем смысл разрекламированного проекта? В том, чтобы снизить количество машин скорой помощи на душу населения?
Нужно не «лукаво мудрствовать», а вывести финансирование нашего здравоохранения на среднемировой уровень. Это означает увеличение ассигнований на охрану здоровья в 2 раза – с 2,5% ВВП хотя бы до 5%.
Даже страны Прибалтики давно выдерживают этот уровень, во многих странах Содружества уровень поддержки здравоохранения и то выше, чем в России. Не говоря о развитых стран, где этот уровень превышает российский более чем в 4 раза. Россия тратит на здравоохранение примерно ту же долю национального дохода, что и слаборазвитые государства Африки, причем даже среди них есть такие, что тратят больше. Поэтому мы должны сегодня не рассуждать, как свести концы с концами в рамках действующего бюджета, а ставить вопрос о двукратном увеличении расходов на здравоохранение. За счет каких источников?
Одна из принципиальных ошибок реформирования отрасли, с моей точки зрения, заключается в тезисе о том, что нужно ликвидировать многоканальность финансирования здравоохранения. Чиновники считают, что нужно разработать универсальные принципы и проводить все финансовые операции через страховые компании. Цепочка такова: социальный налог — Федеральные фонды — распределение по регионам — затем страховые компании доводят эти деньги до больниц и поликлиник по нормативам, которые от региона к региону отличаются в разы. Выходит, что в зависимости от местожительства российские граждане имеют совершенно разные права на охрану здоровья — больной в Туле получит медицинских услуг в три раза меньше, чем в Москве, а если сравнить со столицей республики Северного Кавказа, то здесь уже можно говорить о 10-кратной разнице.
Этот пример наглядно демонстрирует безнадежность всей нашей бюджетной системы и принципа бюджетного федерализма. В рамках этой бюджетной системы, в частности, не могут быть реализованы заявленные президентом цели по поддержке семьи и детства, потому что деньги есть у федерального бюджета, а полномочия и обязанности лежат на плечах региональных бюджетов. Каждый человек, вне зависимости от того, где он живет, должен получать одинаковый объем социальных гарантий. Поэтому базовые социальные обязательства и расходы по ним необходимо вернуть на уровень ответственности федерального правительства и дальше по универсальным нормативам довести до каждой российской семьи.
Реформаторы в правительстве, к сожалению, надеются не на бюджет, они считают, что население само должно в большей степени оплачивать медицинские услуги. Если внимательно ознакомиться с пакетом документов, который получил комитет по охране здоровья от правительства, то вопрос, где взять деньги на финансирование дефицита в медицинском учреждении, когда и государственные, и страховые деньги исчерпаны, имеет однозначный ответ – оказывать платные медицинские услуги. Для того чтобы предоставить медицинским учреждениям право самостоятельно зарабатывать деньги (вплоть до возможности оказания непрофильных услуг, как, например, сдача помещений в аренду), чиновники Минздрава хотят дать им статус хозяйственных структур.
Возможно, г-н Зурабов и те, кто планирует реформу здравоохранения, имеют достаточно средств для оплаты необходимых их семьям медицинских услуг по рыночным ценам. Однако нельзя забывать о том, что средняя зарплата в России в этом году составляет 10 тыс. рублей. Из них на коммунальные услуги уходит больше 3 тыс. рублей. На продукты питания уходит практически 80% потребительского бюджета. Возникает вопрос, за счет каких ресурсов люди будут оплачивать медицинские услуги? Ясно, что расчет на то, что дефицит финансирования здравоохранения восполнит рынок, абсолютно не соответствует реальной жизненной ситуации. Отсюда вывод: без поддержки федерального бюджета в обозримой перспективе не обойтись. Еще раз подчеркну, мы должны ставить задачу увеличения ассигнований на здравоохранение за счет всех источников не менее чем в 2 раза.
В стране накоплен огромный Стабилизационный фонд, который достигнет в этом году 2 трлн 200 млрд рублей. Сверх этой суммы уже в первом полугодии федеральное правительство имеет 600 млрд рублей дополнительных доходов. Откуда вообще этот профицит берется? Кудрин считает, что за счет появления лишних денег от экспорта нефти и газа. Я берусь утверждать, что профицит берется не за счет лишних денег (лишних денег не бывает – это знает любой экономист), а из-за того, что федеральное правительство самоустранилось от выполнения социальных обязательств, которые общеприняты в мире и являются признаком социального государства. Низкие расходы на здравоохранение, аналогичная картина в образовании и науке (в 3 раза меньше, чем общемировые минимальные стандарты). И если мы вернем под ответственность государства все, от чего оно с такой легкостью отказалось, выяснится, что никакого профицита нет.
Например, чтобы удвоить ассигнования на здравоохранение и образование, требуется чуть больше 600 млрд рублей. То есть задача решаема за счет ¼ денег Стабилизационного фонда. Расходы на науку, включая медицинскую, можно поднять в 3 раза. Правительственных экономистов просто надо заставить вернуться из виртуальной реальности на землю и понять: то, что они предлагают – это не социальное государство XXI века, это – полицейское и бюрократическое государство XIX века. 40% бюджетных расходов идет на правоохранительные органы, репрессивный аппарат и государственную бюрократию. И только 20% идет на образование, здравоохранение и науку. В то время как в среднем в мире эти расходы составляют не менее 70%. Это означает, что нам необходимо кардинально поменять структуру бюджета. Лежащие «мертвым грузом» деньги Стабилизационного фонда пустить на здравоохранение, образование, науку, инфраструктуру, стимулирование инвестиционной и инновационной активности и т.д.
Так называемые экономисты в правительстве никак не могут понять, что главный антиинфляционный фактор сегодня – вложения в здоровье человека. Здоровый человек способен создавать ценности, которые обеспечивают экономический рост, макроэкономическую стабильность, и расходы на здравоохранение окупаются сторицей. Именно поэтому в современном мире здравоохранение на наших глазах превращается из затратной отрасли в локомотив экономического роста. Люди, добившись определенного уровня материального благополучия, начинают думать о своем здоровье как о главной жизненной ценности. Расходы на медицинскую науку, например, в США сегодня превышают расходы на космос и физику вместе взятые. Америка, Европа, Япония в 2 раза больше тратят на человека, его знания и здоровье, чем на машины и оборудование, то есть «железо». Добиваясь увеличения расходов на здравоохранение, мы на самом деле не требуем от государства «помощи бедным», а заставляем его вкладывать в собственное развитие, в будущее.
Статья подготовлена на основе доклада сопредседателя фракции «Родина», члена комитета Госдумы по охране здоровья Сергея Глазьева на съезде межрегионального общественного движения «Здоровье нации».
Обсудить "Здоровье россиян должно стать главным приоритетом государственной политики" на форумеВ той мере, в какой нам позволяют думские полномочия, мы ежедневно поднимаем вопросы охраны здоровья, спорим с правительством, убеждая власти в необходимости улучшения и системы финансирования здравоохранения, и повышения эффективности работы отрасли. Не могу сказать, что мы добились в этом плане больших успехов, но нам удалось предотвратить ряд серьезных, как мне представляется, ошибок при попытках реформирования системы здравоохранения по весьма примитивным коммерчески ориентированным образцам.
Нам удалось, например, заставить правительство вступить в дискуссию с профессиональным сообществом о путях реформирования здравоохранения и избежать скоропалительных решений. Приоритетность здравоохранения возведена сегодня в ранг государственной политики. Во всяком случае, на словах. Президент в своем Послании уделил вопросам здоровья нации первостепенное значение. Реализуется приоритетный национальный проект «Здравоохранение». То есть определенные подвижки есть. И я уверен, если бы не активная позиция медиков, если бы не работа таких общественных организаций, как «Здоровье нации», если бы не наши скромные усилия в Государственной думе, то, наверное, мы бы сегодня столкнулись с повальной коммерциализацией здравоохранения, дальнейшим снижением роли государства в этой области со всеми вытекающими отсюда последствиями.
К счастью, нам удалось добиться разворота государственной власти лицом к обществу. Вопросы снижения смертности, увеличения продолжительности жизни и повышения рождаемости сегодня обсуждаются как главные задачи политики государства, но обсуждение — это еще не результат. Когда дело доходит до конкретных механизмов реализации государственной политики в сфере здравоохранения, начинаются проблемы и вопросы.
Возьмем хотя бы пресловутый национальный проект «Здравоохранение». Если принять во внимание состояние отрасли и, тем более, состояние здоровья нации, то можно сказать, что этот проект микроскопически мал. Когда государственные мужи в правительстве в ранге вице-премьера заняты вопросом, как распределить 3 тысячи машин скорой помощи (эта цифра предусмотрена национальным проектом – «ЕЖ»), это означает, что наша государственная машина плохо понимает, что она делает. Когда вместо того, чтобы привести расходы на здравоохранение в соответствие с минимальными среднемировыми стандартами, выделяется одна категория врачей, которой повышается зарплата в три раза, и считается, что это большой шаг вперед, это означает, что люди, принимающие решения, не ориентируются ни в масштабе проблем, ни в общемировой практике. А правильные слова и намерения выхолащиваются в пропагандистских акциях.
Наблюдаемый перекос в национальном проекте «Здравоохранение» вызван попытками реформировать отрасль таким образом, чтобы это было максимально выгодно страховым компаниям. Мы видим, как работа врача все больше бюрократизируется, формализуется, все большее значение приобретает бумажная отчетность об объемах оказываемых медицинских услуг, а вопрос, кто же, в конечном счете, будет отвечать за здоровье человека, остается вне поля зрения реформаторов здравоохранения. Для правительственных чиновников важно, чтобы страховые компании получили удобную технологию проводки государственных денег. Государство выделило деньги, врачи отчитались по тысяче показателей, подвели финансовый баланс – если кому-то из больных средств на лечение не хватило, их запишут в очередь, а доживут ли они до приема, никого не волнует. В итоге все сходится, страховая медицина на бумаге крутится, но почему-то это слабо отражается на показателях здоровья населения. Я утверждаю, что формализация и бюрократизация здравоохранения есть по сути начало широкой коммерциализации отрасли. Все эти технологии придумываются и вводятся для того, чтобы облегчить перевод здравоохранения на «коммерческие рельсы», помочь всем тем, кто хочет освоить финансовые ресурсы государства. Весь вопрос в том, какие в итоге будут цены медицинских услуг для граждан.
Путь реформирования отрасли, по которому идет Минздрав, — тупиковый. Неслучайно наш комитет по охране здоровья критически подошел к реформе. Ведь государство, собственно говоря, для того и существует, чтобы люди чувствовали себя защищенными.
Для того чтобы на практике реализовать поставленные главой государства задачи и в части демографической ситуации, и в части повышения продолжительности жизни граждан, необходимо, прежде всего, решить вопросы финансирования здравоохранения. На сегодняшний день, при всех разговорах на эту тему, уровень финансирования здравоохранения в нашей стране вдвое ниже минимально допустимого, утвержденного Всемирной организацией здравоохранения. Причем, замечу, что этот минимальный уровень соответствует среднемировому. Получается, что российское государство тратит на здравоохранение в два раза меньше, чем тратится в среднем в мире, включая страны Африки и слаборазвитые страны Азии. Ясно, что такой объем финансирования недостаточен не только для должного обеспечения нации, но даже для сохранения того потенциала здравоохранения, который был создан в советское время. Когда я читаю программу правительства на среднесрочную перспективу (2006-2008 гг.), которая вводит некие «оптимальные показатели» обеспечения населения медицинскими услугами и уровня развития инфраструктуры отрасли, у меня возникает масса вопросов.
В советское время вместе с коллегами по Академии наук мы разрабатывали методики для планирования развития социальной инфраструктуры, там были такие показатели: количество врачей на душу населения, количество коечных мест, количество вызовов скорой помощи. Эти показатели все время росли, и ни у кого даже мысли не возникало, что их нужно как-то оптимизировать. Каждый год советская бюрократия исправно планировала повышение расходов на здравоохранение. Возможно, это примитивный подход. Однако никто в мире не даст ответа на вопрос, сколько денег нужно выделять на охрану здоровья – чем больше, тем лучше. Есть статистическая зависимость, четко показывающая связь между расходами на здравоохранение и продолжительностью жизни населения. Она в отличие от всяких словоблудий о привязке количества денег в обращении к темпам инфляции, о чем мы постоянно слышим от правительственных чиновников, абсолютно правдива.
Чем больше страна выделяет денег на охрану здоровья, тем выше продолжительность жизни. Исходя из этого, мы должны стремиться к наращиванию государственной поддержки здравоохранения. А когда в национальном проекте «Здравоохранение» говорится, что нужно переоснастить районные больницы и станции скорой помощи новыми автомобилями и при этом в показателях количество вызовов скорой помощи на 1 тысячу человек снижается, возникает вопрос: в чем смысл разрекламированного проекта? В том, чтобы снизить количество машин скорой помощи на душу населения?
Нужно не «лукаво мудрствовать», а вывести финансирование нашего здравоохранения на среднемировой уровень. Это означает увеличение ассигнований на охрану здоровья в 2 раза – с 2,5% ВВП хотя бы до 5%.
Даже страны Прибалтики давно выдерживают этот уровень, во многих странах Содружества уровень поддержки здравоохранения и то выше, чем в России. Не говоря о развитых стран, где этот уровень превышает российский более чем в 4 раза. Россия тратит на здравоохранение примерно ту же долю национального дохода, что и слаборазвитые государства Африки, причем даже среди них есть такие, что тратят больше. Поэтому мы должны сегодня не рассуждать, как свести концы с концами в рамках действующего бюджета, а ставить вопрос о двукратном увеличении расходов на здравоохранение. За счет каких источников?
Одна из принципиальных ошибок реформирования отрасли, с моей точки зрения, заключается в тезисе о том, что нужно ликвидировать многоканальность финансирования здравоохранения. Чиновники считают, что нужно разработать универсальные принципы и проводить все финансовые операции через страховые компании. Цепочка такова: социальный налог — Федеральные фонды — распределение по регионам — затем страховые компании доводят эти деньги до больниц и поликлиник по нормативам, которые от региона к региону отличаются в разы. Выходит, что в зависимости от местожительства российские граждане имеют совершенно разные права на охрану здоровья — больной в Туле получит медицинских услуг в три раза меньше, чем в Москве, а если сравнить со столицей республики Северного Кавказа, то здесь уже можно говорить о 10-кратной разнице.
Этот пример наглядно демонстрирует безнадежность всей нашей бюджетной системы и принципа бюджетного федерализма. В рамках этой бюджетной системы, в частности, не могут быть реализованы заявленные президентом цели по поддержке семьи и детства, потому что деньги есть у федерального бюджета, а полномочия и обязанности лежат на плечах региональных бюджетов. Каждый человек, вне зависимости от того, где он живет, должен получать одинаковый объем социальных гарантий. Поэтому базовые социальные обязательства и расходы по ним необходимо вернуть на уровень ответственности федерального правительства и дальше по универсальным нормативам довести до каждой российской семьи.
Реформаторы в правительстве, к сожалению, надеются не на бюджет, они считают, что население само должно в большей степени оплачивать медицинские услуги. Если внимательно ознакомиться с пакетом документов, который получил комитет по охране здоровья от правительства, то вопрос, где взять деньги на финансирование дефицита в медицинском учреждении, когда и государственные, и страховые деньги исчерпаны, имеет однозначный ответ – оказывать платные медицинские услуги. Для того чтобы предоставить медицинским учреждениям право самостоятельно зарабатывать деньги (вплоть до возможности оказания непрофильных услуг, как, например, сдача помещений в аренду), чиновники Минздрава хотят дать им статус хозяйственных структур.
Возможно, г-н Зурабов и те, кто планирует реформу здравоохранения, имеют достаточно средств для оплаты необходимых их семьям медицинских услуг по рыночным ценам. Однако нельзя забывать о том, что средняя зарплата в России в этом году составляет 10 тыс. рублей. Из них на коммунальные услуги уходит больше 3 тыс. рублей. На продукты питания уходит практически 80% потребительского бюджета. Возникает вопрос, за счет каких ресурсов люди будут оплачивать медицинские услуги? Ясно, что расчет на то, что дефицит финансирования здравоохранения восполнит рынок, абсолютно не соответствует реальной жизненной ситуации. Отсюда вывод: без поддержки федерального бюджета в обозримой перспективе не обойтись. Еще раз подчеркну, мы должны ставить задачу увеличения ассигнований на здравоохранение за счет всех источников не менее чем в 2 раза.
В стране накоплен огромный Стабилизационный фонд, который достигнет в этом году 2 трлн 200 млрд рублей. Сверх этой суммы уже в первом полугодии федеральное правительство имеет 600 млрд рублей дополнительных доходов. Откуда вообще этот профицит берется? Кудрин считает, что за счет появления лишних денег от экспорта нефти и газа. Я берусь утверждать, что профицит берется не за счет лишних денег (лишних денег не бывает – это знает любой экономист), а из-за того, что федеральное правительство самоустранилось от выполнения социальных обязательств, которые общеприняты в мире и являются признаком социального государства. Низкие расходы на здравоохранение, аналогичная картина в образовании и науке (в 3 раза меньше, чем общемировые минимальные стандарты). И если мы вернем под ответственность государства все, от чего оно с такой легкостью отказалось, выяснится, что никакого профицита нет.
Например, чтобы удвоить ассигнования на здравоохранение и образование, требуется чуть больше 600 млрд рублей. То есть задача решаема за счет ¼ денег Стабилизационного фонда. Расходы на науку, включая медицинскую, можно поднять в 3 раза. Правительственных экономистов просто надо заставить вернуться из виртуальной реальности на землю и понять: то, что они предлагают – это не социальное государство XXI века, это – полицейское и бюрократическое государство XIX века. 40% бюджетных расходов идет на правоохранительные органы, репрессивный аппарат и государственную бюрократию. И только 20% идет на образование, здравоохранение и науку. В то время как в среднем в мире эти расходы составляют не менее 70%. Это означает, что нам необходимо кардинально поменять структуру бюджета. Лежащие «мертвым грузом» деньги Стабилизационного фонда пустить на здравоохранение, образование, науку, инфраструктуру, стимулирование инвестиционной и инновационной активности и т.д.
Так называемые экономисты в правительстве никак не могут понять, что главный антиинфляционный фактор сегодня – вложения в здоровье человека. Здоровый человек способен создавать ценности, которые обеспечивают экономический рост, макроэкономическую стабильность, и расходы на здравоохранение окупаются сторицей. Именно поэтому в современном мире здравоохранение на наших глазах превращается из затратной отрасли в локомотив экономического роста. Люди, добившись определенного уровня материального благополучия, начинают думать о своем здоровье как о главной жизненной ценности. Расходы на медицинскую науку, например, в США сегодня превышают расходы на космос и физику вместе взятые. Америка, Европа, Япония в 2 раза больше тратят на человека, его знания и здоровье, чем на машины и оборудование, то есть «железо». Добиваясь увеличения расходов на здравоохранение, мы на самом деле не требуем от государства «помощи бедным», а заставляем его вкладывать в собственное развитие, в будущее.
Статья подготовлена на основе доклада сопредседателя фракции «Родина», члена комитета Госдумы по охране здоровья Сергея Глазьева на съезде межрегионального общественного движения «Здоровье нации».
