День защиты ядерного Ирана

Президент Ирана Ахмадинежад с «чистой» террористической совестью может обратиться к президенту России Владимиру Путину, президенту Китая Ху Цзиньтао и генсеку ООН Кофи Аннану с просьбой переименовать День защиты детей, приходящийся на 1 июня, в День защиты ядерного Ирана.

Последние несколько дней я жду звонка от Ахмадинежада с просьбой посодейстовать в убеждении сильных мира сего в правильности этого «славного» начинания. Не верите, хорошо. Проверяю электронную почту и звоню консьержу узнать, нет ли срочного письма из Тегерана. Опять не верите. Правильно. Ахмадинежад мне не звонит и не пишет.

Думаете, глава Ирана онемел от восторга перед «сенсационными» договоренностями, достигнутыми в Вене министрами иностранных дел шести государств? Вряд ли. Скорее, рот и руки Ахмадинежада заняты выражением благодарности президентам России и Китая, которые смогли-таки дожать США и европейскую тройку.

Владимир Путин и Ху Цзиньтао предоставили Тегерану еще одну отсрочку, которая дает возможность Ахмадинежаду продолжить работы по созданию ядерного оружия и спрятать то, что уже создано.

1 июня Москва и Пекин, «не примиримые» с мыслью о санкциях Совета безопасности ООН против Ирана, смогли убедить прагматичные Вашингтон, Берлин, Лондон и Париж в том, что с мерами против Тегерана следует подождать.

Помните, как в марте Совбез ООН с трудом, но принял совместную декларацию по Ирану, в которой отсутствовал даже намек на возможное устрашение Ахмадинежада, хотя бы вроде обсуждения пакета санкций против его страны в том же СБ ООН.

Не помните, кто настоял на исключении этого пункта? Россия и Китай. Пресса тогда, в основном российская, тоже уверяла своих читателей в «сенсационности» этого совместного документа. Впрочем, я уже об этом писал, поэтому повторяться не буду.

Давайте вернемся на месяц назад, в самое начало мая, когда участникам переговоров по Ирану стало понятно, что Москва и Пекин по-прежнему готовы блокировать обсуждение иранской ядерной программы в СБ ООН. А, попросту говоря, использовать право «вето» при принятии решения о санкциях против Тегерана.

Именно в этот момент, когда переговоры, казалось бы, зашли в тупик, в основном Вашингтон и Лондон стали искать выход из сложившейся ситуации. Видимо, в самом начале мая Белый дом выложил на стол проект резолюции, которая была принята в Вене. Только не в первоначальном варианте, где упоминался пункт 41 седьмой главы Хартии ООН, а без него.

Чтобы не тратить ваше время на поиски этого пункта, напомню, что он, в том числе, предполагает возможность частичного введения экономических и политических санкций, разрыва дипломатических отношений и военного решения конфликтной ситуации.

Если вам не удалось догадаться, кто настоял на исключении пункта 41, то это все те же Третий Рим и Поднебесная. Так о каких же договоренностях по эффективным санкциям против Ирана, объявленных в Вене министрами иностранных дел «шестерки», идет речь?

Про пакет помощи Тегерану в развитии его мирной ядерной программы я прочел в интервью Сергея Лаврова. Про право Ирана иметь свой мирный атом я услышал от Кондолизы Райс, как, впрочем, и о бонусах для Ахмадинежада, ждущих его в случае прекращения процесса обогащения урана.

О виртуальной возможности «сплоченного» мирового сообщества пойти на жесткие меры в случае, если Тегеран не сделает прозрачной свои атомные исследования для инспекторов ООН и МАГАТЭ, я также узнал от госсекретаря США.

Я только никак не могу понять, что это за санкции такие, в которые не входят ни политические, ни экономические ограничения на отношения с Ахмадинежадом и его страной. Зачем, спрашивается, президенту Ирана прекращать свои ядерные исследования, если никакого существенного наказания за это он не понесет?

«Принципиальная» позиция России и Китая и вето как инструмент, ее подкрепляющий, не вселяют в меня надежду на то, что Путин и Ху Цзиньтао изменят свою позицию, если Иран не подчинится Венскому соглашению.

Я скорее готов верить в то, что Москва и Пекин пытаются изо всех сил помешать созданию антииранской коалиции западных стран, которые вчетвером вполне способны нанести Тегерану серьезный политический, экономический и военный ущерб. Максимальное затягивание решения иранского кризиса в СБ ООН, безусловно, в политических, экономических и военных интересах России и Китая.

Я что-то ничего не слышал об отказе Москвы от поставок Тегерану комплексов ПВО «Тор» М-1 для защиты его ядерных объектов в случае, если Иран не согласится принять Венскую резолюцию. Или о предоставлении Китаю альтернативных нефтяных контрактов, например, в Саудовской Аравии.

Поэтому никакой сенсационности в принятом в Вене документе я пока не вижу. Любые договоренности, не предусматривающие принятия реального пакета мер против Ирана в СБ ООН, напоминают фантомные боли кастрированного кота, вызванные сезонным обострением. Или ассоциации с мюнхенским сговором, если таковой имел место в Вене, что значительно хуже кошачей немощи.

Автор — собственный корреспондент ИД «Коммерсант» в Вашингтоне